To the end

- Ты можешь рассказать мне, что он, черт возьми, задумал? – Шоя едва поспевал за быстро шагающим в направлении какого-то кафе Кеем. – И почему он позвонил именно тебе? - Я-то откуда знаю? – гитарист фыркнул и, не сбавляя шага, прокрутил в голове телефонный разговор, произошедший вчера вечером, ближе к полуночи. – Юуки позвонил мне в середине ночи и сказал, что ему очень нужно нас увидеть. - Именно нас? – от удивления Шоя чуть не врезался не телефонный автомат, но в последний момент сумел уклониться от столкновения. – Не Йо-ку, а тебя и меня? И что он хотел? - Я понятия не имею, что на уме у этой розовой пискли, и почему нам пришлось так глупо убегать с репетиции, - честно признался Кей, останавливаясь так резко, что басист все-таки впечатался носом в его плечо. – Вот кафе, о котором он говорил. - И где же сам Юуки? – обиженно фыркнул Шоя и, потирая ушибленную переносицу, обвел глазами террасу с маленькими круглыми столиками, за которыми располагались по большей части молодые парочки. – Что-то я его не наблюдаю. Не думаю, что в такую жару он решил занять место в помещении. Кей неоднозначно пожал плечами, и музыканты принялись обходить террасу, осторожно заглядывая за каждый столик. Не обнаружив искомого мужчину ни на одном из занятых мест, участники Diaura все-таки заглянули в маленький, светлый зал, где витал запах крепкого кофе и свежей выпечки, но и там Юуки не нашли. Тогда Кей с Шоей снова вышли на улицу и растерянно замерли у самого прохода в кафе. - Да здесь я, - недовольно фыркнул вокалист Lycaon, слегка раздосадованный тем, что для того, чтобы быть узнанным, ему необходимо открытое больше, чем наполовину, тело, вызывающий макияж или хотя бы микрофон в руках. – Вы здесь уже в третий раз пробегаете. Кей тут же повернулся на знакомый голос, раздавшийся где-то совсем рядом, и сразу после этого, ничуть не смутившись, уселся прямо напротив Юуки. Чуть погодя, Шоя занял место рядом с ним. Гитарист всего секунду разглядывал вокалиста Lycaon, соизволившего поднять огромные солнцезащитные очки, что закрывали большую часть его лица, после чего расстроенно произнес: - Вот это да. Больше я не смогу называть тебя «Розовой писклей», - Кей на секунду задумался. – А «Черная пискля» звучит немного по-расистски. Юуки хихикнул и, кокетливо заправив за ухо выбившуюся прядь волос, успокаивающе произнес: - Я уверен, что ты быстро придумаешь что-нибудь новое. Кей кивнул, уже не особо вслушиваясь в болтовню вокалиста Lycaon, так как был занят выдумыванием нового прозвища для друга Йо-ки. Догадавшись, что с гитаристом пока говорить бессмысленно, Юуки повернулся к Шое и подозрительно протянул: - Что это ты на меня так смотришь? - На сцене ты выглядишь более… ярко, - басист задумчиво склонил голову набок. – Я бы и не узнал тебя, если бы случайно встретил на улице. Оскорбленный до глубины души Юуки прикусил губу и давно бы убил Шою взглядом, если бы такое, конечно, было возможно. Но, к сожалению, для вокалиста Lycaon и, к счастью, для басиста Diaura, такой возможности у обычных людей не было, а потому Юуки лишь ехидно улыбнулся. - Может быть, проблема в том, что все это время ты смотрел на мою открытую задницу, а не на милое личико? Смутившись, Шоя отвернулся и пробормотал что-то про ужасно медленных официантов, понимая, что в словах Юуки есть совсем малая, но все-таки доля правды. - Писклявая блоха! – неожиданно Кей вышел из своих мыслей. – Я буду звать тебя так. - Как тебе угодно, - вокалист Lycaon рассмеялся; давние попытки гитариста задеть его за живое всегда смешили Юуки. – Давайте уже перейдем к делу, у меня не так много времени. Кей довольно кивнул, радуясь, что выдуманное им для друга Йо-ки