Верфь

Быстро сбегая по лестнице, Дин с облегчением и радостью думал, что ему, кажется, удалось найти общий язык с Тигром, как он назвал про себя Гаррета Мерфи. Тот и был сущим тигром, несмотря на человеческое обличье, и внушал тревогу, трепет, любопытство и… невольное сочувствие, как гордый хищник, посаженный в клетку. Дин удивился такой нелепой мысли — кто-кто, а Гаррет Мерфи в его сочувствии не нуждался! Но он не успел обдумать это до конца. «Бык», наблюдавший за лестницей и не так давно проводивший его сюда, снисходительно кивнул ему, как бы признавая за Дином право остаться в клубе хозяина, чтобы вволю оттопыриться. Клуб Гарта был настоящим притоном, как о нём и говорили. В задних комнатах вовсю шла игра в рулетку и в покер — не требовалось большого ума, чтобы об этом догадаться. В баре рекой лилось спиртное, с танцпола слышалась ритмичная пульсация ударных и мелькали разноцветные сполохи спецэффектов. Дин замедлил шаги. Повеселиться он умел и любил, но в этом месте всё кричало об опасности и… о грехе. Это была вторая достойная удивления мысль — Дин вовсе не являлся прилежным учеником воскресной школы! Согрешить он тоже был не прочь, но грехи, предлагаемые в заведении Гаррета Мерфи, были совсем не такими, каких он в своей простоте ожидал. Это смутное ощущение вскоре переросло в полную уверенность. Сперва Дин завернул к барной стойке — только для того, чтобы спастись от вцепившейся ему в локоть изрядно поддатой хорошенькой блондиночки в розовом открытом платье с блёстками. Профессия блондиночки была практически написана у неё на лбу — алыми буквами. Дин усадил её на освободившееся место у стойки и заказал «Маргариту», призывно свистнув бармену. А сам поспешно отступил в сторону мужского туалета, показав девчонке жестом, что вот-вот вернётся. В грохоте музыки всё равно нельзя было разобрать ни единого слова. Возвращаться Дин, однако, не собирался. — Не здесь и не сейчас, куколка, — пробормотал он, облегчённо захлопывая за собой дверь туалета, которая почти сразу же вновь распахнулась, противно скрипнув. Он услышал за спиной чей-то тихий язвительный смешок и, озадаченно моргнув, обернулся. Прислонившись плечом к дверному косяку, позади него стоял парень — по виду немногим младше Дина и почти одного с ним роста, но выглядевший не в пример изящнее — так, что оторопевший Дин сперва даже принял его за очередную шлюховатую девчонку. Синие глубокие глаза парня насмешливо щурились, когда он разглядывал Дина — холодно, оценивающе, от взлохмаченной белобрысой макушки до стоптанных башмаков. На нём самом красовались модючие цветастые брюки и яркая, да ещё и расстёгнутая почти до пупа рубашка. На смуглой груди блестел золотой медальон. — Разборчивый ты, чувак. Не понравилась наша Дебби? — с ехидцей осведомился незнакомец, покачиваясь с пятки на носок в своих блестящих туфлях и склонив к плечу черноволосую кудрявую голову. — Или бабок не хватает? Дин хмыкнул и честно объяснил: — Да я привык задаром снимать себе девчонок, друг. На деньги, знаешь, наплевать — любовь купить нельзя… — вполголоса пропел он строчку из знаменитой песенки «Битлов» и тут же осёкся. Парень рассмеялся, оскалив очень белые зубы, а синие его глаза опять вызывающе сузились. — Любо-овь… Просто любовь? А просто минет не желаешь? — Он медленно провёл языком по своим пухлым губам и фыркнул, когда Дин разинул рот от изумления и неожиданности. — Чего ты вытаращился на меня, деревенщина? Лови удачу за хвост, дру-уг, я это не каждому предлагаю. Просто хочется осчастливить такого простофилю, как ты. Пара баксов, и, клянусь, ты потом удрочишься на своей паршивой ферме, меня вспоминаючи! Дин невольно залился краской до ушей, продолжая удивлённо глядеть в насмешливые глаза парня. Глаза эти блестели зло и лихорадочно, словно у обкуренного. Или же… словно в них стояли слёзы. Он вспомнил так ясно, словно это было вчера, как в прокуренном баре Сайгона толстяк-хозяин, подобострастно кланяясь, выволок откуда-то девчушку, на вид восьми-девятилетнюю, цепко ухватив её за худую, как прутик, руку. И та, вся дрожа, покорно потянула вверх подол своего замызганного платья, больше похожего на мешок, обнажая такие же тощие ноги. Глаза у неё были точь-в-точь как у парня, стоявшего сейчас перед Дином со злой усмешкой на ярких губах — глаза попавшего в ловушку зверька. Тогда в Сайгоне Дин сунул хозяину под нос автоматное дуло, а девчонке вывалил в