Crazy About You.

Глава 11 Номер телефона, светившийся на дисплее, был незнаком. Но звонивший в такой час, да ещё и в субботу, был настырным, и вызов повторился. Сугихара вздохнул и нажал на кнопку приёма вызова. - Слушаю. - Доброе утро, Сугихара-сан, – а вот голос он узнал моментально. - Доброе утро, Кавамура-сан. - О, Вы меня узнали, как хорошо. Сугихара-сан, у меня есть к Вам предложение, которое, я думаю, Вас заинтересует. Вы сможете в понедельник подъехать ко мне в офис? - Да… Да, конечно, – Кавамура что, ясновидящий? Только недавно Сугизо думал, как подступиться к нему с контрактом, а теперь Рюичи звонит сам и предлагает что-то. И не говорит, что именно. - Вы знаете адрес? - Да, – вот теперь Рюичи подумает, что он от счастья вообще все слова забыл. - Тогда в понедельник к десяти я жду Вас у себя. Нишикаву-сана я предупредил, так что Вас не хватятся. А вот и ответ, откуда у Кавамуры его номер телефона. Они с Нишикавой вроде как давние знакомые. - Я обязательно подъеду. Спасибо Вам за звонок, Кавамура-сан. И всё-таки – с чего вдруг Рюичи ему звонить? Может, он заезжал к Шинье, и Ямада поделился с ним переживаниями старого друга? Не Нишикава же его сосватал, в конце концов. Не в его интересах передавать Рюичи такой контракт. Все выходные прошли в попытках понять, чего всё-таки хочет Рюичи. Шинья сказал, что не видел Кавамуру недели три, не меньше. Так что к офису Рюичи в понедельник Сугихара подъезжал, теряясь в догадках. В приёмной сидела миловидная девушка, улыбавшаяся как голливудская актриса. На вопрос, где Кавамура-сан, она с поклонами проводила его в пустой конференц-зал, попросив подождать. Сугизо скучал, разглядывая ногти, пока в зал не вошло очередное небесное создание, неся папку с бумагами. - Доброе утро, Сугихара-сан, верно? Я прошу прощения, что заставила ждать. - А… я договаривался о встрече с Кавамурой-саном, – это что ещё за шутки? Рюичи мнит о себе так много, что не удостаивает личной встречей того, кого сам же на неё и позвал? - Кавамура-сама просит Вас его простить. К сожалению, его срочно вызвали на другую встречу. Но он оставил мне самые подробные инструкции, так что можете не беспокоиться. Моё имя Айкава Нанасэ, я помощница Кавамуры-сана, – женщина улыбнулась. Во всяком случае, не прислали какую-нибудь молоденькую дурочку – и то хорошо. - Так зачем меня вызывал Кавамура-сан? Айкава положила перед ним тонкую папочку с бумагами. - Прочтите, пожалуйста. В папке оказался типовой контракт, каких Сугизо за четверть века карьеры видел множество. Значит, всё-таки взаимовыгодное сотрудничество? Вот так, без объяснений? - А… – он обернулся на Айкаву. Может, она что-то скажет? - Прочтите до конца, Кавамура-сан настаивал. На последней странице была приписка изящным почерком, – видимо, Рюичи писал сам: «Я понимаю, что это несколько неожиданно, но, думаю, именно этого Вы и желаете, Сугихара-сан. А моим дополнительным условием к нашему контракту будет то, что старый контракт с Джуном Вы можете разорвать у него на глазах. А ещё у Джуна очень хороший стол, который, как я смею предположить, приятно использовать не только по прямому назначению. Желаю удачи. Кавамура Рюичи.» Ясухиро перечитал строчки несколько раз, не в силах поверить написанному Кавамурой. Рюичи не просто предлагал ему выгодный контракт. Он давал ему возможность сейчас, прямо сегодня пробиться сквозь броню Джуна и получить то, чего Сугизо хотел гораздо больше славы и денег. Получить своего Джуна. - Я… Я согласен, – да, тысячу