новое прозвище пришлось по вкусу самому Юуки, и подозвал, наконец, официанта. - Латте без сахара. - Колу, - чуть задумавшись, добавил Шоя. – Обычную. Почувствовав, что все взгляды устремлены на него, вокалист Lycaon покачал головой и, как только официант скрылся в кафе, плутовато огляделся, убеждаясь, что рядом точно никого нет. - Предупреждаю сразу, если хоть кто-нибудь из вас проговорится Йо-ке о нашей встрече, я самолично вырежу вас и ваши семьи. Шоя с Кеем заинтересованно переглянулись. Юуки совсем не походил на человека, способного хотя бы удержать в руках нож, но участники Diaura прекрасно знали, что внешность хрупкого вокалиста обманчива. - Ладно, мы ничего ему не расскажем, - спокойно произнес Кей, и Шоя рядом с ним согласно закивал. – Выкладывай. Выдержав небольшую паузу, Юуки театрально прокашлялся и выложил музыкантом все, что знал о непростых взаимоотношениях Йо-ки и Татсуи. Во время его рассказа Кей то и дело возмущенно фыркал и бормотал что-то невнятное, а Шоя кивал и, кажется, делал какие-то выводы. - Ну и Йо-ка, - выдал гитарист, как только Юуки закончил свою пламенную речь. – Говорит, что спать с фанатками плохо, а сам голубой лесок вокруг себя разводит. - Я так и знал, - Шоя снова кивнул и поднял вверх указательный палец. – То-то он всегда зовет Татсую «Тат-чаном», а нас просто «Шоя» и «Кей». Как будто мы посторонние какие-нибудь. - Точно! – под удовлетворенным взглядом Юуки Кей оживился. – А еще смотрит на Татсую постоянно как-то странно. Как извращенец! - А помнишь, как он его провожать кинулся! – совсем втянулся в разговор басист. – А мы-то еще подумали, что он снова к Юуки едет! Понимая, что участники Diaura могу еще долго вспомнить случаи, говорящие о симпатиях Йо-ки, вокалист Lycaon наигранно кашлянул, привлекая к себе внимание. Кей тут же обернулся к нему и, подозрительно прищурившись, спросил: - И зачем ты позвал нас? Что ты хочешь? - Мне нужна ваша помощь, - Юуки вздохнул. – Я бы справился и один, но втроем будет проще и быстрее. Я вашего Татсую даже вживую не видел, а вы имеете к нему открытый доступ. - Постой-постой, что ты имеешь в виду? – Шоя удивленно замахал руками. – Какой еще открытый доступ? Вокалист Lycaon нетерпеливо поджал губы. - Если ничто не подтолкнет Йо-ку, он точно никогда не решится признаться. А я больше не могу смотреть на его мучения. - Да и Татсуя в последнее время стал другим, - неожиданно признался Шоя, после чего поспешно добавил. – Ну, мне так показалось. Может быть, он тоже что-то… ну, чувствует? Юуки горячо закивал, и очки с его головы соскользнули на стол. Не обращая на это внимания, мужчина пылко зашептал: - Ну, так что? Вы в деле? – рука вокалиста Lycaon легла на гладкую поверхность стола. – Поможете мне? - Совсем с ума посходили, - Кей покачал головой и, заметив удивленно лицо Юуки, накрыл его ладонь своей. – Конечно, я помогу. «Общее дело с писклявой блохой» - звучит интригующе. Вокалист Lycaon усмехнулся и перевел взгляд на Шою. - Мне не нравится смотреть на их унылые лица, - честно признался басист, после чего положил свою руку поверх рук двух других музыкантов. – Я с вами. В момент, когда Юуки собрался торжественно убрать ладонь, к их столику подошел официант с подносом. Обведя мужчин ошарашенным взглядом, он поспешно поставил чашку с кофе и стакан с колой на стол и быстро удалился, бормоча что-то про подозрительных клиентов. - Ну и что мы собираемся делать? – заинтересованно спросил Шоя, с удовольствием потягивая свой напиток. – Какой у нас план? Юуки, польщенный тем, что его негласно признали главным, смущенно прикрыл рот ладонью и, поглядев на часы, висящие на стене кафе, виновато улыбнулся. - Если честно, я еще не думал над