***
Холодная, мрачная, безлунная и беззвёздная ночь опустилась на Хогвартс. Гермиона, спрятанная под мантией-невидимкой, которую она позаимствовала у Гарри, стояла перед горгульей, открывавшей путь к кабинету директора магической школы. «Дамблдор снова покинул свой пост – теперь он очень часто уезжает неизвестно куда… Мой путь свободен. Надеюсь, очередной Пушок не будет сторожить двери его кабинета...» Собрав все силы и всю свою волю в кулак, гриффиндорка глубоко вздохнула и тихо назвала пароль; горгулья повернулась на месте, показав Гермионе длинную винтовую лестницу, и девушка смело отправилась вверх. Каждый шаг гулким эхом отдавался в её сердце, которое от волнения бешено колотилось в груди – ведь Грейнджер никогда не шла на такие авантюры одна! Но голос разума подсказывал ей, что именно сейчас важнее всего взять себя в руки и следовать только вперёд, ибо отступать поздно. Она вошла в кабинет Дамблдора, освещая себе путь с помощью волшебной палочки. Гермиона чётко знала то, что она ищет – осмотревшись вокруг, она направилась прямо к тому самому шкафчику, где директор хранил всевозможные воспоминания, заключённые в маленькие колбы. «В прошлом году профессор Дамблдор собрал самые мрачные воспоминания из жизни всех учеников, которые отправились вместе с Гарри спасать Сириуса в Отдел тайн. Я не знаю, для чего профессору вдруг понадобились наши воспоминания; возможно, для того, чтобы контролировать нас; возможно, для того, чтобы узнать нас лучше; а, может, и для того, и для другого… Мне остаётся лишь гадать. Но именно сейчас этот вопрос для меня не имеет большого значения. Мне важно другое – найти воспоминания Рона. Я уверена почти на сто процентов, что именно в них я найду ответы на все волнующие меня вопросы относительно этого идиота, которого я, как ни странно, люблю!» С особым гневом пронеслась эта последняя мысль в голове Гермионы, но девушка, постаравшись успокоить себя, стала внимательно рассматривать полки в поисках нужного ей воспоминания. «Кажется, здесь…» - подумала Грейнджер. – «Вот я уже вижу подписанные колбы – на одной из них две буквы: " HP ". Видимо, воспоминания Гарри… И рядом "G", что значит "Грейнджер". Но… Подождите, что это значит?!» Следующее, что увидела Гермиона, заставило её поразиться. «А с буквой "W" целых две колбы! Сколько же в жизни Рона было плохих воспоминаний, что на одну колбу их не хватило! Да уж, на изучение потаённых кошмаров Уизли у меня уйдёт целая ночь… Ну что ж, приступим!» Она решительно взяла одну из этих крохотных колб в свои руки и подошла к Омуту памяти. С тревогой она пыталась измерить глубину этой чаши, которая только с виду казалась небольшой; на самом деле глубина её была такой, что ни человеческий глаз, ни человеческая мысль не способны были познать её. Был только один способ проверить, глубок ли Омут памяти – погрузиться в него полностью, вооружившись своими или чужими воспоминаниями. Медленно, постепенно Грейнджер перелила содержимое сосуда в чашу. В другой, менее напряжённой обстановке, она могла бы с восхищением наблюдать за блестящими завораживающими переливами, возникавшими, когда воспоминания соприкасались с Омутом, но сейчас действовать нужно было крайне сосредоточенно – времени на поэзию не хватало. Гермиона сделала глубокий вдох и, закрыв глаза, опустила голову в чашу.***