раз да. За спиной словно выросли крылья, разбивая ледяной панцирь, пуская в его мир весну, которая была обещана, кажется, целую вечность назад. И с росчерком дорогой перьевой ручки он почувствовал себя свободным. И даже то, что Кавамура не явился на встречу, было неважным. Сейчас Сугихара хотел только одного – ворваться к Оносэ и решить всё раз и навсегда. Айкава проводила маэстро понимающим взглядом и набрала номер шефа. - Да, Рюичи. Да, всё подписал… Вылетел отсюда на крыльях любви. Да, я уже звонила Таканори… Говорит, за тобой огромный должок... Да… Да, конечно. Нанасэ положила трубку и удовлетворённо улыбнулась. Сегодня можно сходить в бар с Таканори – отметить успешное завершение этой эпопеи с Оносэ и его несносным маэстро. Конечно, о тяжёлом характере Сугизо и его бесконечных капризах она была прекрасно осведомлена, но Кавамура и не таких перевоспитывал. * * * * * Джун утром в понедельник возвращался из Хадано в смешанных чувствах. Он был там не чужим, но всё равно чувствовал себя лишним. Они были семьёй, а он всего лишь одиноким, никому не нужным дядюшкой Оносэ, которого они видели несколько раз в год. И хотя Кейко была искренне рада его приезду, им за два дня так и не удалось толком поговорить. - Джун, я уверена, что всё наладится, вот увидишь. И не смей больше приезжать один. Я не хочу видеть твою одинокую кислую физиономию за обеденным столом, – Кейко поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать высокого Джуна в щёку. – В следующий раз я жду тебя с твоим Ясухиро. И чтобы без отговорок мне, – она весело рассмеялась. Джун хмыкнул. - А дети как отреагируют на то, что я приеду не с девушкой? - Ты думаешь, кто-то из них не в курсе того, что у дяди Джуна не нужно спрашивать про девушек? – сестра озорно подмигнула. – Так что эта отговорка тоже не принимается. И приезжай всё-таки почаще. Я порой скучаю по моему непутёвому Джуну. - Кейко… - И передавай привет Киёнобу-куну. Я рада, что он смог найти работу по душе. Так жалко было его мастерскую. - Конечно. К офису Джун подъехал под моросящим дождём, только усиливавшим ставшую такой привычной глухую тоску в груди. - Доброе утро, Оносэ-сан, – Нами, как всегда, прелестна и приветлива, кофе, который она ему готовит, чудесен, а жизнь медленно превращается в пытку. И только Нишикава был подозрительно загадочен и недоволен жизнью. На него не похоже. Обычно по понедельникам именно Таканори вызывал раздражение своей неуёмной жизнерадостностью. Случилось у него, что ли, что-то? Может, собака заболела или в семье что-то? Хотя о таких вещах Нишикава обычно говорил прямо, просил пару дней отгула и уезжал в Шигу или мотался со своей драгоценной Уи-чан по ветеринарным клиникам, доводя до нервной трясучки врачей. Так чего же тогда он молчит на этот раз? - Оносэ-сан, к Вам… – голосок Нами в коммуникаторе прервался, словно кто-то очень не хотел, чтобы о нём докладывали. Это не мог быть Киёнобу, он обещал подъехать после обеда, а зная его пунктуальность, можно было ждать его не раньше вечера. Тогда кто? Дверь распахнулась, являя взгляду чем-то безумно довольного Сугизо. Джун поёжился. От взгляда Ясухиро по коже бежали мурашки. А в руках маэстро держал знакомый контракт. - А если бы я был не один? - Я спросил у Нами-чан, есть ли у Вас кто-то. Нам просто необходимо поговорить, Оносэ-сан. Прямо сейчас, – Джун услышал, как за спиной Сугихары щёлкнул замок на двери. Ситуация начинала выходить из-под контроля. - Какого… Сугизо как-то хищно улыбнулся. - Узнаёте