ладошки все деньги, что нашлись в карманах — и донги, и баксы. Та тотчас убежала, пыля босыми пятками по грязной обочине. — Ты обдолбался, что ли? — спросил Дин резко и уже безо всякой улыбки, а парень угрюмо покривился в ответ: — Хотел бы, но не могу. Это же… совсем конец. Голос его неожиданно дрогнул, и сердце у Дина дрогнуло тоже. Он прикусил губу. Гаррет Мерфи только что назвал его идиотом и идеалистом. Он таким и был. Он собирался сделать несусветную глупость, но знал, что не пожалеет об этом, как никогда не жалел ни о чём, что уже сделал в своей не очень-то долгой жизни. — Ладно, выйдем, — коротко бросил Дин, кивнув на дверь, и парень, победно ухмыльнувшись, первым шагнул к выходу. Он провёл Дина за угол клуба, в кусты. Охранник у двери смерил их обоих цепким понимающим взглядом, и Дин опять покраснел. Уже совсем стемнело, и в воздухе висела всё та же предгрозовая тяжёлая духота. Вдалеке явственно погромыхивало. Из клуба доносился возбуждённый гомон, визгливый женский смех и ритмичная музыка, вспышки света бросали вокруг бледные отблески, и всё это походило на какой-то сон. Паскудный и возбуждающий. — Подожди, — хрипло сказал Дин, удерживая за руку парня, уже потянувшегося к «молнии» на его джинсах. — Не торопись. Как тебя зовут? Мальчишка на миг застыл, а потом попытался высвободить тонкое запястье из хватки Дина и процедил сквозь зубы: — Какое тебе дело?! — Да никакого, — легко согласился Дин, выпуская его руку, которую тот машинально спрятал за спину. — Просто хочу говорить с человеком, а не… — Он запнулся. Паренёк вновь нехорошо ухмыльнулся: — С человеком, а не с какой-то соской, хотел ты сказать? В неверном свете клубных огней лицо его казалось застывшей каменной маской, в прорезях которой отчаянно сверкали глаза. Протестующе мотнув головой, Дин выпалил почти виновато: — Мне от тебя ничего не нужно. Эдакое я только девчонкам позволяю. Но возьми вот. Он полез в карман и протянул парню пятёрку, от которой тот так и отпрянул: — Я здесь не милостыню прошу, дурак! Я работаю! Губы его задрожали, и он беспомощно выругался,. Дин решил было, что парень сейчас кинется прочь, и уже готов был снова поймать его за руку, но тот остался на месте, хотя от него едва ли искры не сыпались. Дин глубоко вздохнул и спрятал пятёрку обратно в карман. Он наконец решился. — Меня зовут Дин Фрэйзер, и мне нужен человек в команду, — проговорил он твёрдо. — Это настоящая работа. Мы строим яхты… тут, на берегу, на верфи Доэрти. Я купил её. — Дин неловко усмехнулся и повторил слова, сказанные мальчишкой ему самому несколько минут назад: — Лови удачу, друг, я это не каждому предлагаю. Тот ошеломлённо моргнул пушистыми ресницами, раз, другой, и Дин снова подумал, что он вот-вот рванёт обратно в свой клуб. Но парень лишь вызывающе ощерился, как давеча: — Заблудшую душу решил спасти, придурок богомольный? — Может, и придурок, но не богомольный, — устало отозвался Дин. Терпения ему было не занимать, а чужая обида всегда казалась важней, чем собственная. — Считай, что ты мне понравился, псих ты хренов. — Он через силу усмехнулся. — Так что? — Пожалел меня, что ли?! — снова ощетинился «хренов псих». — Тебя пожалеешь, как же! — искренне прыснул Дин, а парень вдруг опустил голову, растеряв весь свой яростный запал, и замолчал надолго. А потом надломленно пробормотал, подняв на Дина потерянный взгляд: — Я не могу. Я работаю на Гарта. Я… меня… — Он запнулся: — Неважно. — Тебя — что? — резко переспросил Дин, и мальчишка опять зло осклабился: — Я отрабатываю у него косяки моей грёбаной семейки. Это наши с ним дела, наши собственные счёты… тебе не понять, ты… праведник малахольный! То придурок богомольный, то праведник малахольный — Дин прямо не знал, гордиться ему или стыдиться. — А если Гаррет Мерфи сам отпустит тебя со мной? — брякнул он, и парень сперва вздрогнул, а потом, мотнув головой, расхохотался — надрывно и зло: — Он-то?! Да никогда! Дин всё-таки поймал его за руку, и мальчишка тут же свирепо её отдёрнул, но Дин успел почувствовать, что пальцы у него совершенно ледяные. — Я всё же попробую, — решительно вымолвил Дин. — Я с ним сегодня уже говорил, и мы… поладили. Парень вновь так и затрясся от совсем невесёлого смеха, и Дин сердито дёрнул его за острый локоть: — Да не заходись ты! Скажи уже, как тебя зовут, ну? Тот вмиг оборвал смех и, исподлобья глядя на Дина, кое-как выдавил: — Морис. Морис Солано.