Верфь

* * * Уже смеркалось, когда Дин Фрэйзер тормознул свой потрёпанный пикап на углу ночного клуба, принадлежавшего Гаррету Мерфи, спрыгнул с подножки и огляделся, засунув руки глубоко в карманы потёртой штормовки. Над Озёрами, невидимыми отсюда, вздымалась громада иссиня-чёрных туч, ярко подсвеченных лучами закатного солнца. Пронзительные крики стрижей вспарывали загустевший душный воздух. Дин расстегнул куртку, ощущая, как футболка липнет к влажной спине. Приближалась гроза. — Сейчас ёбнет, — вполголоса определил Дин и хмыкнул. Предстоявшая встреча, как эта гроза, заставляла его испытывать одновременно и страх, и весёлый боевой азарт. «Быки» Гаррета Мерфи, которого все здесь звали коротко — Гарт, молча топтались у входа в клуб. Ждали хозяина. Сердце у Дина ёкнуло, едва он взглянул на их физиономии, словно вырубленные из бетонных блоков — тех, что они, по слухам, так умело прикручивали к ногам врагов Гарта перед тем, как сбросить их тела в тёмную глубь Озёр. Порыв восточного ветра словно дружеской рукой взлохматил светлые волосы Дина. Он с удовольствием втянул в себя запах озёрной свежести и снова тихонько рассмеялся. Великие Озёра были здесь, рядом с ним, и он ничего не имел против того, чтобы упокоиться на дне одного из них. Но не теперь. Когда-нибудь… попозже. Дин Фрэйзер любил жизнь, умел ей радоваться, — хоть иногда она бывала настоящей сукой, — и оставлять её без толку не желал. Он присел на подножку Старикашки, как прозвал свой дряхлый пикап, и, улыбаясь, принялся подсвистывать песне «The Mamas & the Papas», доносившейся из радиоприёмничка. Ребята в радиоприёмничке пели о том, как они, бедолаги, мечтают о солнечной Калифорнии, ну а Дину с лихвой хватало родной Миннесоты. И Озёр. Он никуда не собирался уезжать отсюда — баста! Дин уже побывал в Калифорнии — три года назад, зелёным сосунком-новобранцем, когда его батальон отправлялся во вьетнамские джунгли. В первый же месяц от батальона осталась едва ли половина солдат. Тогда все они были тупы, беспечны и воевали не на своей земле. И погибали ни за что. Дин машинально прижал ладонь к солнечному сплетению и мимолётно пожалел о том, что у него в кармане не завалялось косяка с травкой. Иногда до чертиков хотелось расслабиться. А Дин не то что травку, а вообще курить бросил. Всё это добро помогало успокоиться, что правда, то правда, и как раз сейчас это ему не помешало бы. Но он не хотел никакой зависимости — от чего бы то ни было. Даже в госпитале — от болеутоляющих. Он видел, как подсаживаются на них пацаны, только и живущие потом в ожидании живительного укола. Нет уж, спасибочки! Боль была сущим пустяком по сравнению с такой вот тягой, опустошающей душу. Дин тряхнул головой, отбрасывая неуместные сейчас мысли, и до отказа повернул ручку регулятора громкости. Пускай «быки» Гарта слушают на здоровье! Когда «Мамаши и папаши» бойко запели про танцующего медведя, к стоянке неторопливо подкатил приземистый чёрный «кадди». Дин глубоко вздохнул и прищурился. Гаррет Мерфи вылез из «кадиллака», хлопнув водительской дверцей, и неспешной тигриной поступью направился к своему клубу. Дин сразу догадался, что это и есть хозяин — столько властности было в каждом движении его мощного тела, облачённого в щегольский тёмный костюм. И ещё — Гарт любил самолично водить машину, как о нём и рассказывали. Обернувшись, он на миг встретился взглядом с Дином. Глаза его тоже были тигриными — золотистыми, жестокими. Дин невольно затаил дыхание, пока эти глаза не отпустили его. Дверь клуба захлопнулась за Гартом и его «быками», тоже цепко оглядевшими Дина с головы до пят. Только тут он обнаружил, что встал с подножки, на которой сидел, задумчиво поскрёб в затылке и ухмыльнулся. Что ж, ему не хватило духу окликнуть Гаррета Мерфи, но мало кто в этом городке решился бы на столь вопиющую фамильярность. — Подкачай-ка свои яйца, Дин Фрэйзер, — весело приказал он сам себе, запер Старикашку