это? – он помахал бумагами перед носом у оторопевшего Оносэ. - Это наш контракт. - Совершенно верно, Оносэ-сан, – а в следующий момент Сугизо одним резким движением разорвал ни в чём не повинные листы пополам. - Ты что творишь?! – Джун вскочил на ноги, но слишком поздно. Ясухиро рвал бумагу методично, так, чтобы собрать воедино смятые обрывки было невозможно. И с таким наслаждением, что Оносэ окончательно обозлился. – Ты вообще понимаешь, что сейчас сделал? - О да, я понимаю, – Сугизо отшвырнул бесполезный бумажный мусор, в который превратился контракт. – Спешу сообщить, что с сегодняшнего дня моим продюсером официально является Кавамура Рюичи, и права на выпуск моих будущих работ принадлежат ему. С Вами свяжутся для решения юридических вопросов, – Сугизо шагнул вперёд, оказавшись лицом к лицу с совершенно растерянным Джуном. Как Рюичи? Когда? Почему? Оносэ схватил телефон, трясущимися от злости пальцами набирая номер Кавамуры. Какого чёрта вообще происходит?! Но у Ясухиро, видимо, были другие планы. Джун пропустил момент, когда тот быстрым движением выхватил из его рук аппарат и молниеносно спрятал в задний карман собственных джинсов. - Отдай немедленно! - Ни за что, – Сугизо притянул опешившего Джуна к себе за ворот рубашки. – И только попробуй от меня ещё раз сбежать, Оносэ Джун, – жаркий шёпот в губы. Сугихара целует его жадно, напористо, не давая ни опомниться, ни сопротивляться. Да и к чему теперь сопротивление? Они больше не связаны контрактом. Больше нет нужды сдерживать себя. Можно притянуть его ближе, отвечая не менее жадно, хоть и неудобно тянуться через чёртов стол, который сейчас кажется слишком широким. И Джун одобрительно мычит, когда Сугизо взбирается на полированную столешницу, сбрасывая жутко дорогую вазу какой-то там богом забытой китайской династии, подарок Озаки. Это неважно; важно только то, что можно прижать его к себе, запуская руки под одежду, терять голову от жара его тела и целоваться до головокружения. К чёрту мысли о том, что в приёмной слышно каждое их движение, каждый вздох и стон. Джун нетерпеливо стаскивает с Ясухиро одежду, путаясь в застёжках и рукавах, сталкиваясь дрожащими пальцами с пытающимся помочь Сугизо. Собственная рубашка уже на полу, с вырванными пуговицами – хорошо, что на сегодня не назначено важных встреч. Впрочем, разве ему привыкать сидеть в кожанке? И можно целовать каждую чёрточку причудливого узора татуировок, которыми прихотливо изукрашено желанное тело, прикусывать нежную кожу, упиваясь его стонами, одуряющим запахом его парфюма и тех самых благовоний, от которых кружится голова, и ощущением сильных пальцев в собственных волосах. Прикусить твёрдые горошины сосков, вслушиваясь в рваные вздохи, провести языком по особенно чувствительным местам. Теперь можно опрокинуть его на спину, распять на столе, одним движением сметая с него все дорогие безделушки и монитор, приземляющийся на пол с неприятным хрустом. К чёрту. Всё к чёрту, когда Сугизо выгибается навстречу, кусая его губы, бесстыдно обхватывает его талию ногами, вжимая в себя, давая почувствовать, насколько он хочет… Джинсы кажутся невыносимо узкими, снимать их бесконечно долго, и Джун на чём свет стоит материт дизайнеров, выдумавших их такими неудобными. Сугизо смеётся, наблюдая за его мучениями, и не выдерживает, снова притягивая его к себе, покрывает жадными поцелуями шею и ключицы. Джун стонет, когда Ясухиро оттягивает зубами серёжку, украшающую его сосок, эту дань прошлому. Место прокола