этим, – вокалист Lycaon поспешно поднял руки вверх. – Но я обязательно что-нибудь придумаю и позвоню вам! А сейчас простите, но мне нужно бежать! Под растерянными взглядами участников Diaura, Юуки выскочил из-за стола, взял стакан Шои, залпом допил его колу и быстро пошел в сторону парковки, на ходу доставая телефон. - И помните – ничего не говорите Йо-ке! И никакой самодеятельности, а то все только испортите! * * * Татсуя сидел на диване, подтянув колени к груди, и уже минут десять пялился на выключенный телевизор. Все окна в квартире мужчины были открыты нараспашку, но в комнатах все равно стояла липкая духота. На улице раздался веселый смех, и Татсуя резко вздрогнул, вспомнив, что собирался искать пульт. Через секунду телевизор заработал, но это никак не повлияло на состояние барабанщика. Больше всего мужчине сейчас хотелось найти какую-нибудь коробку, залезть в нее и больше никогда не вылезать. Татсуя мог сколько угодно уверять себя, что все в порядке, что ничего не происходит, а его резкие перепады настроения просто связаны с такой поразительной для Токио летней жарой, но даже не в душе, а где-то намного-намного глубже, мужчина понимал, что это совсем не так. Все дело в Йо-ке. При мысли об одногруппнике барабанщик застонал и откинулся на спинку дивана. И чего Йо-ка только добивается? Хочет выставить его, Татсую, идиотом? Или взять и поиздеваться над ним? Почему вокалист ведет себя так странно? В присутствии Шои и Кея все идет нормально, но стоит им с Йо-кой остаться наедине, как начинается все то, чего Татсуя так по-детски боится. Неужели он чем-то не угодил вокалисту? Вдруг своим поведением Йо-ка хочет намекнуть, что в этой группе ему не место? От этих мыслей мужчина поежился. А может, ничего все это и не значит? Может, Татсуя просто навыдумывал себе всякой ерунды, а сейчас все больше убеждает себя невесть в чем? Наверное, в поведении вокалиста Diaura совсем нет ничего паранормального, и Татсуе просто кажется, что с ним Йо-ка ведет себя как-то особенно. - Все так и есть, - для большего успокоения мужчина произнес это вслух. – Не придумывай того, чего вовсе не существует. На душе стало чуточку спокойней, но Татсуя все равно не мог найти себе места. Барабанщик сходил на кухню, включил чайник, немного посмотрел на вечернее багровое небо, после чего прошел в ванную, где бессмысленно постоял минут пять и вернулся в гостиную. Татсуе безумно хотелось с кем-нибудь поговорить, но любимые родители остались в родном городе, а в Токио, до которого нужно еще и доехать, у него совсем никого, кроме участников Diaura, нет. Усмехнувшись самому себе, Татсуя вскользь подумал, что еще немного, и ему придется идти изливать душу соседям, которых он, кстати, тоже знает не очень-то хорошо. Раздался щелчок чайника, и барабанщик направился на кухню, но, услышав телефонный звонок, замер в середине коридора. Кто может звонить ему в такое время? Почти обрадовавшись, Татсуя побежал на поиски мобильника, но, увидев на экране такой знакомый номер, тут же умерил свой пыл. Первой мыслью мужчины было не брать трубку. Татсуя даже поразился такому простому, но мудрому решению, однако звонящий явно отступать не собирался. Мелодия, стоявшая на звонке, почти дошла до конца, но телефон продолжал легонько подрагивать, оповещая своего хозяина о входящем звонке. - Да? – барабанщику показалось, что таким убитым голосом он в последний раз говорил в школе на уроке алгебры, в которой, как и в поведении Йо-ки, ничего не понимал. - Ты так долго не брал трубку, - вокалист облегченно вздохнул. – Я начал думать, что что-то произошло. - Прости, я был… в ванной, - выкрутился Татсуя, почти не соврав. – Ты что-то хотел? - Да нет, ничего, - Йо-ка