Сожители

— Боги, — тяжело вздохнула Астрид, стараясь не закатить глаза, — и насколько ты опоздаешь? Из трубки, которая была прикреплена к панели рядом с кондиционером, послышался невнятный голос матери. — Я тебя не слышу, ты можешь говорить громче? — девушка чувствовала, как раздражение медленно, но верно нарастало. Её мать была абсолютным ребенком: безответственная, отчасти ветреная и, ко всему прочему, совершенно не умеющая контролировать время. Казалось бы, Астрид давно могла уже привыкнуть к её опозданиям, но нет, она почему-то продолжала удивляться этому так, словно подобное не происходило из раза в раз. — Я буду минут через десять-пятнадцать, — послышался голос, перебиваемый шумом дороги. Видимо, Хельга опять говорила с ней по громкой связи, разъезжая по шоссе на полной скорости и с открытыми окнами в придачу. — Ты же понимаешь всю комичность этой ситуации? — стараясь сохранять спокойный голос, спросила младшая Хофферсон, — ты опаздываешь на встречу, которую сама же запланировала. На встречу знакомства твоей дочери и твоего парня. — Астри, детка, ты же знаешь, что я не специально, — в трубке послышался наигранно грустный голос. — Вот только не нужно этих интонаций, мам, — терпения в Астрид оставалось ровно на минуту разговора, — я пойду внутрь, сяду за отдельный столик и закажу себе что-нибудь. А когда ты приедешь, тогда и будем знакомиться. Раньше твоего приезда я не собираюсь ни с кем знакомиться. Всё, веди аккуратно. Девушка сбросила вызов. Черт возьми, почему в этих детско-родительских отношениях именно она должна быть взрослой? Отношениями с друзьями Астрид очень дорожила, возможно, даже чуточку больше, чем отношениями с матерью. С Хельгой всегда можно было просто поссориться, но и помириться тоже было довольно просто. А вот с близнецами дела обстояли чуточку сложнее, поэтому ссоры были редкими, но довольно драматичными. Хофферсон заглушила двигатель машины и сняла телефон с подставки, параллельно просматривая пришедшие ей сообщения. На улице послышался резкий звук тормозов. От неожиданности Астрид чуть не выронила телефон. Через пару парковочных мест от неё встал большой черный джип. Встал он, кстати, довольно кривовато. Со стороны пассажирского места вышел крупный, высокий мужчина с копной рыжих волос и столь же рыжей бородой. — Иди сюда и посмотри, как ты припарковался! — низким голосом приказал кому-то этот мужчина. Астрид всмотрелась в его недовольное лицо и признала в нем нового бойфренда своей мамы, — тебе должно быть стыдно, Иккинг! — Повезло так, повезло, — хмыкнула девушка, внимательно наблюдая за сценой, разворачивающейся у неё перед глазами. Кто бы сейчас не вышел с водительского места, она ему не завидовала. Видимо, Стоик — так звали этого мужчину (да, она запомнила его имя!), — не собирался сдерживать эмоции. Левая дверь машины открылась, и оттуда вышел высокий парень с самой недовольной физиономией, какую Астрид когда-либо видела. Он скрестил руки на груди и что-то сказал Стоику, но девушка не расслышала. Потом парнишка вернулся в салон, завел машину и стал парковаться заново. Большая машина медленно отъехала назад, окно спереди открылось, и оттуда высунулся тот самый Иккинг, внимательно рассматривавший, есть ли препятствия позади. Видимо, новый ухажер Хельги был тем еще душнилой. Астрид потёрла переносицу и с разочарованием подумала о том, что с этой компанией ей придется провести ближайший год. Еще раз тяжело вздохнув и послав мысленно пару ласковых слов своей матери, девушка решила, что сейчас самое время проникнуть в ресторан, если она хочет остаться незамеченной. Стоик всё ещё был занят тем, как парковали его машину, поэтому проблем не должно было возникнуть. Прежде чем выйти, Астрид прикинула в голове, каковы шансы того, что мамин ухажер её узнает. Ведь Хельга точно показывала Стоику её фотографии! А Астрид так хотелось провести пару минут наедине с собой, без всех этих смазливых «как я рада познакомиться» и прочего дерьма. Хофферсон повернулась назад, в поисках спасительной бейсболки, которую она обычно оставляла на заднем сидении. Ведь никто не знает, когда челка решит предать тебя и загрязниться до максимально сального состояния. Но, к большому разочарованию девушки, на заднем сидении лежали только её школьные учебники и теплый свитер. — Как всегда, вовремя… — Астрид достала солнечные очки из бардачка и по-католически перекрестилась, надеясь, что все существующие святые подарят ей пятнадцать, а то и все тридцать (зная пунктуальность Хельги, это вполне могло быть так) минут спокойствия. Надев темные очки, младшая Хофферсон глянула на себя в зеркало заднего вида, чуть подправила распущенные волосы и вышла из машины, стараясь не смотреть на сцену, которая разворачивалась недалеко от неё. Бедный парнишка никак не мог припарковаться так, чтобы это понравилось Стоику. Мужчина что-то говорил, но Астрид уже было все равно. Она нажала на брелок и дернула ручку передней дверцы машины, проверяя, как сработал замок. Телефон у неё в кармане завибрировал, оповещая девушку о том, что ей кто-то очень настойчиво звонит. Игнорируя вибрирующий мобильник, Астрид быстрым шагом преодолела парковку и зашла в ресторан. Её встретила улыбчивая девушка-хостес, тут же