Пол под ногами Грейнджер вдруг резко накренился; всё пространство, окружавшее её раннее, полностью растворилось в неизъяснимом, магическом тумане. Грейнджер почувствовала, что падает, но падение это было похоже на те, что мы ощущаем во сне – порыв мгновенный, неожиданный, заставляющий замирать наше сердце, но именно после него наступает пробуждение. То же самое произошло и с Гермионой: её стремительный полёт вниз длился не более секунды, после чего она обнаружила, что лежит на асфальте, а над головой её – серое, пасмурное небо. Девушка быстро поднялась и осмотрелась вокруг. Видимо, место, куда унесли её воспоминания Рона, оказалось тихой английской провинцией, спокойной, неспешной, ничем не примечательной. Гриффиндорка стояла рядом с двухэтажным домом, в котором располагалось множество квартир за счёт того, что дом, хоть и был невысоким, тянулся вширь – самое привычное обиталище для жителей туманного Альбиона. Была ранняя осень; солнце уже не радовало своим теплом, небо заволокли тучи, сделав его серым, голые деревья обрели уставший, печальный вид, и жёлтые сухие листья хрустели под ногами. Возле одного из подъездов дома стоял красивый красный кабриолет, и на его капоте сидели двое – мужчина и женщина. Гермиона подошла поближе к ним, чтобы разглядеть их лица, спокойная и уверенная потому, что в мире воспоминаний её уж точно никто не увидит. «Всё это очень странно», - размышляла Грейнджер, подходя ближе к незнакомцам. – «Я не вижу Рона, хотя он должен быть здесь… Если это, конечно, его воспоминания… А в этом я начинаю сильно сомневаться!» И, к ужасу Гермионы, её сомнения подтвердились; она испуганно ахнула, узнав лицо мужчины, который сидел на капоте. -Это же Доктор! – прошептала она. И действительно, это был Одиннадцатый, который беседовал с девушкой, которую прежде Гермиона не встречала. Первое, что бросалось в глаза при виде этой незнакомки – её вьющиеся ярко-рыжие волосы, спадавшие до лопаток, бледная кожа и большие серо-зелёные глаза – по первым двум чертам можно было догадаться, что перед нами представительница Шотландии. Она была высокой, стройной, как кипарис, и её длинным изящным ногам могла бы позавидовать любая другая девушка. Незнакомка была очаровательно красива, но эта была не та внешняя красота, которая приводит нас в восторг при первой встрече с человеком. В ней чувствовалась такая энергия юности, такая бодрость и такое веселье, что при взгляде на неё и самому хотелось окунуться в какое-нибудь увлекательное приключение; в ней чувствовалась отвага и сила духа, удивительным образом сочетавшаяся с сердечной добротой и участием к ближнему. Именно красота «своей» девушки, доброй, преданной и смелой подруги больше всего притягивала к ней. Но сейчас они оба – и Доктор, и незнакомка – были печальны, даже несмотря на то, что каждый из них пытался скрыть свои потаённые невесёлые думы за лёгкой улыбкой и разговорами, явно далёкими от волновавшей их темы. -Почему именно сейчас, Доктор? – вдруг спросила рыжая девушка, которой, видимо, уже надоело молчать о том, что тревожило её сердце. – После стольких испытаний, которые мы прошли вместе, после стольких приключений ты просто оставляешь меня здесь и улетаешь, как будто ничего и не было, как будто я была для тебя просто попутчицей такси! -Поверь, Эми, - начал повелитель времени, прерывисто вздохнув; он был взволнован до крайности. – Лучшего конца для нашей истории и придумать нельзя. Ты вернёшься к мирной жизни, будешь доброй женой Рори, и вместе с ним вы будете нянчить штук пять маленьких Пондов, которые будут бегать по дому и весело визжать… «Эми… Значит, полное имя – Амелия…» - подумала Гермиона и, встревоженная, стала слушать дальше. -Я не сомневаюсь в том, что семейная идиллия – это прекрасно, - резко оборвала его та, которую он назвал Эми. – Но как теперь ты предлагаешь мне забыть путешествия во времени и пространстве, забыть про космос, про другие планеты, про тебя, в конце концов? Ведь что может быть на свете сильнее, чем наша дружба? -Эми! – взбудоражено произнёс Одиннадцатый так, словно последние слова собеседницы, как раскалённое железо, прожгли ему сердца. – Справедливо всё то, что ты говоришь, но какого бы конца хотелось тебе? Ты лежишь над бездыханным