«…посмотри в глаза чудовищ…» (с) Николай Гумилев
Лэнг с высоты птичьего полета… то есть, простите, демонического… выглядит интересно: несмотря на полумрак, укутывающий землю до самого горизонта, я могу различить вдалеке очертания высоких гор, среди которых множество тлеющих вулканов. Их хорошо видно, потому что склоны большей частью покрыты снегом, а над некоторыми вершинами колышутся клубы бело-серого дыма, наполовину скрывающие темно-красную сердцевину. Смотрится это инфернально и не слишком гостеприимно. Это определенно не тот мир, который хочется посещать и в котором хочется жить. Еще я замечаю темные города — в них практически нет огней, хотя кое-какие здания довольно высоки и явно для чего-то используются. Олег мерно машет крыльями, крепко удерживая меня сразу четырьмя руками. Я уверена, что летать с демоном, прижавшим меня к груди, безопасно, но мне все равно не слишком это нравится. Во-первых, ветер, мерзкий холодный ветер, который пробирается под одежду и обжигает руки — они замерзли так, что ими даже шевелить трудно. Во-вторых, я все-таки волнуюсь. И как раз сейчас успокаивающая аура Олега бы была очень кстати, но нелегко снять амулет, вися при этом в воздухе, нелегко. А если я случайно амулет потеряю, это будет феерической глупостью. Власти этого мира, разумеется, не забыли о мятежном архидемоне, со скандалом сбежавшем в Светлый мир и спровоцировавшем объявление войны Лэнгу. Но они довольно долго думали о том, как поступить с нами. Надеюсь, у них хватало и хватает других проблем — убедятся, что от Олега сейчас никакого толку, и забудут про нас снова. Прислали записку, которую, к моему удивлению, мне даже удалось прочесть. Меня немало повеселил этот процесс, напоминающий разглядывание стереокартинок времен школьной юности. Посмотрев боковым зрением, можно было увидеть странные значки. При использовании же прямого зрения текст казался русским, только записка выглядела какой-то искусственно состаренной, будто отправители пытались закосить под средневековые книги. А к записке прилагался амулет на кожаном шнурке — крупный черный камень, чуть меньше моей ладони, похожий на лист дерева. Только вместо прожилок на нем переплетались то ли змеи без голов, то ли толстые ветви. Якобы этот амулет должен защищать мой рассудок от вреда, который случайно могут причинить ауры Древних. Олег долго пялился на эту штуку и в конце концов сказал, что в магии он ничего не понимает, но шнурок точно сделан из кожи младенца. Такое ощущение, что Олег очень хочет внушить мне отвращение к этому миру. Не представляю, зачем что-то делать из кожи младенца, если тут полно взрослых людей, у которых кожи гораздо больше. Все равно мне кажется, ее так обрабатывают, что разница незаметна — и как Олег смог определить тогда, что это кожа младенца? Тоже мне, эксперт нашелся. В любом случае, если эта штука спасет мне психическое здоровье, мне плевать, из чего она сделана — не говоря уж о том, что существовали и более весомые поводы для беспокойства! Я не могла отбросить свою паранойю, но, как ни крути, выходило, что нам придется явиться в этот Ониксовый Кадаф. Честное слово, я не желаю видеть толпу архидемонов у нас в гостях. А значит, амулет стоило надеть — ведь снять его тоже можно, если понадобится. По крайней мере, я надеюсь, что можно. И заторможенность моя в самом деле прошла, что не могло не радовать. Очень тяжело постоянно будто преодолевать что-то — мозг как будто набит ватой, иногда даже мыслить трудно, почти все время хочется спать или пялиться в потолок. — А почему он Ониксовый, когда он черный?! — было моим первым вопросом, заданным под впечатлением от увиденного. У меня было много вопросов, но Олег как-то не горел желанием на них отвечать. Ну и ладно. Перед нами высится огромная скала, покрытая снегом, а над ней… кажется, само небо закручивается темным водоворотом набухших туч, среди которых мелькают пронзительно алые молнии. Центр этого мира впечатляет — не знаю, было ли это светопреставление в небе устроено для красоты местными властями, или же они когда-то решили выстроить свой замок на этом месте, но от зрелища захватывает дух. Ветер пронизывает до костей и зловеще воет, возможно, и не ветер это, а искусственный вой, создаваемый с помощью каких-то специальных устройств, потому что такого монотонного и непрестанного звука и при шторме не бывает. А на вершине горы находится замок, почему-то не симметричный — конечно, и сама гора не имеет ровной площадки наверху, но строители и архитекторы, кажется, даже не пытались сделать общий вид соразмерным. У этого сооружения в принципе нет центра — оно похоже на лохматый бутон, закрепленный на вершине горы. Будто бы основание