***
- Джудайме! Вы в порядке, Джудайме?! – мельтешил у берега Хаято, взволнованно наблюдая за вылезающим из воды Тсунаеши. И все бы хорошо – купаться по пути в школу даже весело – вот только не в конце осени! – Давайте я помогу! Подрывник спустился туда же, зайдя в воду по колено прямо в школьной форме, и забрал бессознательное девичье тело, чтобы шатену было легче выбираться. Тот благодарно улыбнулся, ступая на асфальт и тут же садясь, чтоб не упасть. - Почему её глупый поступок должен исправлять я?! – возмутился Савада, разглядывая с недовольством новую знакомую, Миуру. – Не вижу ни одной причины для этого! Гокудера поддакивал и стягивал с себя рубашку, чтобы босс не замер и, уж не дай бог, не заболел! - Она – тоже часть твоей семьи, Тсуна. Как жаль, что правила приличия не позволяли высказать все, что он думает о подобной «семье».***
Нет, бредовые идеи всегда заполняли собой разум Аркобалено Солнца. И Тсуна выдерживал все, воспринимая как должное его сумасшествие! Однако это… Трудно не поинтересоваться о психическом здоровье Реборна, когда находишься в кабинете Дисциплинарного Комитета и тебя, похоже, планируют побить, как и твоих друзей. - Джудай… - Нет, я сам. – Заведомо прервал «правую руку» Савада, понимая, что хорошим это дело не закончится, после чего обратился к довольному репетитору. – Я буду очень сожалеть, если мои друзья пострадают из-за твоей нездоровой тяги к издевательству над наследником Джотто Примо. Стреляй. Если нужно, то можно и Хибари Кёю побить. Или попытаться это сделать.***
- Да сколько ж можно?! – истерично выпалил Савада, сгибаясь пополам на полу от запаха атаки гьёзы. Тем не менее, внимания на него обратили ровно столько же, сколько и до этого вскрика, то бишь – ноль. Окружающим явно больше нравилось разносить дом, чем вести себя уважительно или, хотя бы, прилично по отношению к хозяину данного места. Совсем юная девочка встревожено взглянула на шатена, обеспокоенная его самочувствием. - Прости, Тсуна-сан! – тонкий голосок звучал на несколько тонов приятнее, чем тот же голос Ламбо, пусть они и практически одного возраста. Мальчишка попробовал выпрямиться и улыбнулся. - Ничего страшного, не волнуйся, И-пин. Ты тут единственная, кто доставляет мне по-минимуму проблем. Можно сказать, что самая нормальная среди всех. – Усмехнулся он, прекрасно осознавая, что все равно его никто из окружающих не услышит. – Даже включая меня. Девочка недоуменно изогнула бровь, но уточнять недопонимание не стала. Кто знает, что на уме у Вонгола Дечимо?***
- Савада, ты просто обязан вступить в секцию бокса! – в который раз завел свою «шарманку» новый знакомый, излишне воодушевленный коротким, но все же боем, со в свою очередь уставшим шатеном, которому больше всего на свете хотелось отдохнуть в своей кроватке. Но кровать теперь была собственностью толпы мафиози, а про отдых и вовсе не могло быть и речи. Так или иначе, этот знакомый нравится Тсунаеши больше, чем большая часть его новых соседей. Хотя бы из-за своей странной способности строить из себя недоразвитого, стереотипного спортсмена, который порой увлекался и Такеши. Сам же мальчишка не умел скрывать свою личность, и появившаяся в нем неприязнь ко всему миру, озлобленность была видно всем и каждому. - Боюсь, сейчас мне совсем не до этого, - вновь отказался он, нервно посмеиваясь над разочарованием братца Киоко. Без злорадства, просто поддерживая легкую атмосферу. В этом отсеке школы Савада чувствовал себя уютнее, чем дома. – Но я с радостью буду время от времени здесь появляться.***
- Нет, я все понимал и терпел, но это… - едва слышно бормочет Тсуна, оглядывая происходящее вокруг его дома. Не меньше нескольких десятков людей в черных костюмах, которые расступились при виде него, как минимум, не внушали доверия. Но они, похоже, прекрасно осознавали, кто находится перед ними. Реборн быстро уходит в дом первым, чтобы мальчишке только и пришлось брать себя в руки, дабы не навернуться на глазах у всех этих людей. И у него получается довольно ровно дойти до мимо них, зайти в двери и… запнуться на лестнице, кубарем оттуда слетая. Со второго раза все выходит куда лучше, поэтому он снова натягивает серьезное выражение лица – из его комнаты доносятся какие-то голоса. Теперь главное не сорваться на тех, кто решил испортить ему очередной день – думает он, но в итоге открывает дверь, пнув её. Не самое вменяемое приветствие гостей. - А ты долго, - поддевает репетитор, намекая на грохот на лестнице. – Что-то случилось? Савада старается не обращать на него внимания, во все глаза, разглядывая новые личности, какого-то черта делающие в его комнате. - Я – Дино, босс семьи Каваллоне, - довольно дружелюбно улыбается блондин, выглядящий скорее, как типичный итальянец, а не «босс какой-то семьи». – Рад познакомиться с наследником места босса Вонголы. - Было бы неплохо, если бы твоя радость проявлялась в приличном отношении ко мне. – Раздраженно бурчит Тсунаеши, наконец, осознав весь расклад дел и даже успев расслабиться. Он безразлично доходит до своей кровати, падая на нее и утыкаясь лицом в подушку. – И что же вам всем так хочется испортить мне жизнь? Окружающие делают вид, что не услышали этот вопрос.***