слишком чувствительно, ощущения такие острые, что почти больно. Сугизо недовольно стонет, когда Джун отстраняет его, прижимая к гладкой столешнице, не давая двигаться. - Ну же… – Сугихара тяжело дышит, кусая яркие от прилива крови, припухшие губы, подаётся навстречу, дразня, распаляя ещё больше, так, что у Джуна срывает последние тормоза. Даже жалкие остатки одежды раздражают, и он не заботится о том, как после поедет домой. Накрывает пальцами нежную, обжигающе-горячую плоть, срывая с губ Ясухиро протяжные сладкие стоны. Собственное возбуждение сводит с ума, и Оносэ едва ли понимает, что может причинить боль своей поспешностью, когда притягивает Сугизо ближе к краю стола, раздвигая длинные ноги, которые, как давно грезилось, действительно великолепно смотрятся на его плечах. Сугихара невозможно узкий и нет сил сдержаться ни на секунду, вламываясь в него так, что Ясухиро вскрикивает и до боли вцепляется в плечи Джуна, оставляя саднящие царапины. Джуна заводит каждый стон, каждый рваный выдох, каждый сумасшедший поцелуй. Они борются за мифическое первенство, хотя каждый из них уже проиграл друг другу в этой схватке. - Ещё… – жаркий выдох в губы, сменяющийся стоном, низким, томным, довольным. Оносэ уже не понимает, кто из них стонет, растворившись в бешеном ритме. Ему хочется больше, ещё больше. Так, чтобы забыть обо всём, кроме вожделенного мужчины, выгибающегося под его ласками. Всегда… только он. Как Джун вообще мог отказываться от всего этого? Для чего? Никогда больше… - Не отпущу, – шёпотом, яростно вбивая отчаянно стонущего Сугизо в стол. – Никуда не отпущу, – прикусывая нежную кожу, желая отметить его собой. Его всего. Никому, никому не позволено прикасаться к тому, кого Джун считает своим. - Только мой, – на выдохе, когда удовольствие становится нестерпимым. Сугихара низко вскрикивает, пачкая пальцы Джуна горячими белёсыми каплями. И стискивает в себе так сильно, что Джуна оглушает волной удовольствия, и он без сил опускается сверху на распластавшегося Ясухиро, тяжело дыша ему в плечо. Сейчас им не нужно ни слов, ни даже мыслей. Разделённое на двоих наслаждение сказало больше, чем любые признания. * * * * * Ивасаки сидела в приёмной красная до корней волос, периодически вздрагивая и ойкая, когда из-за двери кабинета Оносэ доносились особенно громкие стоны и вскрики. Таканори почувствовал, что даже у него начинают предательски гореть уши от одной мысли о том, что там сейчас должно происходить. - Оносэ-сан никого… – Нами вздрогнула от низкого, томного стона, прервавшего её смущённый лепет. – Не принимает… - Я слышу, что всех, кого нужно, он уже принял на сегодня, – Нишикава хохотнул. Нами закрыла лицо ладонями, едва не плача. - Ну-ну, Ивасаки-чан, не нужно так переживать, – Таканори потрепал девушку по плечу. – Наш Оносэ-сан теперь будет счастлив и доволен жизнью, разве это плохо? - Но он же… это же… Сугихара-сан… - О, милая, о вкусах не спорят. Если Джуну так уж приглянулся наш маэстро, то кто мы с тобой такие, чтобы его осуждать? Пойдём-ка лучше выпьем чайку, а они тут и без нас прекрасно уладят все дела. Дверь хоть закрыли? Нами кивнула, позволяя увести себя в кабинет к Нишикаве. А Таканори подумал, что Рюичи поступил правильно, не предупредив Джуна о своём плане с контрактом. Такие сюрпризы всегда приятнее. И теперь можно не беспокоиться о том, что Джун будет заниматься самокопанием вместо работы. Жаль только, что прибыль от успехов Сугизо будет доставаться Рюичи. Но это они как-нибудь переживут.