Звездоворот

Гарри протер глаза и оглянулся. Он стоял на платформе 9 и ¾ прямо перед началом учебы в Хогвартсе. Редко когда ему удавалось очнуться вне стен замка, поэтому он был рад случившемуся. Настало самое время кое-кому отомстить за все долгие годы страданий и унижений. Гарри кивнул своим мыслям и завернул за ближайшую палатку с газетами, тотчас же оттуда показалась пара вспышек, и вскоре он снова вышел. Теперь уже к Хогвартс-экспрессу направлялся не Гарри, а никому не известное дитя явно женского пола в блузке и в юбке, с длинными рыжими волосами и без очков. *** — Гарри Поттер, — сказала МакГонагалл, держа в руках Сортировочную шляпу. По залу пронесся шепот, который перерос в возбужденный гам, когда к шляпе направилась рыжая девочка, а не черноволосый мальчик. Учителя заволновались, профессор МакГонагалл уставилась на протянутую руку, но шляпу не отдала. — Что? Вы же не Гарри Поттер? — спросила она, с сомнением оглядывая худую фигурку. — Я — Гарри Поттер, вот же шрам, — отведя волосы в сторону, ребенок продемонстрировал известную метку в виде молнии. — Но… Но Гарри ведь мальчик! А вы… — Минерва запнулась. — Я девочка, и всегда была девочкой, показать?.. — ребенок засунул большие пальцы за пояс юбки и потянул ее вниз. МакГонагалл поспешно перехватила чужую руку. — Нет-нет, что вы, ни в коем случае, — в замешательстве Минерва обернулась к директору, как бы спрашивая взглядом, что ей дальше делать. — Пожалуйста, продолжайте сортировку, профессор МакГонагалл. А со всем остальным разберемся после банкета, — покачал головой нахмурившийся Дамблдор. Через пять минут напряженного ожидания шляпа торжественно провозгласила: — Слизерин! *** После банкета высокая делегация из Дамблдора, МакГонагалл и Снейпа сопроводила Гарри в больничное крыло. Там, за плотной ширмой, мадам Помфри попросила Поттера обнажиться снизу по пояс, и после двухминутного осмотра позволила ему одеться. Пока он натягивал трусы, юбку, гольфы и туфли, пока приглаживал мантию и блузку, пока поправлял распушившиеся волосы, профессора совещались. С другой стороны ширмы доносились лишь краткие отголоски голосов спорящих людей. Гарри прислушался. — … гендерная дисфория… должны понимать, что нельзя травмировать… требуются регулярные консультации с психологом… возможно неправильное воспитание… никаких резких перемен, ни в коем случае… — … это абсурд, просто немыслимо!.. — … куда мы его поселим?.. нужна отдельная ванная, и как быть с туалетом?.. ученики не должны знать… — … выслать его и дело с концом… — … как вообще такое могло произойти?.. это все те ужасные магглы… над ним же будут издеваться однокурсники… — … Северус, мальчик мой, Гарри теперь под твоей ответственностью, пригляди за ним… Поттер мрачно ухмыльнулся и взлохматил рыжие волосы. Все шло по плану. *** — Гарри Поттер, — приглушенным голосом произнес Снейп, — наша новая знаменитость. С непроницаемым выражением лица профессор посмотрел на учеников и нахмурился. Все в классе вели себя очень странно, особенно слизеринцы. Гриффиндорцы, как и ожидалось от детей их лет, с любопытством глазели на Мальчика, который хоть и выжил, но при этом оказался не совсем мальчиком. Они перешёптывались, оглядывались на слизеринскую половину класса, хихикали и делали страшные глаза, даже не смотря на присутствие самого строго профессора Школы, и не обращая внимания на угрозу потери многих и многих баллов. Слизеринцы же наоборот сидели тихо и ровно. Казалось, над их частью класса витал некий мрачный дух, дети выглядели бледными и скованными. Под глазом у Гойла цвел подозрительный фингал, Малфой сидел, склонив голову, и не отрывал взгляда от парты, Панси, хмурая и поникшая, забилась