и, подбрасывая ключи на ладони, вразвалочку направился к клубу. Ему до зарезу требовалось поговорить с Гартом, даже если по окончании этого разговора он рисковал очутиться в канаве возле клуба с переломанными рёбрами и отбитыми почками. Один из «быков» Гарта, стоявший у двери, неохотно посторонился, пропуская Дина. Из-за раннего часа в клубе пока что было немноголюдно. Чернокожий бармен за стойкой сноровисто вытирал стаканы, а щуплый длинноволосый паренёк лет двадцати медленно перебирал струны своей гитары, наигрывая заунывный блюз. — Не грусти, друг, — мимоходом посоветовал Дин и подмигнул мальчишке, когда тот удивлённо взглянул на него. Второй «бык», лениво облокотившийся на перила лестницы, ведущей на второй этаж, тоже уставился на чужака — вовсе не лениво. Между лопатками у Дина пробежал холодок, но он непринуждённо сказал: — Привет. Мне бы с боссом потолковать. С хозяином. — И поспешно добавил: — О деле. — Что-то не припомню, чтобы он тебя сюда приглашал, сопляк, — протянул «бык», продолжая ощупывать Дина подозрительным взглядом. Он, конечно же, сразу учёл и молодость незнакомого ему парня, и его простецкую одежонку, и дряхлость пикапа, на котором тот подъехал к клубу. Тем временем рядом с Дином, как по волшебству, вырос ещё один громила. — Его заинтересует то, что я скажу, не сомневайтесь, ребята, — заявил Дин с уверенностью, которой вовсе не чувствовал, и поднял руки ладонями вверх, демонстрируя свою полнейшую безобидность. — Ничего дурного я не затеваю… и не предлагаю, ей-Богу! Горячо выпалив всё это, он тут же запоздало сообразил, что как раз «дурное» и заинтересовало бы Гарта больше всего… но уж что сболтнулось, то сболтнулось. Дин Фрэйзер болтал слишком много, едва научившись говорить, и не стыдился этого ни чуточки. Вон, даже Священное Писание гласило: «В начале было Слово»! Дин едва не брякнул это вслух, но вовремя прикусил язык. «Бык» пристально посмотрел ему в глаза, жестом велел ему распахнуть куртку и молча охлопал его ладонями по бокам и спине. Дин послушно повернулся, облегчая ему задачу. Залупаться он не собирался — к чему? Второй «бык» так же молча провёл Дина наверх, неотступно следуя за ним по пятам, и деликатно стукнул костяшками пальцев в приоткрытую массивную дверь справа от лестницы. А потом, просунув в щель свою коротко остриженную голову, почтительным полушёпотом доложил: — Тут один щенок желает вам что-то сообщить, босс. Обещает, что вы заинтересуетесь. — Пусть зайдёт, — после паузы сдержанно отозвался изнутри негромкий низкий голос, при звуке которого по спине у Дина опять пробежали мурашки. «Бык» посторонился. Дин коротко выдохнул и шагнул на порог. * * * Гарту — Гаррету Мерфи, хозяину кабинета, притона, в котором находился кабинет, и города, в котором находился притон, — а также изрядного куска побережья Озёр, — было едва за сорок, и он по праву считал, что знает о жизни и об окружавших его людишках всё. А ещё он считал, что по праву владеет этой жизнью и этими людишками. При первом же взгляде на белобрысого парня, неуверенно переступившего порог, он решил: «Неопасный простачок». При втором: «Неопасный простачок, но…» Но что-то в нём сразу зацепило Гарта. Парень и вправду был сущим щенком — немногим старше двадцати лет. Рослый, сероглазый, в поношенной одежде, со светло-русыми длинными волосами, небрежно перехваченными сзади резинкой, он стоял и лыбился — тревожной, но не вымученной улыбкой. И вообще было заметно, что он привык без толку лыбиться — на его щеках явственно обозначались ямочки. Гарт знавал таких же вот улыбчивых и открытых с виду ребят, без колебаний всаживавших пулю в спину ближнего своего. Но у тех в глазах при всей внешней улыбчивости будто бы стыл колкий лёд. Глаза стоявшего перед Гартом мальчишки были тёплыми и ясными. Доверчивыми, блядь! Это раздражало. — Ну? — вместо приветствия коротко бросил Гарт, не предлагая молокососу присесть — ещё чего! — Доброго