на том конце провода замялся, после чего быстро, почти как и сам барабанщик сегодня после репетиции, выпалил. – Ты так резко ушел, и я просто… - Прости меня, - Татсуя зажал трубку между щекой и плечом и вышел на балкон, нежась в еще жарких лучах заходящего солнца. – Я должен был быть в одном месте сегодня. У меня сломалась… стиральная машина. Мужчина так запутался в своей лжи, что решил поспешно замолчать, пока не наговорил такого, о чем потом будет очень и очень жалеть. - Надеюсь, что все в порядке? – в голосе Йо-ки звучало такое искреннее, неподдельное сопереживание, что барабанщик тут же пожалел о том, что вообще подозревал друга в чем-то аморальном. - Да, конечно, - Татсуя решил поскорее уйти от опасной темы, опасаясь, что может себя чем-то выдать, и замолчал, не зная, что еще можно сказать. - Я рад, - вокалист облегченно вздохнул и, почувствовав себя чуть свободнее, добавил. – Сумасшедший день, я на нервах с самого утра. Сначала Шоя с Кеем смылись с репетиции, потом ты убежал, а там еще и этот придурок… - Какой еще придурок? – на секунду Татсуя даже забыл о смятении, что он чувствовал всего пару минут назад. - Тсузуку, - без особого энтузиазма объяснил Йо-ка. – Зашел сразу после тебя и начал нести всякую чушь. И не выгнать его, они тоже репетировать пришли. Барабанщик задумался. Когда он выбегал из студии, ему показалось, что он столкнулся с кем-то, кто уж очень напоминал вокалиста Mejibray, но обстоятельства встречи были слишком пикантными, поэтому времени на разглядывания друг друга не было. Да и Татсуя знал Тсузуку не так уж и хорошо. Если бы не последняя фраза Йо-ки, он бы и не стал задумываться над случившимся. - Вот как, - барабанщик облокотился на перила и свесился вниз; когда темы их с Йо-кой разговоров были отстраненными, как сейчас, например, все было не так уж и плохо. – Но, по-моему, Mejibray обычно репетируют совсем в другом месте. Ни разу не слышал, чтобы они появлялись в этом зале. - Что? – вокалист тут же напрягся и вспомнил плутоватую улыбочку Тсузуку. – И что он там тогда делал? - Не знаю, - Татсуя произнес это и замолчал, Мужчину разрывали противоречия. С одной стороны ему хотелось мигом бросить трубку и не видеть Йо-ку недельки полторы, как минимум, но с другой стороны Татсуя почему-то никак не мог заставить себя закончить этот разговор. - Спасибо за массаж, - совсем тихо сказал барабанщик, прекрасно осознавая, что сам роет себе яму. – Мне уже гораздо лучше. - Да? – голос Йо-ки радостно скакнул вверх, а сам мужчина в этот момент облегченно закрыл глаза и упал на кровать. – Меня Юуки научил, он… - То есть, вы уже пробовали? – Татсуя и сам не понял, почему его голос стал таким холодным и чужим; таким, что и сам мужчина с трудом поверил, что предыдущая фраза принадлежит ему, а не какому-нибудь постороннему человеку. - Мы… да, то есть, нет, - Йо-ка уже сто раз пожалел о неосторожно сказанных словах, понимая, что только что разрушил тоненькую ниточку доверия, что только-только установилась между ним и Татсуей. – Я имел в виду… - Прости, кто-то стучит в дверь. Может, соседи зашли. Пока, - барабанщик быстро сбросил вызов и, замявшись лишь на секунду, отключил телефон, после чего сунул его в карман джинсов. В этот же момент солнце окончательно скрылось за горизонтом. Татсуя прикрыл глаза и втянул в себя еще теплый воздух, в котором, казалось, помимо аромата, присущего только раннему вечеру, витали растерянность и недосказанность, внезапно ставшие такими ощутимо тяжелыми. Барабанщик обессиленно сел на раскладную табуретку и прикусил губу. Ближайший концерт только через два дня, а значит, у него есть немного времени, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя.