***
Времена битв со злом прошли, оставив едкие воспоминания. Помню, я чуть не потеряла своих друзей, ведь ради меня жертвовал каждый в команде светлых магов, в том числе и дедушка Миша, по которому я чертовски скучаю. С четырнадцати лет я не получила ни одного письма от него. Да, когда-то можно было бы явиться с визитом лично на Ксоракс, но теперь это невозможно. Все, что позволило бы мне посетить дальнюю планету небожителей, уничтожено: Акуэо Профундис и лабораторию Миши —мой единственный способ попасть на псевдо-родину — сравняли с землей. Джакопо и Ливио Борио на славу постарались, зачистив от своих следов все то, что дало начало моей истории. Говоря об Акуэо, нельзя забыть скверного и крайне трагичного факта — наш верный друг Макс 10-П1 был похищен Карконом, после чего разобран на детали во время финальной схватки с колодами карт. Почти все силы были брошены на спасение товарища по общей беде, но, увы… Вилла «Эспасия» была бы окончательно разрушена, если бы не помощь светлых магов. Мы чудом смогли сохранить наследие прародителей. Все то, что давно прошло, и, казалось бы, запылилось толстым слоем в памяти, по-прежнему тяжело вспоминать. Сердце начинает колоть от боли, причиненной Карконом и его гадкими последователями, получивших в конце концов достойное возмездие. Что если бы я не пошла на поводу у Ливио, не стала бы выводить ревность Франческо из колеи? Стало бы все иначе, не как сейчас, совсем по-другому? Кто знает, но одно известно точно — потерянное уже не вернуть. Нужно ценить настоящее, а именно то, что держишь на руках. Банальная мораль, а на практике тяжела до «не могу». Я достала из шкафа свою удлиненную деревянную шкатулку с резьбой по краям. В ней лежит золотой Талдом Люкс, которым я не пользовалась около трёх лет, может, и больше. Блеск металла и драгоценных камней поигрывал при бледном свете и лелеял взор почти солнечным мерцанием. Так же в шкафу лежат шар от лаборатории, дневник Миши и пару баночек с алхимическими препаратами, которые я успела спасти из руин Акуэо Профундис, будучи едва уцелевшей. Стоит ли говорить о том, кто я такая? Это стоило сказать еще в самом начале, но… Итак, начнём с начала: меня зовут Нина де Нобили, которой стукнуло «целых семнадцать взрослых и вполне осознанных лет», как сказала бы моя мать. Учусь я в Университет Тренто, куда поступила после многочисленных объяснений из-за отсутствий перед экзаменаторами на итоговых зачетах. Отдельный разговор, трогать мы его, конечно, не будем. Подумав над будущим без алхимии, я решила стать архитектором, так как мне нравится проектирование зданий и все в этом роде. Более того, у меня появилась мечта: однажды выстроить Акуэо таким, каким я его помню, да-да. Для этого мне понадобятся знания и опыт, который я и получаю на данный момент. Кто бы мог подумать, что в мирное время алхимикам становится не так скучно, как казалось бы. Чем не развлечения прогулки с близкими друзьями и родными семьянинами, походы в кино на очередную мелодраму, от которой на глазах как некогда казалось боевой Рокси выступают гроздья слез. И все это — было частью моей жизни, порядок которого уже основательно вошёл в мой быт.***
— Понедельник — день тяжелый, но только не для меня! — с такими словами я вышла из учебного заведения, перепрыгивая через этажи входных ступенек, завершающих благородный вид мансарды университета. На скамейке, поодаль главного входа, сидел сияющий Ческо, чье лицо, усыпанное редкими созвездиями веснушек, взаимно ярким лучам освещало солнце. Завидев меня, он встал, и все-таки решился высунуть руки из карманов толстовки, протягивая свои ладони для крепких объятий. Я бросилась рывком ему на плечи, отчего тот, заливаясь неподдельным смехом, опустил меня вновь на землю. Рядом с этим прекрасным человеком в округлых очках я чувствовала себя защищенной и любимой, а это лучше, что могло у меня быть. Спустя время совместных ожиданий остальной компании, к нам подбежали наши рыжий Додо, человек-действие Рокси и «учитель по латыни» Фьоре, которая, по обыкновению, тащила за собой сумку с книгами. Мы впятером умудрились обняться, причем так крепко, что Додо побелел и попросил личного пространства — момент его привычного поведения. После изнурительной учебы наша компания отправились перекусить в ближайшие заведение, в котором подавали отменную пасту. Изучив меню, которое не раз видели и повторяли вслух и в мыслях, а Фьоре вовсе успела выучить наизусть, мы выбрали блюда на свой вкус, цвет и запах. Рокси и Фьоре предпочли лепешки с сыром, а мальчики брали острую пиццу с салями и перцем, которую, как позже оказалось, они не дождались. Я же удовлетворилась стаканом воды. Вы, верно, воскликните «Твой никчемный рассказ — одно повседневное обстоятельство, в нем нет ничего особенного!». И верно, это