Ясень - сила друида

Абелай возвращался домой. Он слышал, как хрустит снег под ногами, чувствовал движение каждой маленькой снежинки, которая когда-то была водой и весной снова ею станет. Река что-то тихо и ненавязчиво шептала, и Абе слышал её голос, улыбаясь от внутренней теплоты, вызываемой этим шёпотом, и вспоминал, как провел с ней последние несколько дней. Сколько именно прошло времени, он не знал; когда водяной увёл его в свой мир, Абе словно замер, окунулся в тёплую стихию и расслабленно поплыл по течению. Река говорила с неохотой, знания передавала скомканно, но Абе и не требовал, терпел, ждал, когда вода сама захочет поделиться... а потом Абе пришел в себя, лежащим на снегу в лесу. Солнце ярко светило, отражалось от белоснежной поверхности и слепило глаза. Всё вокруг казалось слишком белым, слишком жгучим, и Абелай прикрывал глаза, позволяя своему новому спутнику вести себя домой. Домой... Абе тянуло туда, где в ледяной земле лежали дедушка и отец, там требовались его силы, там его ждали, и Абе был уверен, что ещё чуть-чуть, совсем самую малость, и он будет готов... А ещё тянуло к шкатулке из оленьего рога, в которой дремал младший брат, и в тёплый дом, где ворчливый учитель приветственно похлопает по плечу, где старшый брат обнимет и будет держать за руку крепко-крепко... — Дей... я иду... Абе коснулся мягкой шкуры, проваливаясь в неё, как в мягкую перину, и лес закружился перед глазами с бешеной скоростью, мелькая и петляя под ногами сильного зверя. Немос нёс его домой... Образ знакомого дома приятно сжал сердце, в глазах защипало от нахлынувших милых воспоминаний. Абе и не заметил, как привык к этой заброшенной в неизвестности лачуге. Чувствуя, как от радости и предвкушения колотит сердце, он распахнул двери. Всё то же приветливое тепло, множество ламп, пылающий камин и улыбчивый, довольный жизнью хозяин. — Кнур! — Абе с порога бросился ему на шею. — Я волка приручил! — А я твоего брата, — хитро усмехнулся Кнур. — Не переживай, я его не обижаю, и не спешу. Теперь я вспомнил, что омеге надо давать время на раздумья. Абелай хохотнул и быстро осмотрелся, ища взглядом Дея. — Он лошадку мою кормит и хлев решил почистить: мы что-то увлеклись и всех моих питомцев съели... Надо будет по весне новых купить... Абелай его не дослушал, снова выскочил на улицу, спеша обнять родного человека. Дей был увлечен своим занятием и, когда Абе с криком бросился ему на спину, испуганно вскрикнул и попытался оттолкнуть. — Ты чего, Дей? Сияющий мой, почему такой нервный? — Абе! — Дей, узнав брата и поняв, что вода его больше не держит, разревелся и бросился ему на шею. — Я так скучал... переживал. Тебя две недели не было, Йоль закончился, а вода тебя так и не отпустила. Мне очень страшно было. — А я думал, Кнур тебя отвлёк, — Абе хитро подмигнул и Дей залился краской. Кнур, пусть всё так же был движим своими эгоистичными желаниями, уже не лез без спросу. И вообще показал себя сдержанным, осторожным. Обнимал нежно, позволяя Дею привыкнуть, но на большем не настаивал. И всё же Дей знал, что когда-нибудь будет что-то ещё, и обязательно с этим мужчиной, и временами не мог дождаться. Вернувшись в дом, Абе снова стал взахлёб рассказывать о том, что узнал от воды. Про свои голодные набеги он не помнил, и Дей с Кнуром решили его этим и не тревожить. Сейчас Абелай казался сам собой — живым, весёлым и невероятно довольным. Когда стало темнеть, Абе, наконец, наговорился, осип и стал клевать носом. Кнур его уложил на привычное место — на шкуры перед камином — а сам лёг с Деем на свою кровать. Утром Абелай продолжил без умолку болтать, а на Северную Даль обрушились лютые морозы. Дей двери не мог открыть, чтобы сходить за дровами или принести воды, потому что ледяной воздух пронизывал до костей, а колодец покрылся широкой коркой льда, и Кнуру даже магией не удалось его растопить. Они оказались заперты в четырёх стенах с друидом, у которого было словесное недержание, и им ничего не оставалось, как молча выслушивать всё одно и то же по кругу. Ближе к вечеру Абе наконец успокоился, сел рядом с окном и загрустил. Было видно, что всем своим существом друид рвётся наружу, но смертное тело не выдержит морозов. — Каллех сердится, — сообщил Абе, — не нравится ему тёмное болото, гниль на деревьях не поддаётся морозам, звери, утопшие в тине, не отвечают на его зов. Злится он, сильно злится. — Каллех — сказочный дедушка, который управляет зимой? — спросил Дей. — Не сказочный он, — фыркнул Абе, — когда-то он был простым альвом, но так сильно полюбил зиму, что стал управлять снегом и теперь един с сезоном. — Да как это возможно? — Дей снова заворчал. — Всё это детские сказки, которые Улис нам рассказывал. — Ты же водяного видел, чем Каллех хуже? — вступился за Абе Кнур. — Потому что это всего лишь морозы, очередная зима, зачем придумывать к ней какого-то альва! — фыркнул он. — Ты ни во что не веришь, Дей, — уже со злостью рыкнул на него Абелай, — ни в деда, ни в отца не верил. И даже в Белинса не верил, хоть я и говорил, что есть у него силы. Потащил нас в болото, увел из дома, из-за тебя сердце Руйдери осталось беззащитное для тёмного мага. И Белинс погиб! Высказавшись, Абе закусил губу. Слова вышли уж очень злые, хотя он совсем не хотел обижать родного человека. Дей ничего не ответил, забрался на второй этаж и закрыл дверь своей комнаты. Кнур немного поразмыслил, а потом решил всё же поддержать своего омегу — ведь так должны делать хорошие мужья. Сейчас бы очень помог совет от Эрина, он бы объяснил, как успокоить и утешить несчастного парня. Хотя было и неловко, что Кнур — взрослый мужчина, и мужем был — а до сих пор не научился разбираться в потёмках омежьей души и вынужден просить помощи у племянников. Его хрупкий и чувственный Дей до сих пор оставался загадкой. Но Кнур всё равно старался добиться своего и не отступал. Дей сидел над очередной деревянной поделкой и ожесточённо её стругал. На появление Кнура даже не обернулся, и альфа положил ему руку на плечо, чтобы успокоить. — Абелай погорячился, — Кнур хотел ещё добавить, что Абе бестолковый, молодой и несдержанный, но понимал, что это говорит его собственное недовольство слишком непоседливым омегой. — Нет. Всё правильно сказал, — сердито сбросил его руку Дей. — Я действительно ни во что не верил. И сейчас не хочу. Потому что я не хочу быть полукровкой от альвов! — Альвы тоже немного люди. Они чувствуют, влюбляются и рожают детей. Только если один из родителей человек, то оставить ребёнка в своём мире альвы не могут, поэтому приходится отдавать их людям. Твой отец сделал хорошее дело — приютил тебя маленького, но твои родные родители не хотели тебя бросать, просто не могли оставить. Дей кивнул, хлюпая носом, а затем повернулся к Кнуру и прижался к его груди, всхлипывая и выплёскивая давно скопившуюся боль. Очень тяжело осознавать, что тебя бросили. Но Дей также прекрасно знал, что Немос и Улис любили его, пусть даже он и был чужим. Такими их застал Абе и, присоединившись, обнял брата. — Прости, я не хотел тебя винить. Это глупость, ты сам знаешь, просто злость на меня нашла. — Знаю, — Дей обнял его в ответ. — Как потеплеет, пойдём с землёй общаться! — попытался всех отвлечь и взбодрить Кнур. — И Дей с нами! — Конечно, это самая безопасная и интересная стихия!