- Знаете, я… я… я просто… - Тсуна начинал заикаться, наблюдая за тем, что происходит. – Прошел почти чертов месяц с той поры, когда первые из вашей шайки у… жестоких людей, мечтающих разрушить мою жизнь, появились в этом доме. И я действительно практически привык к тому, что не высыпаюсь, почти не ем, помимо обеда в школе, не могу не дергаться от малейшего шороха. Я действительно почти привык. – Он тяжело вздыхает. – Но сейчас… я просто… всё. Он так и не может подобрать слов, а потому просто проходит к ближайшей стене и со всей силы стукает об нее своей головой. Люди на это практически не реагируют, потому что их гораздо больше увлекает отсутствие гравитации в комнате. Виновник же этого явления ничего не слышит, когда находится в «трансе», а потому не прекращает шоу. - Думаю, в рейтинге самых несчастных людей, я был бы на первом месте. – Растерянно бормочет Дечимо, скатываясь по стене на пол и подтягивая к себе ноги.***
С чего начинается стандартное утро в доме Савады? С того, что звенит будильник, начинается утро в обычных семьях, но здесь мальчик подскакивает с кровати ровно за полминуты до этого. Он прыгает на пол босыми ногами, несмотря на холод, и оглядывается. Конечно же – его репетитор уже готовил электрошок, чтобы будить ученика. Это было настолько предсказуемо, что даже не страшно. - Я уже проснулся! – на всякий случай уточняет Тсуна, чтобы не схлопотать лишний заряд тока от раздраженного Аркобалено. Собственно, это не остановит последнего, а потому парень спешит ретироваться в коридор, по пути, конечно, стараясь никак не потревожить сон младшей части их семейства, которая еще мирно посапывала в своих кроватях. Дальше он направляется к ванной и ждет. Ждет не меньше десяти минут, потому что внутри еще приводит себя в порядок Бьянки, а долбиться в дверь, надеясь, что это поможет, бесполезно. - Доброе утро, - на удивление дружелюбно приветствует мальчишка, когда она, все-таки, покидает злополучную комнату. Из-за потраченного времени, конечно, остается не так много минут, чтобы насладиться водными процедурами, однако, это лучше, чем вообще без них. Волосы, как всегда, не желают приводиться в хоть какой-то приличный вид и торчат в разные стороны, что неимоверно раздражает. Савада слетает по перилам на первый этаж, заскакивая на кухню, где его уже подзывала мама. Завтрак – это отдельное испытание для будущего босса Вонголы, однако, и оно уже отточено неделями. Тсуна делает вид, что садится за стол, но, едва репетитор отбирает его тарелку, он хватает тост на тарелке Фууты, поблагодарив оного, и соскакивает со стула. Прежде, чем направится в прихожую, кушая на ходу, он еще хватает палочками омлет прямо со сковородки. - Спасибо за еду! – улыбнувшись, машет всем рукой парень и тут же почти морщится, потому что обжегся маслом со сковородки. Немногочисленное семейство, которое еще немного сонно в столь ранний час, желает удачи в школе вслед. Уже по дороге в школу что-то становится не так. Черепная коробка словно чешется изнутри, намекая на что-то странное, происходящее вокруг. Что-то, чего мальчишка не замечает… Но он пытается не обращать внимания на волнение, потому что любое «ненормальное» ему уже привычно. На ближайшем перекрестке Тсунаеши встречает Хару, которая направляется в свою школу. Девушка опять виснет на нем, обнимая и приветствуя, и приходится потратить добрую часть сил, чтобы напомнить её о времени и том, что бывает с опоздавшими в школе Намимори. Часть пути проходит в гордой тишине, потому что Савада не стремиться расспрашивать репетитора о причине своего «предчувствия» и проснувшейся интуиции, ибо это не кажется ему важным. Хотя, сомневаться не следует, Аркобалено точно знает всё о происходящем вокруг. На очередном перекрестке к ним подбегают вечно приходящие вовремя друзья, которые, к странному стечению обстоятельств, живут в одной стороне от школы. - Утречка, Гокудера, Ямамото, - в ответ кивает Тсуна, незаметно для себя погрузившийся в размышления и почти пропустивший то, о чем завели разговор эти двое, опять почти