мой личный демон

До вечера я бездумно бродил по комнатам, не в силах справиться с волнением. Марина, улыбаясь якобы сочувствующе, быстро собралась. - Всё будет нормально, - всё с той же улыбкой пообещала она. А я понимал – ничто и никогда в моей жизни больше не будет нормально. Сел на кровать, обхватив голову руками, и думал, думал… Но что я мог поделать - все козыри были у этой… блин… Нет, ну как можно так лохануться –оставить ноутбук открытым при ней?! В какой-то момент, устав от невесёлых мыслей, прилёг на кровать, глаза мои закрылись, и я и не заметил, как заснул… Проснулся внезапно от неясного ощущения опасности. В комнате уже было темно. И снова ночь. Снова воздух словно сгустился, и тяжёлое тело легло мне на спину и вжало меня в кровать. Он стянул с меня одеяло до пояса, поцеловал в шею осторожно, нежно. Ещё и ещё. И с каждым разом поцелуи становились всё более страстными, горячими. Он обхватил меня руками, обнимая, и стал расстегивать пуговицы на пижаме, опускаясь ниже и ниже – и от скольжения рук, ощущения через ткань их тепла я почувсвовал нарастающую волну возбуждения; он стянул мою пижаму и стал целовать спину, гладил меня, скользил языком по моей коже - но разговор с Мариной никак не шёл у меня из головы, я не мог расслабиться и подчиниться ласкам. К тому же, в прошлый раз он напугал меня. Словно чувствуя моё состояние, демон остановился. - Что с тобой? - тихо спросил он. Что я мог ему сказать? Что боюсь его? Впрочем, гораздо больше сейчас я боялся другого, и во внезапном порыве я всё же всё ему рассказал: про Марину, про фотографии, про то, каким кошмаром обернётся теперь моя жизнь. Повисла напряжённая, душная тишина. И наконец он произнёс: - Тебе не стоит бояться. И снова в комнате стало тихо, и меня больше не вдавливали в кровать. Сколько длилась эта тишина, я не знаю - может, час, может, ночь. Я лежал не шевелясь - странное предчувствие мучило меня. Я всё ждал чего-то, и, наконец, услышал жаркий шёпот прямо в ухо: - Тебе больше нечего бояться. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Монстр – я уже понял - чувствовал моё состояние : он больше не трогал меня, просто лежал рядом. *** РОУ Демона: Я подавил в себе жажду крови, но я должен был это сделать. Его боль почему-то невыносима для меня. Я не знаю, о каких последствиях он говорил. Что могла сделать девчонка? Не знаю. Но страх его был так очевиден – он принимал мои ласки и вдруг буквально застывал под моими руками, думая о ней. Я сделал то, что должен был. А последствия – для меня – фатальны… *** Утром я шёл в школу, как на казнь. Я был готов ещё на пороге услышать оскорбления, насмешки, а может, что похуже. Но всё было как обычно. Я вошёл в класс, и стало ясно, почему так тихо - Марина не пришла в школу. Не пришла она и на следующий день... И на следующий… А на третий день в школу приехала полиция – нашли труп Марго. Нас опрашивали, и выяснилось – я был последним, с кем её видели вместе. И никто, совершенно никто не видел, как она уходила от меня. Вот так я стал главным подозреваемым. Я не хотел, чтобы мама узнала об этом и переволновалась, и уговорил поехать со мной в отдел директрису. Следователь с сомнением оглядел меня, но начал допрос. - Зачем она пошла к тебе? Сколько у тебя находилась? Во сколько ушла? – Вопросы были бесконечны, и повторялись в разных вариациях – следователь словно пытался подловить меня на чём-то. Наконец он потер лоб, сложил руки перед собой одна на другую, наклонился вперёд и в упор посмотрел на меня: - Все улики против тебя, есть мотив – он