здания в узкой части переваливается через пик одним краем, а другой край, широкий и вытянутый, хаотично расползается по противоположному склону, ощерившись прихотливо размещенными башнями и крыльями. Приземлившись на одной из открытых площадок на крыше, мы не сразу отыскиваем зал, в котором нас должны ждать. К счастью, подсказывает дорогу какой-то стремный мужик, выглядящий как человек, лишенный кожи — ходячее пособие по анатомии, покрытое блестящей пленочкой. Очень хочется его потрогать — когда я нервничаю, меня так и тянет сделать какую-нибудь глупость — но я сдерживаюсь. Коридоры и лестницы этого замка кажутся бесконечными, но, вопреки пафосным предсказаниям Олега, я не ощущаю ни мрачности, ни тяжести. Многие помещения оказываются светлыми, несмотря на вечную ночь за окном — белый мрамор, множество факелов на стенах, все подметено и вычищено. Дурная аура, якобы создаваемая страданиями множества погибших здесь с начала времен, меня не слишком волнует — в конце концов, во всем Лэнге людей умерло и умирает прямо в эту вот секунду тоже существенное количество, как и на Земле, и никто их даже не считает. Если не можешь что-то изменить, прими это как должное — вот мой личный рецепт счастья, и даже в чужом измерении он вполне работает. По крайней мере, я хотя бы пытаюсь находить в ситуации хорошие стороны. А вот к тому, что встречает нас в зале совещаний… точнее, к тем, кто встречает… я все-таки оказываюсь не готова. Олег все-таки очень похож на обыкновенного земного мужчину, во всяком случае, ведет себя точно так же и вполне органично смотрелся даже в московской квартире. Дьяволицы и прочая прислуга из нашего замка тоже не слишком разрывали шаблоны. Мои глаза широко распахнулись, и я безмолвно следую за Олегом к двум одинаковым табуреткам. Они оказываются каменными, отвратительно холодными. На троне в торце зала и на столом напротив находятся существа, будто вышедшие из снов. Призрак в желтом шлеме и блекло-серой рясе на их фоне выглядит вполне безобидным и заурядным. У черного монстра, сидящего на троне, вместо рук какие-то шипастые отростки, а под ними длиннющие лапы насекомого. На голове два тонких рога и огромные выпуклые глаза, будто состоящие из множества тускло поблескивающих ячеек. Завершает образ толстый извивающийся хвост, который заменяет ноги и заканчивается где-то под каменным столом. Прикидываю, что в этом хвосте метров шесть, не меньше. В общем, адская русалка во всей красе. А за столом, рядом с Носящим желтую маску, сидит натуральный человекоподобный козел, размером с крупного мужчину. Если я ничего не путаю, это должен быть Шаб-Ниггурат, Полководец Лэнга. Очень мультяшный, весь покрыт роскошной шерстью, шелковистой даже на вид. Шевелит острым мохнатым ухом и гладит когтистой лапой длинную бороду. А глаза у него совершенно нечеловеческие, и взгляд почему-то не ассоциируется у меня с козлом, скорее уж с тигром или ягуаром. Случается, в зоопарке хищник уставится на тебя, и ты понимаешь, что не будь здесь решетки — остались бы от тебя рожки да ножки. А когда хищник прыгнет, человек едва ли хотя бы уклониться, потому как засмотрелся на столь чуждую ему красоту. Завороженно уставившись на козла, я пропускаю мимо ушей приветственный монолог монстра на троне. Все равно разобрать слова нелегко — видимо, этот хвостатый является родственником змей, потому что шипение и свист коверкают язык Лэнга до полной неузнаваемости. Мое сознание, и так не успевшее привыкнуть к внутреннему синхронному переводу, практически не воспринимает искаженный Наг-Сотх. Повезло еще, что хотя бы один, самый популярный язык Лэнга, автоматически стал мне известен — это, оказывается, закон перехода между мирами. Прихожу в себя я, лишь когда Олег издает хриплый рык, заглушая все остальные звуки, и быстрее молнии срывается с табурета. Видимо, хочет прыгнуть на шипящее чудовище, но я повисаю на демоне всем весом — сама не понимаю, как мне удалось успеть это сделать и при этом не порезаться об острые когти. Если я правильно помню объяснения Олега, вот это, которое огромное и на троне, зовут Йог-Сотхотх. Он при прошлой встрече оторвал Олегу все конечности и вообще считается богом этого мира. Я не слишком верю в богов, тем более в таких жутких на вид (какой дурак станет поклоняться богу, при взгляде на которого хочется сбежать подальше и забыть эту встречу, как страшный сон?!), я все-таки человек двадцать первого века с научным складом мышления. Но мне кажется, что нападать на хозяев этого ада как минимум неразумно. Левую руку обжигает острой болью, на глазах мгновенно выступают слезы, на несколько секунд я перестаю дышать и превращаюсь в оголенный нерв. Похоже, из-за моего вмешательства вспышка ярости у Олега заканчивается очень быстро, переходя в приступ самобичевания. Тощее тело демона обмякает, наваливаясь мне на грудь, и я едва удерживаю равновесие. Игнорируя боль в руке, я очень осторожно нащупываю ногой табурет и тяну Олега назад, пытаясь усадить его на место. Крылья трепещут, как у придавленной бабочки, шлепая меня по лицу. Я тесно прижимаюсь к спине, обхватываю притихшего наконец демона за плечи, надеясь, что он не обкашляет меня кислотой снова, и осмеливаюсь посмотреть на главного монстра. Ох, его взгляд — это не просто взгляд хищника. Точки на выпуклых глазах пропали, и в мрачную комнату будто изливается концентрированная чернота. Никогда бы не подумала, что тьма может сиять, как яркая лампа, но ощущение именно такое, только вывернутое наизнанку, сменившее плюс на минус. — Извините, — шепчу я. Молчание. Только черные дыры потихоньку начинают терять свою инфернальность, становясь обычными для этого существа глазами. Или мне это кажется, потому что я очень сильно хочу, чтобы монстр на нас не сердился. Так или иначе, монстра следует уболтать, ведь ничего другого для защиты себя я сделать все равно не в состоянии. — Скажите, пожалуйста… извините за глупый вопрос… Вы можете сделать его обратно человеком? Чтобы он не мучился? — С-с-строго говоря, он никогда не был человеком, — шипит Йог-Сотхотх. — Так ш-ш-што ответ — не можем. — А если он откажется от доли в такульту? — тороплюсь я. — Только со с-с-с-смертью, — так я, в общем-то, и полагала. Будь возможность безопасно отказаться от мощи архидемона, Олег бы уже это сделал. — Но… вы же не собираетесь его убивать? Ну… если б вы хотели, вы бы не стали звать нас сюда и присылать мне амулет, правда? — Мы реш-ш-шили дать ему еще один ш-ш-шанс, — свысока бросает чудовище, и его тонкие рожки покачиваются. — С-с-сила потомка Древних может понадобитьс-с-ся Лэнгу очень с-с-скоро. Мне так много еще нужно узнать, про Лэнг, про опасности, которые нам грозят, но сейчас нужно позаботиться об Олеге. Я прижимаюсь щекой к шероховатой поверхности его головы, с нажимом провожу ладонями по верхним рукам, вцепившимся в шипастые колени. Большой палец и тыльная сторона кисти на левой моей руке болят просто зверски, но мне нельзя отвлекаться. — Олег? Ты слышал? Мне очень жаль, но тебе следует признать, что ты архидемон. И тебе придется служить Лэнгу. Или хотя бы защищать Лэнг от уничтожения. Потому что он твой мир и другого у тебя не будет. Иначе никак не получается, по крайней мере, пока ты болен. Олег, ответь мне, пожалуйста! — мне хочется плакать и бросаться вещами, но тут нечем бросаться, не говоря уж о том, что более неподходящее время и место для истерики трудно сыскать. Черт, ну как можно быть таким зацикленным на высокой морали?! Тем более когда здесь я, и вот этой вот жути на троне достаточно махнуть хвостом, чтобы меня не стало. А я на такое не подписывалась. Может быть, Олега и не волнуют вопросы выживания, а я очень хочу жить. И родить ребенка тоже хочу. Я повторяю и повторяю одни и те же слова, стараясь сохранять голос ровным и спокойным, но чувствую, что вот-вот хлынут предательские слезы. И тут Олег резко выпрямляется, до боли сжимает мои ноги нижними руками — видимо, чтоб я не упала. Гребень зацепляется за мои волосы. — Я демон, и я буду защищать Лэнг, если его будут завоевывать! — хрипит Олег. — Куда я нахрен денусь с подводной лодки! Все довольны?! — он резко дергается вправо и влево, вырывая пряди с корнем. Кажется, хочет посмотреть на мое лицо, исказившееся от неожиданной боли, но голова отдельно от туловища не поворачивается. — Ты довольна?! В голосе Олега звучит такая концентрированная ненависть, что меня пробирает дрожь, но пафос его злости напрочь уничтожает то, что демон складывается пополам, с мучительным бульканьем выкашливая кислоту на сверкающий черный пол. — Ме-е-е-е-е-е-е! — внезапно подает голос козел. — Какая от него польза на войне, если он не может совладать с такульту без своей человечицы?! — У нас еще есть время, чтобы помочь потомку Древних с этой небольшой проблемой, — шелестит из-под своего шлема призрак. Кажется, он начинает мне нравиться. — Спасибо, — я стараюсь улыбнуться. — Но… Олегу сейчас лучше бы прилечь. У вас найдутся комнаты… где это возможно? — О нем позаботятс-с-ся, — Йог-Сотхотх встряхивает правой передней лапой, состоящей из трех блестящих хитином длинных частей, и в зал вбегает и подобострастно кланяется кто-то относительно человекоподобный, только хвостатый, красноглазый и с кучей когтистых рук. Похоже, это видовые признаки основной массы населения Лэнга. — А мы хотим поговорить с-с-с-с тобой, с-с-смертная…6.
3 ноября 2014 г. в 18:38