в самый угол самой крайней скамейки. Слизеринцы старательно не смотрели в центр класса, где расположился их известный одноклассник. Но в одном гриффиндорцы и слизеринцы сходились — никто не сидел рядом с Гарри, все держались от него подальше. Сам же мальчик вел себя, как ни в чем не бывало. Он вовсе не выглядел забитым и запуганным, как того ожидали все без исключения профессора. Его глаза странно блестели, на щеках играл здоровый румянец, на блузке не было не единой лишней складочки. Мальчик сидел, подперев щеку рукой, и с мечтательным видом накручивал на палец длинную прядь рыжих волос. Снейп готов был поклясться, что не будь у ребенка слизеринской эмблемы на одежде, то он выглядел бы точной копией своей матери. Те же глаза, те же волосы, точно такие же уверенные жесты, даже чертова улыбка — та же самая! Словно мальчика изначально растили только для того, что бы он стал узконаправленным смертельным ядом для одной-единственной цели — отравить жизнь профессора Зельеделия. Неловко переместившись на стуле, Снейп прочистил горло и продолжил перекличку. Через пару минут он не выдержал, и снова обратился к Гарри. — Поттер, — сказал профессор, явно избегая говорить «мистер» или «мисс». — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — Получится сонное зелье такой силы, что его справедливо называют Глотком живой Смерти, профессор. — …Вы правы, — через мгновение невольной тишины ответил Снейп. Чертов Поттер не только выглядел, как копия своей матери, но, похоже, еще и унаследовал ее уникальный талант. Снейп глубоко вздохнул и подумал, что его ждет долгий вечер у камина, наедине с огнем, с непрошенными мыслями и с бутылкой виски. Через пару мгновений профессор взял себя в руки, собрал в кучу расползающиеся мысли и тотчас же задал Поттеру еще один вопрос. А потом еще один. И еще. *** Следующие полчаса весь класс со всевозрастающим изумлением наблюдал, как профессор Снейп, не обращая ни малейшего внимания на остальных учеников, допрашивал Поттера по всему курсу зельеделия. Те из детей, кто был поумнее, улавливали вопросы уровня Сов, те, кто поглупее — с трудом различали знакомые слова, причем не только в вопросах, которые задавал профессор, но и в ответах Поттера. При этом сам профессор вел себя до странности взбудоражено, в строгих, четких движениях появилась некая смазанность, на щеках проступили два красных пятна, волосы растрепались от резких движений головы. Возникало ощущение, что он забыл о том, что находится в классе, забыл о том, что есть другие ученики, и вообще, забыл о том, что урок уже шел к концу, а они еще ничего не успели пройти. Поттер же при всем при этом выглядел, как довольная кошка, поймавшая большую и черную мышь. Особенно же чеширской его улыбка стала тогда, когда он громко сообщил профессору, что урок уже десять минут как закончился, и что давно пора отпустить класс на обед. *** — Задержитесь на минутку, Гарри, — сказала профессор МакГонагалл, как только подошел к концу их первый урок Трансфигурации. Хихикая про себя, Поттер подумал, как же по-разному учителя справлялись с затруднением, вызванным его внешностью, когда им надо было обратиться к нему на уроке. Снейп называл его исключительно «Поттер», Минерва — «Гарри», а Флитвик так вообще боялся обращаться к нему по имени. И все старались избегать гендерно-четких определений, то есть не называли его ни мальчиком, ни девочкой. — Итак, Гарри, как ты поживаешь? — произнесла МакГонагалл, когда последний ученик покинул кабинет. — Да, профессор, все хорошо, спасибо, — жизнерадостно ответил Поттер. — Ты уверен? Как твои одноклассники, удалось ли с кем-то подружиться? — спросила Минерва, стараясь не смотреть