помолчал, отведя взгляд в сторону, а потом опять посмотрел мне в глаза, – но вот возможность… не сходится… Я не понял, что он имел в виду, алиби? Так его как раз не было. Мужчина встал, взял стакан и подошёл к кулеру с водой. Галина Евгеньевна – наш директор – тоже встала и, подойдя к нему, стала что-то тихо спрашивать. Папка с раскрытым делом лежала на столе, из-под бумаг выглядывали фотографии – наверняка с места преступления. Да уж, любопытство сгубило кошку… Я привстал и, якобы споткнувшись, ухватился за стол и "нечаянно" смахнул папку – по всему полу разлетелись фотографии. Следователь бросился ко мне, но было поздно – я уже поднял одну и смотрел на неё, охваченный каким-то первобытным ужасом: она была не просто убита, нет-нет, господи, да что это – вот это размазанное по земле и стене дома кровавое пятно с вывороченными размозжёнными внутренностями – ЭТО МАРИНА? Её будто катком растёрли! Я ощутил приступ подкатывающей тошноты и ватную слабость в ногах – похоже, я сейчас, как нежная барышня, грохнусь в обморок. Но в лицо мне плеснули холодной водой и хлопнули по щеке: - Ты как? Давай, присядь. Следователь усадил меня на стул, но в голове по-прежнему странно шумело, и голоса доносились словно через вату. Меня мутило. Вдруг я вдохнул что-то невероятно резко пахнущее, и в голове прояснилось – это мне под нос сунули нашатырь. - Ну, раз уж ты всё равно это увидел – да, это какое-то необъяснимое, невероятное убийство. Экспертиза показала, что её с невероятной силой швырнули о стену, а потом она просто стекла с неё на зем…- Следователь осёкся на полуслове и взглянул на меня, словно только теперь вспомнил, что говорит это семнадцатилетнему парню. - В общем, мы даже предположить не можем, каким приспособлением её бросили, - уже холодно и сухо продолжил он – но это, к сожалению, ничего не меняет: ты - главный подозреваемый. Из отделения я вышел на ватных ногах и даже не помнил, как добрался до дома. Помню только, что Галина Евгеньевна что-то объясняла маме, а та растерянно кивала. Но, видно, учительнице удалось рассказать всё, не напугав её. Мама только начала хлопотать вокруг меня – налила суп, нарезала бутерброды, а потом стала гладить по голове, утешая. Я будто очнулся: - Мам, прекрати! Раньше я бы, дурачась, вывернулся из-под её руки и сам бы обнял её – я всегда жалел её и старался оберегать, не доставлять лишних проблем – ей и так было нелегко. Но сейчас у меня было совершенно другое состояние – хотелось лечь, укрыться с головой, и чтобы никто, никто и никогда не смел тронуть меня. - Я прилягу, мам, плохо себя чувствую. - Конечно, родной мой, конечно, - мама опять стала суетиться вокруг меня. - Мам, - взял её за руки, - мам, пожалуйста, со мной всё в порядке. Просто хочу немного отдохнуть. Не волнуйся. "Не волнуйся" – терпеть не могу, когда так говорят – как будто можно взять, и, как по мановению волшебной палочки, успокоиться. Но сейчас я слишком устал, чтобы утешать кого-либо. Но мама кивнула, улыбнувшись – ей хватило того, что я сам не выглядел слишком взволнованным. Я слегка сжал её ладони, отпустил и пошёл в свою комнату. Да, я именно не выглядел взволнованным – в душе у меня была буря эмоций: в самом деле, убить так человек не мог, и приспособлений таких не было. Конечно, я знал ответ. И всё же, когда жаркое сильное тело опустилось на меня, и горячие губы нежно коснулись плеча, я задал вопрос: - Ты? Он замер, а потом уткнулся носом в мою шею и прижался ко мне всем телом, словно боясь выпустить из рук, и глухо, тихо-тихо не сказал, а выдохнул едва слышно: - Я.