рассорившись. Нет, предстоящая работа по химии – важная вещь, но сейчас гораздо больше смущало… неизвестное количество людей в костюмах Дисциплинарного Комитета, окружающих школу и внимательно оглядывающих всех проходящих. Конечно, это мог бы быть обычный обход территории, но сегодня определенно не среда, а это бывает только по средам. Шатен хмурится, поворачиваясь к репетитору, который так же немного недоумевает. - Ты знаешь что-то об этом? – полушепотом интересуется Дечимо. Однако их разговор все равно почти сразу услышали Такеши и Хаято, наконец, прекратившие спорить. - Ровно столько же, сколько и ты, Тсуна. Значит, все серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Ох, нужно начинать доверять интуиции. До звонка на урок считанные минуты, но вся компания быстро направляется не на этаж с кабинетом, а туда, куда среднестатистические ученики и смотреть-то бояться. Распинаться долго перед разговором бессмысленно, поэтому Тсунаеши сразу открывает дверь без стука, но с какой-то нахально-дерзкой ухмылкой на губах. Да, с этим местом связано немало воспоминаний и ранений. В помещении холодно и душно, поэтому через открытую дверь туда попадает и холодный ветер. Сквозняк поднимает несколько листом на массивном столе, сдувая их на пол и кресло рядом. Шатен не проходит внутрь, потому что ему просто не хочется лишний раз тратить время. - Что происходит в городе, почему Дисциплинарный Комитет так встревожен? – с порога же задает вопрос он, осознавая, что ему ответят. А если нет – то он добьется ответа любыми другими способами. Интуиция неприятно чешет черепную коробку изнутри. Кёя не оборачивается, не подает и виду, что ему интересно видеть пришедших, а просто наблюдает за происходящим на улице в окно. - Ответь и я уйду. – Вздыхает Тсуна, уставший от молчания. - Один бесполезный падальщик решил вернуться в Намимори. – Слышит довольно тихо в ответ, но это хватает, чтобы начать составлять картину происходящего. – Несколько учеников школы в больнице с тяжелыми травмами, а еще двое – мертвы. А вот это уже интересно. Кажется, происходящее заинтересовало даже Аркобалено Солнца, раз тот спустился, быстро добираясь до стола Хибари и устраиваясь там, чтобы слышать все четче, не упустить ничего. - У «падальщика» есть цель? – серьезно спрашивает он, хмурясь, что выглядело бы комично где угодно, но не в подобной ситуации. Кёя медленно оборачивается, протягивая руку над столом, где сидел репетитор. Через секунду он распахивает ладонь и оттуда на деревянную поверхность падают карманные позолоченные часы на цепочке. Реборн поднимает их, открывая, после чего задумчиво оценивает то, что находится внутри, и кидает их Саваде. Тот – уже рефлекторно – ловит их, повторяя манипуляции. На внутренней части крышки выгравирована римская цифра «десять», а часы остановились на полдне. - Ты понимаешь? – чопорно интересуется репетитор, недовольно хмурясь. Больше всего на свете Тсуна сейчас хотел бы ответить отрицательно, сделав вид, что он недоразвитый и никчемный неудачник. Но ведь нет. И нужно отдуваться за свою семью, защитить невинных. - Да. Мы идем в Кокуе.***
- Сегодня нам определенно повезет, - улыбнулся Ямамото, подняв голову к небу и прищурившись от солнца. И ведь не поспоришь – такой ясный и солнечный день, будто сама погода поддерживает юных мафиози, которые собрались идти в «логово к врагу». Даже странно это все, потому что еще вчера было довольно пасмурно и холодно, а сейчас даже на озноб не пробивает под парой кофт, как месяц назад. И не скажешь, что отсчет идет до начала зимы. Ворота открыты, словно их уже давно ждут. Впрочем, так и есть, их же пригласили «в гости». - Иллюзионисты играют на эмоциях и человечности, - едва слышно начинает объяснять Тсунаеши, когда они двигаются по направлению к возвышающемуся зданию заброшенного кинотеатра. Никто не спрашивает у него, почему он знает, куда идти, и это приятно удивляет. Меньше всего на свете он бы хотел вспоминать то, что тут было. – Не подходите слишком близко, не проявляйте искренних эмоций, не поворачивайтесь спиной и никогда не сочувствуйте. Не доверяйте своим шести чувствам, потому что иллюзионист легко может их обмануть. Доверитесь – проиграете. Не то, чтобы было много смысла объяснять расклад дел, нет. Савада гораздо больше подбадривал самого себя, чем тех двух друзей, что вызвались пойти с ним. Тех-то он уж точно не собирался подвергать хоть какой-то опасности. Не позволит даже приблизиться к своей семье хотя бы на пару метров. Аркобалено все так же восседал на его голове, где нашел удобное место, и пытался найти хотя бы намек на то, что ученик блефует. Ему все еще тяжело