вам вечера, сэр, — живо отозвался вошедший. Говорил он, как местная деревенщина, не частя, подобно ушлым западникам и не растягивая по-южному слова. Поздоровался, огляделся, и — нате вам! — взял и плюхнулся на массивный дубовый стул с резной спинкой, стоявший возле стола. Эдакая непосредственная детская наглость даже развеселила Гарта. Некоторых посетителей и за меньшее нахальство выволакивали из его кабинета за ноги. Но этот паршивец был… забавным. — Говори, что хотел, сынок, — проронил Гарт, продолжая сверлить мальчишку хмурым взглядом. Он отлично знал, как такой взгляд действует на людей. Пацан не стал исключением — он сперва вспыхнул, потом побледнел, облизнул губы и обтёр ладони о свои драные джинсы. Но голос его, когда он наконец заговорил, был по-прежнему бодрым: — Меня зовут Дин Фрэйзер, сэр… я купил участок земли тут, на побережье, и мы собираемся строить яхты. Точнее, уже строим нашу первую, сэр. Ах, вот оно как… Яхты, значит. Это и вправду было любопытным. — Мы — это кто? — небрежно поинтересовался Гарт, откидываясь на спинку кресла и вертя в пальцах «паркер». — Я и мои друзья, — с гордостью пояснил парень. — Нас четверо вместе со мною, сэр, и у нас отличная команда! — Строите яхты, — медленно повторил Гарт, и парень энергично кивнул, снова разулыбавшись во весь рот. Правда, эта улыбка тут же погасла, едва Гарт раздражённо бросил: — И все они такие же молокососы, как ты? Сколько тебе лет, сынок? Молокосос хмыкнул и легко отозвался: — Вас не оштрафуют, если вы продадите мне виски в своём баре, сэр! Это ещё что такое?! Мгновенно воздвигшись над столом во весь свой немалый рост, Гарт зловеще сощурился: — Продам тебе виски? Я что, похож на бармена? — Н-нет, сэр… — Сопляк враз перестал лыбиться, ещё больше побледнел и тоже вскочил. — Я… только хотел сказать… что мне уже двадцать три, сэр! Очень хреново вышло, — честно признался он и вдруг добавил, умоляюще глядя на грозно молчавшего Гарта: — Не обижайтесь, пожалуйста, сэр… я не хотел вас обидеть, честно! Щенок боялся Гарта до усрачки, это было совершенно очевидным… но столь же явственно Гарт видел, что Дин Фрэйзер, чёрт бы его подрал, совершенно искренне расстроился. Не потому, что Гарт собирался вломить ему за глупую болтовню, а потому, что он решил, будто обидел Гарта! Гаррет Мерфи, хозяин клуба, города и побережья, помолчал ещё несколько мгновений, в потом откинул голову и расхохотался. И парень неуверенно заулыбался снова. Гарт вскинул бровь, помедлил немного, а потом уселся обратно в кресло и кивком указал Дину Фрэйзеру на стул. — Полагаю, ты купил участок у старика Доэрти? Он недавно отчалил на Запад. У него там был лодочный причал и какая-то развалюха, которую он гордо именовал верфью, хотя если и строил там что-то, так это сраный ялик тысячу лет назад. — Да, сэр, — с облегчённым вздохом отозвался Дин — напряжение, видимо, чуть отпустило его. — Так и есть, вы угадали. Мы купили у Доэрти участок и ремонтируем эту верфь, чтобы строить яхты. Гарт опять лениво изогнул бровь: — Ты только и талдычишь об этом. Но строить яхты — непростое дело, знаешь ли. — Знаю, — пожав плечами, с неожиданной серьёзностью ответил Дин и, помедлив, полез во внутренний карман своей штормовки. Гарт слегка напрягся, хоть и знал, что, во-первых, парень явно безобиден, и во-вторых, от киля до клотика обыскан перед тем, как войти в этот кабинет. Наконец на стол перед Гартом легли три фотографии. — Гоночная, — пробормотал Гарт, внимательно разглядывая красавицу яхту, увенчанную белоснежной короной парусов, и Дин, улыбаясь, выставил перед собой раскрытые ладони, показывая, что эта яхта — дело его рук. — Где строил-то? — с живым любопытством осведомился Гарт. Он привык выспрашивать у людей всё до последней мелочи, — иногда с применением подручных средств, если те не желали сразу отвечать на его вопросы, — но исключительно ради того, чтобы обезопасить себя от неприятных