самый обычный день для меня и всех вас, однако стоит только заговорить о продолжении дня… Уже за столом мы начали новую дискуссию над темой, над которой не пришлось думать. Вернее, её затеяла Фьоре, которой нечего было вовсе добавить каких-то пять или больше минут назад. — Никто даже не заметил, как наступила одна знаменательная дата, — напомнила она о себе вновь, — День, когда Нина раз и навсегда положила конец ужасам Каркона. Предлагаю в честь этого тост, — приподняла девушка банку газировки над столом, представляя на его месте фужер с шампанским. — За победу! — улыбнулся Рокси и пнула в бок Додо, который отвлеченно глядел в окно, вытягивая обратно к столу от раздумий. Однако никакого должного эффекта напоминание Фьоре мне не оказало. В груди сжалось сердце, легонько юркнув. — Это твоя заслуга, Нина, гордись собой. И помни, конечно, — обратился ко мне Ческо, допив свой напиток. — В том больше моей провинности, чем заслуги, — разочаровано ответила я, виновато опустив голову. — Нам всем пришлось пережить тяжести борьбы за правое дело, — вмешался Додо, — Никто никого не осуждает, тем более тебя, Нина. — Он прав! — указала пальцем на парня Рокси, — Тебе стоит почаще думать о приобретениях после нашей победы, а не о потерях до неё. Я не скажу, стоило оно того или нет, но мы получили свою награду. Безусловно, во мнениях каждого из друзей была доля правды, но именно из-за меня в итоге мы все остались ни с чем. Стоила ли победа всего того и тех, что необратимо утеряно в прошлом? Как бы сказала Люба — «остались у разбитого корыта». Распущенность и предательство союза товарищества аукнулись мне в конце пути, оставив алхимию света без заслуженного наследия. Было тяжело вспоминать те страшные моменты, когда я не могла заснуть от вторжений в мою голову Голоса Убеждения, все ещё не могу забыть отвратительный смех Каркона, не в силах покончить с мыслями о смерти Ливио. Я боялась рекурсии того ужаса, что произошел много лет назад. Уже познав горький вкус потери тех, кто был мне был дорог, нельзя спокойно и без отвращения упиваться победой. Не желаю пережить последствия тех ошибок, которые совершила. Друзья, возможно, не подозревают о том, что эта дата совсем не приносит мне радости. Каждый год. Я резко поднялась со стула и вышла на улицу. Наверное, а скорее всего так оно и есть, это было очень некультурно с моей стороны, но я начала нервничать, когда затеялся разговор на колкую тему. Я стояла у входа в кафе, изучая разгулы прохожих. Ко мне подошли Ческо и Додо, выбежавшие из заведения в след за мной. Они что-то говорили, успокаивали, пытались понять в чем дело. Я не слушала их, просто уткнулась лицом в плечо Ческо, нащупывая в нем радость утешения. — Ты устала? — тихо спросил парень в очках, похлопывая по спине. — Нет, я не устала, просто последнее время чувствую себя подавленно из-за прошлого. И это никак с вами не связанно. Уже какое-то время я ловлю себя на том, что безумно парюсь из-за того, чего, как вы говорите, нет. Мне жаль всех тех, кто ушёл от нас. Фьоре и Рокси встревоженно взглянули на меня. — Это моя вина, мне очень жаль, — поникла головой Фьоре, исказив брови, — Я затеяла разговор. Не стоило, правда, не стоило. — Не говори так! — воскликнул Додо, схватив обеими руками предплечья худенькой девушки, будто она собралась убегать от стыда. Парню было далеко не все равно на чувства юной леди, и он оправданно беспокоился о всяком омрачении ее настроения. Должна же я понимать, что это лишь тараканы в голове и никто из моих друзей не несет повинную за всплески моей неожиданной сознательности! Ещё как! Но почему оно — искомое осознание — никак до меня не доходит? — Извините меня за такое поведение. На меня что-то нашло. Надо кое-куда сходить, — коснувшись на последок плечо Ческо, медленно побрела к каналу, — Я наберу позже, Фьоре, Рокси! Пока, старик! Додо выгнул уголок губ. Ветер трепал мои волосы, цепляясь попутно за рукава и полы одежды. Солнце зашло куда-то за здание, дав остынуть открытой стороне улицы. Я вернулась домой, на виллу. На кухне хлопотала Безе, напевая уже знакомые русские песни. Карло в доме не обнаружился, возможно он сидел во флигеле. Я поздоровалась с добродушной няней и заранее осведомила её, что в ближайшее обеденное время буду занята. Фактически, дала знать, что мне не до еды. Стремительно забежала в свою комнату, в которой витал запах чистого белья и цветочного букета сирени на тумбе у кровати. На коврике дремали Платон и Красавчик, свернувшись в калачики. Бросив сумку на пол и нырнув в кровать, мельком заметила неладное: звезда на моей руке немного потемнела. Не могла же я все приукрасить, ведь на протяжении нескольких лет меня не тревожили плохие вести алхимии. Это означало лишь одно — я скоро пересекусь с добродетелями тьмы.