было полностью поверить, что от наивности не осталось и следа. - Лучше бы вам вообще не высовываться. Главное: слушайте, что я говорю. Если говорю уходить – это значит, что вы уходите. Если говорю не вмешиваться, то вы и делаете. – Чуть жестче отрезает шатен, останавливаясь перед уже знакомыми, почти выбитыми дверями на входе в кинотеатр или то, что от него осталось. Он уже не ждет того, что друзья будут активно поддерживать эту позицию или уверять в своем беспрекословном подчинении. Нет, они никогда этого не скажут. Ему всегда будет оставаться лишь надеяться на то, что они не будут глупцами и не полезут в пекло, игнорируя прямые приказы. Их преданность порой переходила рамки разумного. Но именно эта преданность заставляла подниматься и брать себя в руки, забывая обо всем, что было до появления мафии в жизни. Это побуждало желание отплатить им той же монетой – сделать так, чтобы их доверие было полностью оправдано, чтобы они больше никогда не знали печали или тоски. Это – позиция босса, которым Савада должен стать. Вдохновленный прекрасным самовнушением, он открывает скрипучую дверь и тут же поворачивается в сторону, в которой находится единственная лестница на второй этаж. Память не подводит – прошел всего месяц с последнего пребывания здесь. - Джудайме, что-то не так? – выбивает из воспоминаний голос Хаято. Тсунаеши вздрагивает, оглядываясь на замерших друзей. Так, похоже, пора прекращать так много думать – начинает останавливаться и как-то жутковато смотреть в пустоту. - Да… то есть, нет! – чрезмерно взволновано качает головой он, вновь пытаясь вернуть себе уверенное спокойствие. – Идем. Прежде, чем кто-либо из окружающих стали задавать вопросы, парень быстрым шагом направился в сторону лестницы. Чем быстрее закончат тут – тем быстрее окажутся дома. А ведь есть хочется! И спать, и в душ, и, желательно, комнату, в которой не будет толпы мафиози… но для начала – просто домой. Он на удивление быстро преодолевает лестничные пролеты, добираясь до второго этажа и даже не колеблясь возле дверного проема в самый большой зал этого здания. Наверно, это было скорее импульсивно, когда он довольно громко, словно специально, прошелся по деревянному полу там, вызывая равномерное, глухое эхо, разорвавшее всю идеальную тишину. Только оказавшись там, на середине комнаты, Тсуна позволил себе оглядеться хотя бы как-то, но прежде показал жестом, чтобы никто из друзей не отходил от дверей. Так у них будет больше шансов скрыться, если он это прикажет. Там же остался и репетитор – ему было непозволительно вмешиваться хоть как-то в бои ученика. В помещении же было так же, как и раньше, - холодно, мрачно, но, по-своему, уютно. Единственное, что действительно отличало это место от того, каким оно было месяц назад, - это силуэт на диване. Да, нетрудно догадаться, кто это был, однако, Савада даже на секунду задумался – а не другой ли это человек? Необычная темно-зеленая форма, довольно таки расслабленной положение, хотя можно сделать ставку на то, что он просто не смотрел на «гостей», запрокинув голову назад, и странное оружие, лежащее рядом, имеющее форму трезубца. Все мысленное ошеломление оказалось просто ничем по сравнению с тем, сколько сил понадобилось, чтобы устоять на ногах, когда иллюзионист все же поднял голову, встречаясь безразличным взглядом с каждым, кто смотрел на него. Правый глаз уже не был закрыт повязкой – он легко показывал ярко-алую радужку с отсутствующим зрачком и символ «своего проклятья», как писал в дневнике. - Разве маленьких мафиози не учат, что входить без разрешения в чужой дом – плохо? – язвительно поинтересовался подросток у остальных, склоняя голову на бок и едва заметно усмехаясь уголком губ. – А, Вонгола Дечимо, что скажешь? Савада нервно вдыхает воздух. Такое непривычное обращение горьким привкусом отзывается на кончике языка, заставляет считать свой титул чем-то постыдным и неприличным. Сил вновь придают лишь взгляды друзей за спиной, потому что они не знают, что их первый серьезный враг был знаком боссу. И они не должны это узнать. - У нас есть приглашение на твою закрытую вечеринку. – На его манер презрительно фыркает Тсуна, выуживая из кармана золотистые часы и с легкой руки швыряя их Рокудо. Благо, подача позволяла – не даром ж он столько в бейсбол играл с Такеши! Однако, второй их, все-таки, поймал, чем расстроил практически всех, кто наивно верил, что ему прилетит по голове. – Разве у преступников нет хоть какого-то самоуважения, чтобы не нападать на тех, кто не может дать отпор? Что это был за идиотский ход с убийством нескольких невинных детей? – ответа не следует, а потому он