сюрпризов. Однако этот смешной и смешливый пацан действительно стал ему любопытен. Дин неопределённо качнул головой и на удивление лаконично ответил: — На островах. В Атлантике. — А теперь скажи-ка мне, сынок, за каким чёртом ты припёрся ко мне и выкладываешь передо мною все эти картиночки, словно фотографии любимой девушки? — вкрадчиво осведомился Гарт, уставившись прямо в серые ясные глаза Дина. — Желаешь, чтоб я ссудил тебе денег на это грёбаное предприятие, что ли? Или тебе требуется моё разрешение на постройку? Отвечай. И парень ответил, совершенно не раздумывая: — Денег нам хватает, спасибо, что предложили, сэр. И разрешение ваше нам тоже без надобности. — Он вспыхнул, увидев волчью усмешку Гарта, но упрямо продолжал, тряхнув головой: — Просто люди говорят, что вы вроде как тут всё… контролируете. И рано или поздно захотите узнать, чего это мы тут делаем. А нам скрывать нечего, вот я и пришёл первым. — Чтобы подлизнуть, — констатировал Гарт, пренебрежительно скривив губы. — Чтобы установить контакт, — спокойно поправил Дин. Глаза его потемнели. — Человеческий. — Прямо как Никсон с Советами! — бросил Гарт, вновь начиная закипать. Такая слюнявая болтовня всегда действовала ему на нервы. — Кто я, а кто ты, сопляк?! Установить контакт! А подружиться со мной не желаешь?! — Счёл бы за честь, сэр, — серьёзно отозвался Дин, прямо взглянув на него. — Но вы же не захотите. Гарт не знал, беситься ему или смеяться. Этот паршивый молокосос заставлял его чувствовать себя словно на спортплощадке начальной школы. Будто бы он, тринадцатилетний задира-переросток, стоит с пачкой «Мальборо» в заднем кармане и зажигалкой в руках, а какой-то восьмилетка доверчиво протягивает ему мячик, предлагая поиграть! Слыханное ли дело! — Ты идиот, — наконец раздражённо заключил Гарт, со стуком откинув крышку сундучка с контрабандными кубинскими сигарами. — Идиот и идеалист! — Наверно, — Дин легко поднялся на ноги и так же легко улыбнулся. — Но я всё равно рад знакомству с вами, сэр. В ответ на это Гарт только сердито фыркнул, отрезая кончик сигары. А потом, вспомнив, что не выяснил ещё один достаточно важный вопрос, окликнул Дина, уже взявшегося за ручку двери: — А почему ты не во Вьетнаме, идиот-идеалист? Не крошишь красных комми, а? Ты небось ещё и пацифист? Долбанный хипарь? Откосил от призыва-то? Колись. Дин поглядел на него удивлённо и как-то устало: — Почему откосил? Я воевал. Комиссовали по ранению. — Что-то не похож ты на инвалида, — недоверчиво произнес Гарт, снова внимательно присматриваясь к парню. Насколько он мог судить, руки-ноги у того были на месте, да и котелок явно варил, если не считать дурацкого щенячьего оптимизма. — Я? Дин поколебался, видимо, собравшись снова пуститься в объяснения, но потом вместо всяких слов просто распахнул свою линялую штормовку и задрал на животе белую майку. Гарт и глазом не успел моргнуть, ошеломлённо уставившись на этот впалый загорелый живот. От полукружий рёбер под ремень джинсов тянулись белёсые полосы страшных шрамов. «Словно гризли рвал мальчишку», — подумал Гарт, невольно похолодев. — Оказалось, что у меня до хрена лишних потрохов, — беззаботно растолковал ему Дин и прыснул, будто бы это было невесть как смешно. — Мина? — сдвинув брови, коротко спросил Гарт. — Как же ты выжил? — А живучий я, — опуская майку, преспокойно объяснил Дин, как само собой разумеющееся. — Не мина — граната. Я и повоевать-то не успел — почти сразу в госпиталь. Повезло. Да уж, повезло, нечего сказать! Дурачина и есть. Болезненно скривившись, Гарт махнул рукой, показывая парню, чтобы тот убирался ко всем чертям, на свою сраную верфь или куда ему угодно. И тот, блеснув глазами, исчез из виду, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую дверь. «Странный малый», — устало подумал Гаррет Мерфи и вернулся к своим бумагам, мельком глянув на забытые Дином фотографии гоночной яхты, горделиво летящей по волнам.