поинтересовавшаяся, есть ли у неё бронь на столик. — Эм-м, нет, — Астрид покачала головой, — я знаю, что у вас довольно плотная посадка, но, может быть, у вас найдется столик на одного в самом удалённом углу ресторана? — У нас как раз освободился столик на двоих около того окна, — девушка, улыбаясь, указала на окно в дальней части ресторана. — Отлично, мне подходит, — кивнула Хофферсон. — Тогда позвольте мне проводить вас, — захватив меню, девушка последовала к тому столику, на который указывала раньше. Астрид последовала за ней. — Через пару минут к вам подойдет официант, располагайтесь. Астрид поблагодарила её и плюхнулась на мягкий стул. Всё, чего она сейчас хотела — это бокальчик просекко или мартини, но ей, конечно же, не продадут в таком приличном заведении ничего крепче безалкогольного глинтвейна. Поэтому она возьмет себе самый большой кусок торта, который ей только сможет предложить этот ресторан. Знакомства с мамиными ухажерами всегда раздражали младшую Хофферсон. Ведь в такие моменты ей приходилось быть тем, кто максимально критически оценивал ситуацию и мужчин — не могла же она допустить, чтобы её мать ещё раз вышла замуж за человека, который изменит ей. Девушка вздохнула, возвращаясь воспоминаниями к разводу родителей и тому, через что ей пришлось тогда пройти. — Добрый день, — к ней подошел темноволосый парень, — сегодня я буду вашим официантом. — Господи, Эрик, это ты, — с облегчением выдохнула Астрид, узнавая в высоком брюнете своего друга, — у меня сегодня знакомство с маминым хахалем, ты сможешь урвать для меня бокальчик чего-нибудь покрепче? Парень улыбнулся, подавая подруге меню: — И я рад тебя видеть, маленькая алкоголичка. Но у нас сегодня проверка, так что никакого незаконного алкоголя. Могу ли я предложить вам, — он специально сделал акцент на последнем слове, — стакан свежевыжатого апельсинового сока? — Себе его предложи, — буркнула недовольная Хофферсон, — а мне принеси американо и самый большой кусок чизкейка, который сможешь найти. — Принято, — он улыбнулся ей той самой улыбкой, которой обычно улыбался клиентам, — я так понимаю, записать все на счет мисс Хофферсон. — Скоро, я чувствую, она станет миссис, — хмыкнула Астрид. — Ого, всё настолько серьезно? — удивился Эрик. — Ну, я просто предполагаю. Из всех мужиков, которые у неё были за последние шесть лет, этот вроде самый серьёзно настроенный. А теперь тащи мой торт, у меня дерьмовый день, — несмотря на преувеличенно грубый тон, девушка улыбнулась и отдала меню. — Принесу ваш заказ по… — Астрид! — послышалось сзади, и девушка подскочила от баса, в котором слышались радостные нотки. «Святая Хель, только не это», — пронеслось в голове у младшей Хофферсон, прежде чем она обернулась. Позади неё стоял улыбающийся Стоик собственной персоной. Его мощные руки были распростерты в стороны, словно он вот-вот собирался наброситься на неё с объятиями. — Сначала я подумал, что это Хельга, когда увидел тебя сбоку. Ты — вылитая мать, профиль — просто копия! — видимо, мужчина был очень воодушевлён сходством своей подружки и её дочери. Астрид пришлось приложить все силы, которые у неё только были, чтобы улыбнуться. Она ненавидела, когда её сравнивали с матерью. Ненавидела настолько сильно, что в ней сразу же зажигался огонь, а к языку подступали слова далеко не детского содержания. Хельга никогда не была для неё примером, а их внешнее сходство казалось Астрид проклятьем, потому что все вокруг начинали судить о ней по характеру матери. — А почему ты сидишь здесь одна? — удивился мужчина. — Твоя мать, наверное, как обычно, опаздывает. Что ж, видимо, он был достаточно хорошо осведомлён об одном из главных минусов Хельги. Это немного радовало. — Я приятно удивлён, что хоть кто-то из Хофферсонов приходит вовремя, — он громко засмеялся, заставляя Астрид чувствовать себя вдвойне неловко, — пойдём за наш столик, я пока познакомлю тебя с Иккингом. — Мне принести ваш заказ за другой столик? — Эрик, чёрт бы его побрал, никогда не терял профессионализма. — Да, будьте так добры, — продолжая улыбаться, сквозь зубы процедила девушка. Она неторопливо встала и последовала за Стоиком с таким чувством, словно он вёл её не к своему столику в ресторане, а на казнь. «Не жизнь, а дешёвый сериал», — подумала Астрид, подходя к забронированному столику. Это место находилось в середине зала. Здесь было теплое освещение, а вокруг столов и диванчиков стояли цветы с широкими листьями. Девушке вдруг захотелось спрятаться за одним из этих растений. Она обернулась, с грустью смотря на свой уединённый столик, который ей пришлось покинуть. — Присаживайся, — мужчина указал на красный диван с мягкой обивкой, — твоя мать как раз звонила мне пару минут назад, сказала, что ты уже здесь и что мы можем начинать без неё. «Вот же…», — чуть не вырвалось у девушки, но она сдержалась. Если она продержится и не назовёт никого идиотом или ублюдком сегодня, то будет героиней в собственных глазах. В идеале, конечно, ещё ни разу не использовать «твою мать» и «дерьмо», но это уже как пойдёт. — Расскажи подробнее про себя, чем занимаешься, куда планируешь поступать после школы? — Стоик безостановочно засыпал её вопросами. В жизни Астрид начинались самые долгие тридцать минут.