продолжает. – Если тебе так нужна была драка со мной, можно было легко найти меня хоть где. Я, в отличие от некоторых, не скрываюсь от всего мира. Кажется, в какой-то момент Савада начал нести что-то лишнее, но это легко перекрывало презрение и даже легкое отвращение в голосе, уверенность в движениях и абсолютная жестокость в глазах. Это меняло весь смысл слов на другой, более грубый. - Но так ведь веселее, разве нет? – довольно улыбается иллюзионист, но в этом контексте данная эмоция выглядит немного безумно. Даже очень безумно. - Не вижу ничего веселого. – Отрезает Тсунаеши, морщась от отвращения. Это действительно уже слишком. Не может человек быть таким моральным кретином, но при этом так легко притворяться тем, кем он был месяц назад. Это не нормально. – Не хочу тут больше задерживаться ни на секунду. Если хотел убить – попробуй. Наконец, Мукуро поднимается с дивана, немного отводя взгляд от всех и так же захватывая необычное оружие. На долю секунды Саваде мерещется, что он пошатывается при движениях и стал бледнее, чем раньше, но парень быстро отгоняет подобные мысли. Даже, если так, то – плевать. Это не его дело. - Джудайме, - раньше, чем начинается бой, подзывает Гокудера. Впрочем, это было желание всех – чем-то приободрить шатена, дать наставление, почему тот и вдохнул, направляясь к ним. Конца света не случится, если они на полминутки отложат начало боя. На губах растягивается довольная улыбка, которую не может перебить даже наигранное безразличие, когда, едва он подходит ближе, Ямамото загребает их двоих вместе с «правой рукой» в охапку, дабы сделать «круг», которым они уже привыкли начинать любые состязания, будь то спортивные, мафиозные или просто “от нечего делать”. Свое недовольство излишним оптимизмом друга Хаято не скрывает, но сейчас действует по принципу «рад босс – рад и он сам». - У вас точно все получится, Джудайме! – пытается говорить вменяемо, когда его грудную клетку жестко сдавливают, он. Но слышно только нелепое бубнение, отчего Тсунаеши заливается смехом еще сильнее, пусть и самому дышать больно – по той же причине. - Я-яма-мо-т-то! Пусти-и, больно! Как ж я драться буду, если т-ты мне ребра перелом-маешь?! – кое-как умудряется выговорить он, едва ли не плача от смеха. Редко ему удается одновременно и застать раздражение подрывника, и объятья, и нехилую ярость репетитора почувствовать интуитивно. Нет, а почему бы им не разрядить обстановку?! Может, он действительно умрет сегодня! Кто знает этого проклятого иллюзиониста?.. Такеши, все же, отпускает замученных, но взбодрившихся, друзей. - Удачи тебе, Тсуна. Победа точно будет за тобой! Савада кивает, словно действительно в это веря, но интуиция в который раз неприятно стукает по затылку, говоря, что что-то пошло не так. Хватает доли секунды, чтобы услышать приглушенные шаги, и еще меньше – чтобы заметить занесенное оружие. Однако, неважно какая скорость у уставшего ждать оппонента, а Реборн стреляет быстрее. Уже привычная сила разливается по телу, а какая-то золотистая дымка застилает глаза. Шатен с запозданием осознает, что почти успел убрать друзей с пути оружия. Почти – потому что предплечье «правой руки» рассекала неглубокая царапина. Похоже, договорить им не дадут. Не очень-то и хотелось отвлекаться! - Влезать в чужие разговоры неприлично. – Как-то заторможено фыркает Савада, оборачиваясь к иллюзионисту, чтобы не пропустить очередной удар. Однако, тот, похоже, добился своего. Озарение проходит за считанные секунды. – В кого ты целился? Вместо ответа слышится необычный смех Рокудо, который трудно забыть даже за месяц. Тсуна удивленно и немного глупо хлопает глазами, смотря за, наконец, естественно улыбающимся противником, и едва сдерживается оттого, чтобы влепить себе же крепкую затрещину – что за дурацкие приступы ностальгии?! Не отвлекайся! Чтобы удержаться от спонтанного приступа пацифизма, парень кивает репетитору, которого подмечает боковым зрением, и срывается с места. Он нападает напрямую, не юлит, чтобы причинить меньше урона, но старается держаться на небольшом расстоянии в перерывах между ударами. Что-что, а драться, почти не задействуя пламя, менее весело. Дыхание не сбивается, Тсунаеши почти не устает, несмотря на то, что они, вроде как, перемещаются по залу и дерутся не поддаваясь. Не поддаваясь, но, кажется, не в полную силу. Почему? А может, ему просто кажется это, потому что он просто натренировался с Рехеем и остальными? Может, это действительно максимальная сила Мукуро? Да нет! Быть не может! Руки немного затекли и достаточно расцарапались об деревянный пол, как и колени, поэтому он не видит смысла