***

Каллех морозил лес ещё долго. За ворота выйти было тяжело — снегом намело огромные горы, и стужа сжигала кожу, дышать было больно и глаза не открыть. Но кушать что-то надо, поэтому Кнур и Абе, закутавшись во всё, что осталось в доме, ходили на охоту и за дровами. Дей лошадку перевел в дом, чтобы не окочурилась. От её запаха в доме стало неприятно обедать, но губить несчастную скотину никто не хотел. В одной из своих вылазок друиды заметили в небе парящий планер — малый посланник Дрекара. А потом с планера к ним сбросили посылочку, и оба бросились к упавшему в сугроб ящику. — Это от Катира, — воскликнул Кнур, и Абе тут же стал забирать у него из рук послание, желая прочитать сам. Но мужчина посмеивался и не отдавал письмо. — «Как бы мне хотелось самому прибыть и всё рассказать», — стал он зачитывать письмо вслух, — «Я очень скучаю и надеюсь, что смогу к тебе вскоре приехать. Но на юге разразилась война и наши Дрекары отправлены на патрули. Это отвлекло Грогга от Северной Дали: он не пошлёт армию раньше времени, и вы сможете победить колдуна. Но, боюсь, к твоему шестнадцатилетию не успею вернуться...» Абе наконец вырвал письмо и, запинаясь, по слогам стал читать дальше сам. Кнур же расстроился, понимая, что племянники снова будут воевать. И не как Катир написал — патрулировать, а сами полезут в бойню, потому что лётчики Дрекаров — самые сильные отряды. И Абелай это тоже понимал, потому перечитал письмо ещё раз десять. — Раз он обещал, то приедет, — напомнил Кнур. — Угу, — было видно, что Абе расстроен, — меня всегда тревожили вести о войнах. Вот что людям неймётся? Всё есть в нашем королевстве, зачем потянуло на юг? Когда царь затевал очередную войну, я посвящал молитвы Дагде, надеясь, что отец не уедет за горы. Видно, давно я к богам не обращался, потому Катир уехал. — Не потому, Абе, — Кнур хотел ещё что-то сказать, но передумал. В посылке оказались спиртовка и сладости, которые Кнур для Дея заказывал, и припрятал за пазухой. Абе их всё равно не заметил — слишком был поглощен своими мыслями.