телом Рори и горько плачешь, проклиная себя и меня за то, что мы оба не смогли спасти его; или, наоборот, это Рори склонился над твоим трупом и проклинает всю вселенную за твою смерть; или, что ещё лучше, я стою рядом с вашей могилой! Всё это ужасно, Эми, и я не хочу, чтобы один из этих исходов вдруг получился с тобой! Поверь мне на слово – ты непременно погибнешь сама или вместе со своим мужем, если и дальше будешь путешествовать со мной. Всё это увлекательно и прекрасно только на первый взгляд – на самом деле, любое «приключение» может стать для тебя последним... Я знаю, о чём говорю – многие мои спутники умирали из-за того, что я не смог их спасти, но спасти тебя и твоего мужа у меня ещё есть шанс, и я сделаю всё возможное, чтобы не упустить его. Глаза Амелии наполнились слезами. Слова повелителя времени глубоко тронули её душу, она прекрасно понимала, чем руководствуется Доктор, оставляя её здесь, в мирной жизни… Но разве можно было теперь представить свою жизнь без человека, подарившего ей другую, неизведанную и чудесную Вселенную, который стал для неё братом, другом, светлым гением, с которым она прошла сквозь огонь и воду? Никто не проходил вместе столько испытаний, сколько прошли эти два человека. Теперь их дружба – это игра на гитаре, один из них – рука, зажимающая аккорды, а другой – рука, приводящая в движение струны. И результат этой игры – чарующая музыка. -Что же мне делать? – произнесла Эми так, как будто старалась придать своему голосу бодрости и непринуждённости; она отвернулась от Доктора, глядя куда-то вдаль, и две одинокие слезы скатились по её щекам. – Оторвать свою душу от тебя, от приключений, от постоянного риска и адреналина – вот уж какого конца я точно не могла ожидать! -Это всё же лучше, чем смерть, - улыбнувшись краем рта, ответил Доктор. – Живи счастливо, Эми; люби своего мужа, рожай здоровых и красивых детей, собирайтесь всей семьёй на выходных и устраивайте пикник в каком-нибудь парке… Речь повелителя времени прервалась снова, но уже не словами Эми, а её крепкими объятиями. Девушка прижалась к нему, будто в одном этом объятии она заключила силу всех остальных, состоявшихся или нет. Это было объятие перед расставанием длиною, возможно, в целую жизнь. -Мой Доктор в лохмотьях! – прошептала она еле слышно. – Не забывай Эми Понд, твою сестру, твою самую верную подругу во всех радостях и во всех печалях. А я… Я никогда тебя не забуду. Ты стал для меня всем, разве только не любовью всей жизни, мужем и отцом моей дочери, - она слегка улыбнулась, стараясь развеять грустную обстановку, и Доктор ответил ей с той же улыбкой: -В этом смысле мне никогда не превзойти Рори. Он нехотя освободился из её рук, чувствуя, что, если их прощание затянется ещё хотя бы на минуту, оба его сердца разорвутся на части. Он ещё раз сказал Амелии: «Прощай» - и быстрым шагом направился к своей ТАРДИС, которая стояла совсем недалеко. Последний раз он посмотрел на свою подругу, уже стоя на пороге машины времени, и девушка отплатила ему счастливой улыбкой и взглядом, в котором вновь заблестели слёзы. Дверь синей будки закрылась, и тут же всё окружающее вдруг заволокла мерцающая дымка. Гермиона ощутила резкий толчок, что-то будто подбросило её вверх, и через секунду она уже очнулась в кабинете Дамблдора, бледная, дрожащая, приведённая в ужас от осознания того, что, желая раскрыть тайну Рона Уизли, раскрыла тайну Одиннадцатого Доктора. Она жаждала найти ответ на один вопрос, но, мало того, что не получила желаемого – появились вопросы новые, трудные… Мысли беспорядочным потоком мелькали в её голове, она не могла собраться с силами и решить, что делать дальше. Она знала только одно – нужно уходить отсюда как можно скорее и уже там, в спальне, обдумать увиденное и услышанное.