в том, чтобы жалеть. При очередном выпаде в свою сторону, Дечимо выныривает из-под трезубца, уворачиваясь и перебегая на другую часть зала, где находился Аркобалено. Долго ждать от того действий не пришлось – он быстро кидает ученику «прибереженные до лучших времен» перчатки, что уже через пару секунд зажигаются пламенем Посмертной Воли. Рокудо просто наблюдает за этими манипуляциями, явно впервые видя подобное оружие и не скрывая свой интерес к подобному. А мальчишка пользуется замешательством, чтобы перекинуться парой фраз с репетитором. - Мне кажется, что… - начинает, было, он, но его понимают уже с полуслова. - Да, он не использует иллюзии. – Довольно смятенно, но уверенно звучит в ответ. – Пользуйся этим, пока есть сила. Найди слабое место. Больше болтать уже нельзя – не то время и не то место. Тсунаеши быстро маневрирует за счет перчаток по залу, чтобы отвлечь внимание противника от Аркобалено и остальных. Воздух становится гораздо горячее, а тому, кто еще и генерирует это пламя, вообще находиться тут – как в парилке. По лбу стекает липкий пот, как и по спине. Неприятное ощущение, по правде сказать, но приходится с ним мириться. А ведь Реборн был прав, что сильнейший иллюзионист еще ни разу за бой не использовал и одной, маломальской, иллюзии. Это может быть как-то связано с тем, что он не в лучшем состоянии?.. В памяти всплывает приблизительный план, вот только его окончание все еще под сомнением. Однако мешкать – глупо. Парень быстро перемещается по воздуху, блокируя немногочисленные удары, просто стараясь запутать. У него это не получается, но Рокудо просто не понимает, что задумал противник, поэтому действительно замедляется в своих атаках. Это стоит ему лидирующего положения в бою. Савада быстро маневрирует ему за спину и пользуется приемом, выученным всего неделю назад у Хаято, сбивая с ног. Увы, сделать это достаточно быстро не получается из-за разницы в росте, и его умудряются подцепить за одежду, роняя туда же. Несмотря на то, что ладони в результате оказались разодраны об какие-то гвозди в полу, это было одно из самых удобных падений за последний месяц – хотя бы, было на кого падать. А-то ведь из-за Реборна, порой, приходилось и об асфальт стукаться с немаленькой высоты. Однако, даже в столь нелепой ситуации, голову занимала мысль о победе. В конце концов, он действительно не был пацифистом уже давно. Дабы иллюзионист не поднялся, он устраивается сверху и… не знает, что делать дальше. Воцаряется мертвая тишина. Недоуменное выражение лица Мукуро, запутанный Тсунаеши, ничего не понимающие друзья и репетитор, все еще не догадывающийся, почему ученик мешкает. - Реборн, а… что дальше? – как-то неловко бормочет Дечимо, смотря на собственные перчатки, которые уже не были подожжены пламенем. – Виндиче? Или… что? Кажется, если бы сейчас один из самых сильнейших киллеров мог высказать все, что думает о новом боссе Вонголы, то этот разговор пришлось бы полностью блокировать из-за не самой цензурной лексики. Неужели, он действительно еще не догадался?! - Соображай быстрее, Никчемный Тсуна. – Внезапно вспомнил старое прозвище Аркобалено. – Он хотел тебя убить. Ты должен убить его. - А-а… что?! – мгновенное оцепенение сменилось шоком. Кажется, у мальца начинался нервный тик. Будет даже не удивительно, если на утро он найдет у себя пару седых волос, - обстоятельства только к этому и располагали. Савада нервно сглотнул вставший в горле ком, смотря все так же куда-то на руки и часть куртки цвета хаки, что была кое-где прожжена и испачкана после боя. - Джудайме, давайте! У вас все получится! – поддерживал Гокудера, словно это что-то нормальное. Кажется, Такеши чувствовал себя не так хорошо при подобных обстоятельствах, а потому просто молчал. - А разве нельзя просто воспользоваться услугами Виндиче?.. они ведь еще не уничтожены! – попытался найти выход из ситуации Дечимо. Он действительно не мог сделать этого. Просто не мог убить человека, кем бы он ни был. Это было выше его сил, каким бы безразличным он порой не пытался казаться. - Он уже сбежал однажды от Виндиче. Да и у Бермуды сейчас много проблем поважнее, чем какой-то преступник. – Словно что-то очевидное терпеливо пояснял Реборн. – Это дело босса Вонголы – решать проблемы, связанные с его семьей. Это твой долг, как босса. Обязанность. Голова начинала отвратительно побаливать от такого давления снаружи. Да еще и этот придурок, Мукуро, не вырывался, не пытался сбежать… да сейчас никто бы и не стал его останавливать, если бы он это сделал! Только пусть попробует – отпустят же! - Я не могу. Это ненормально – убивать кого-либо, - полушепотом