на него. — О, они все отличные ребята, такие вежливые, такие хорошие. Вот только на днях, Грегори и Винсент предложили почистить все мои ботинки. — … Что? — после секундной паузы переспросила МакГонагалл. — Да-да, а Драко купил мне новый набор перьев, мои-то никуда не годятся, знаете ли. И еще Панси каждый вечер заваривает и приносит мне чай. С пирожными, клубничными, прям как я люблю. — … Что? — растерявшись, снова переспросила Минерва и даже, вопреки привычке, посмотрела Гарри прямо в лицо, на что Гарри лишь шире улыбнулся. — Пирожные, клубничные, знаете такие, из Сладкого Королевства, со сливками и ягодой сверху, очень вкусные, вам тоже надо их попробовать. — Я уже пробовала, — на автомате ответила МакГонагалл и тут же спохватилась. — То есть, тебя никто не обижает? Даже старшекурсники? — Ну что вы, они все милые и добрые ребята, особенно Флинт. Буквально на днях он предложил мне место в команде. Сказал, что даже даст мне пару частных уроков. — Частных уроков? — МакГонагалл нахмурилась. — Гарри, ребенку твоего возраста следует быть очень осторожным, люди разные бывают, особенно взрослые мальчики. Пообещай мне, что будешь вести себя осмотрительно, хорошо? — Конечно, профессор, я все об этом знаю, мне дядя рассказывал, с картинками, — невинно ответил Поттер. Профессор вздохнула и потерла лоб. — Конечно. Дядя с картинками, — внезапно ее глаза расширились, и будто что-то вспомнив, она спешно произнесла. — Гарри, скажи мне, а профессор Снейп… он… как он? Все ли хорошо? Не вел ли он себя… как-нибудь некорректно? Не сказал ли тебе чего-нибудь странного, не просил ли остаться после урока? — Нет, ну что вы, профессор Снейп вел себя как истинный джентльмен! — Дже-нтль-мен, — с расстановкой произнесла МакГонагалл и с сомнением посмотрела на Гарри. В ответ тот лишь шире улыбнулся. *** Уже далеко за полночь, когда Снейп допивал свою бутылку виски, послышался странный шум. Дверь в профессорские покои, та самая дверь, которую он запирал — не мог не запереть! — не только на замок, но и на заклятие, эта дверь внезапно распахнулась и на пороге появилась Лили. Лили, его дорогая Лили, невинная и прекрасная как всегда, и как всегда улыбающаяся. Нет, не Лили, одернул себя Снейп, выпуская из взмокших ладоней бутылку, Лили мертва, и вернуться не может. А это всего лишь Поттер, чертов мальчишка, который явился прямо из самого ада по его грешную душу. Поттер в образе своей матери, Поттер с повадками своей матери, Поттер со знаниями своей матери, Поттер, который сломал всю его жизнь одним лишь своим появлением в Хогвартсе. Снейп зябко повел плечами, и, чуть не пошатнувшись, поднялся с кресла. — Что вам надо, Поттер, что вы здесь делаете в такой час? Убирайтесь! Гарри улыбнулся шире и шагнул прямо вперед. Снейп инстинктивно отступил, но его ноги уперлись в кресло. — Вы что, не слышите? Я сказал, сейчас же убирайтесь! — с нажимом повторил профессор. Аккуратно и медленно, Гарри убрал упавшие на глаза пряди рыжих волос, подернул рукава блузки, обеими руками разгладил складки на юбке, выпрямился и склонил голову набок, глядя на профессора прямо из-под ресниц. Весь облик ребенка дышал невинностью и беззащитностью, но у Снейпа почему-то задрожали руки, профессор сглотнул и потянулся за палочкой. Гарри расхохотался и затем нарочито медленно произнес: — Ну-ну, не так быстро профессор. Нам еще многое предстоит обсудить. Прошлое. Будущее. Неправильные решения и неподобающее поведение. Так что, знаете что? Сядьте и слушайте. Ведь вы верно сейчас подумали. Да, я тот самый, чертов Мальчик-который-выжил, и да, я явился из самого ада, и, да, конечно, я пришел исключительно — исключительно! — по вашу грешную душу.