бормочет мальчишка. - Ты еще не забыл, что он так же планировал тебя убить? – в голосе с каждым разом все больше злости. – Соберись и не будь тряпкой! Ты босс или нет?! На кону жизнь не только твоя, но и твоих друзей. Убей его! В висках пульсирует кровь. Тсунаеши отчаянно жмурится, надеясь, что все это в какой-то момент закончится. Но заканчиваться ничто не желало так просто. Казалось, что он сейчас просто рухнет без сил или сорвется на истерику, когда поднимал дрожащие руки ко лбу, дабы зажечь перчатки пламенем. И те без проблем вспыхнули пламенем Неба. Убей его. Это твоя обязанность. Это твой долг. Ты – босс, ты должен исполнять свой долг идеально, как искусно выполненная марионетка в руках мира мафии. Это твоя судьба. Савада теряет ощущение реальности. Все вокруг становится для него просто ужасным сном. Он перестает различать голос в голове и голоса в реальности. Он, наконец, смотрит на свою потенциальную жертву. Впрочем, по его безразличию во взгляде сейчас трудно сказать, что происходит у него в голове. Ты должен убить врага. Он тебе никто. Он планировал тебя убить и с радостью сделал бы это сейчас, если бы была возможность. Он играл на чувствах, чтобы вызвать жалость и пользовался гостеприимством твоей семьи. Ты просто обязан убить его. Он разминает руки, то сжимая, то разжимая их, после чего уже увереннее подносит их к шее иллюзиониста. Пламя почти сразу заставляет того вздрогнуть от боли. Кожа почти сразу начинает меняться и цветом, и целостностью. Убей его. Ты обязан убить его. Твой долг – убить его. Ты должен делать то, что тебе говорят. Убей его. Убей его. Убей-его-черт-возьми! Тело под руками больше не содрогается даже рефлекторно от боли, а ведь болевой порог у иллюзионистов более низкий, чем у простых людей. Нужно просто сжать чуть сильнее – и конец его мучениям, агонии. Просто чуть сильнее сжать руки, и Тсунаеши получит уважение собственной семьи, выполнит долг. Просто сжать руки и убить Мукуро. Будь проклята гребанная мафия, но он не может этого сделать. Воздух вокруг становится какой-то вязкий, тягучий, как желе. Савада шумно выдыхает и резко убирает пламя, выходя из гипер-режима в этот раз полностью. Но дышать легче не становится. Он оглядывается по сторонам как-то медленно и понимает, что вокруг уже далеко не Кокуе. Этому вообще трудно дать какое-то название. Просто сгусток тумана, в котором нет ничего и никого, кроме… Когда разум снова возвращается к Тсунаеши, то тот едва не подскакивает, переводя взгляд на ту самую «жертву». Дрожь в теле лишь усиливается, несмотря на отсутствие пламени. Он быстро стягивает с себя перчатки, неуверенно дотрагиваясь до того, что осталось от некогда бледной и изящной шеи иллюзиониста. Глаза предательски щиплет. Кожа сейчас меньше всего похожа на то, на что она должна быть похожа. В большей части её просто нет, как таковой, а где-то она сохранилась, но почернела, обуглилась. Область ключиц полностью оголилась, едва ли не до костей. Большая часть всего этого ужаса поблескивала оттого, что полностью была испачкана кровью. Запах горелого перебивал даже запах пота. Без преувеличений, выглядело это жутко. Особенно, когда мышцы и сухожилия двигались, если подросток пытался сделать что-то. Собственно, такое движение и заставило шатена перевести взгляд выше, на – не так ужасно испорченное – лицо. Все еще бледная кожа там была кое-где испачкана алой жидкостью, а кое-где – поцарапана в ходе боя. В глазу у него горел уже другой символ. Очевидно, это был другой Путь, который он использовал для иллюзии, царившей вокруг. Казалось, эта игра в «гляделки» с тем, кого Савада хотел убить, могла длиться вечно, но – нет, тот решил довести его еще и до припадка своей улыбкой. От очередного движения мышц на лице задвигалась и шея, вновь заставляя слезы наворачиваться на глаза. - Тсунаеши-кун. Шатен вздрагивает, слыша что-то помимо собственного дыхания и мертвой тишины. Он начинает понимать, что происходило пару секунд назад, что происходило сейчас и происходит на данный момент. События не состыкуются друг с другом, а причиной этому является череда поступков как раз таки мальчишки, что того немного смущает. И, в очередной раз, задумавшись, он теряет контроль ситуации всего на долю секунды. Но этого хватает. Мир начинает вращаться, а после Савада чувствует спиной пол. Ничего особенного, однако, теперь ему становится гораздо легче дышать. Теперь ему не нужно ничего делать. Убьет – пусть убивает. Он заслужил это. Никогда не простит себе этого поступка и даже мысли о том, что может причинить такие ужасающие ранения Ему. Тсунаеши расплывается в какой-то наивно-доброжелательной улыбке, которую не вспоминал уже добрые четыре недели, когда чувствует, что его руки перехватывают, дабы он снова не схватился за перчатки, и заводят над головой, не позволяя их вообще использовать. Прекрасно. Пусть так. Давно уже нужно было спокойно поддаться. - Ну же, Великий и Ужасный Преступник, сделай то, о чем так давно мечтал, - практически язвительным тоном произносит мальчишка сам по себе, все так же улыбаясь, но закрыв глаза. Если бы он сейчас этого не сделал и смотрел на иллюзиониста в упор, то сильно бы удивился, не заметив в разноцветных глазах представляемой им ненависти. А время тянулось крайне медленно, словно не желая подсоблять обоим – трепля их нервы. - Так уж и быть, Вонгола Дечимо. – Довольно грубым тоном слышится в ответ, что заставляет Саваду вздрогнуть, зажмурившись чуть сильнее. Он не может разгадать всю суть этого блефа в подобном положении; никто не смог бы, а он еще и не хотел, потому что ему действительно нравилось верить, что сейчас его убьют, отомстив за все. Шатен нервно сглатывает, чувствуя, как наконечник все того же трезубца проходится по его щеке, но даже не царапая, а уж тем более не раня серьезно или смертельно. И тот уже понимает это, даже хочет начать возмущаться, открывая глаза… но в итоге может лишь застыть в оцепенении, в упор смотря на Рокудо. Кажется, это было слишком внезапно, слишком резко и слишком близко. Так близко, что чужое дыхание чувствовалось на губах. Тсунаеши сжимает и разжимает кулаки, жутко краснея, но боясь разорвать тишину или отвернуться. Странно, но это было гораздо более привычно, чем считать человека рядом – врагом, которого нужно убить. Это было до смешного повседневно, несмотря на то, что с Вонголой он времени провел в четыре раза больше, чем с Мукуро. - «Я должен убить Вонгола Дечимо», - как-то тихо цитирует выдержку из дневника Савада, чувствуя, что что-то тут не состыковывается. Иллюзионист словно задумывается и даже хмурится, после чего нагло усмехается. - Ты можешь бросить Вонголу. – Внезапно предлагает он, заставляя сомневаться в его адекватности. – Или семья тебе важнее? Шатен так же действует ему на нервы, показывая все свое театральное мастерство, когда делает вид, что всерьез размышляет. Это было бы довольно трудно, когда ты едва ли не соприкасаешься кончиками носов с другом человеком. Особенно – таким странным человеком. Нет, правда, разве нужно было размышлять? - Мне не нравится Вонгола. Если, чтобы стать боссом, я должен исполнять подобные вещи, - он как-то заторможено переводит взгляд на сильные ожоги, покрывающие шею Рокудо, - то я не буду боссом ни за что на свете! А тот продолжает насмехаться, сомневаясь в серьезности. - Они будут охотиться за тобой, потому что ты – наследник… - Но, у тебя ведь есть опыт того, как можно скрываться от мафии? – недоумевает Тсунаеши, удивленно хлопая глазами. – Значит, все будет хорошо! Иллюзионист с трудом воспринимает то, что услышал, а, когда это происходит, смеется, едва ли не до слез. - А ты уже стал рассчитывать на мою помощь? После всего, что было? – излишне серьезно интересуется он и явно намекает на полученные ранения. Савада бледнеет, вновь понимая, что ляпнул что-то лишнее. Нет, его действительно подбешивает переменчивость «врага». Но внезапно в голову приходит бредовая мысль. - Знаешь, тот, кто ненавидит другого, вряд ли спокойно бы оказался в таком положении… - размышляет вслух мальчишка, чувствуя, что опять касается не-той-темы. Ох, и поплатится же он за подобное поведение. – Это может значит лишь то, что или ты испорчен донельзя, или я могу полностью рассчитывать на твою помощь. Кажется, Мукуро планирует заявить что-то важное, серьезное и после уже рассмеяться наивности шатена, но тот точно потерял любые тормоза после событий в течение этого дня, а потому делать нечто невообразимое. Он поддается вперед, поднимаясь на локтях, и неуверенно касается своими губами чужих. Всего секунда, а эффект-то какой! Не так уж и просто сбить с мыслей Рокудо! Вот только часть результата вряд ли хорошо закончится. Для обоих. Потому что иллюзия исчезает вместе с контролем и сосредоточенностью иллюзиониста. И вот уже вокруг Кокуе, и вот уже недалеко все те же друзья и Реборн, и вот… черт возьми. - Настоящая смелость редко обходится без глупости, Тсунаеши-кун, - излишне эмоционально начинает Мукуро, отстраняясь от его губ только потому, что получил жесткие взгляды со стороны «правой руки» и репетитора. – Но это было слишком опрометчиво. – Усмехается, трепля перепуганного до смерти мальчишку по волосам. И тому только и остается согласиться, съеживаясь под внимательными взглядами окружающих.