Funny Farm

Беги, чтобы спасти его. Беги, чтобы быть с ним. Беги к нему.

Хорошо это или плохо, но всякий раз, когда я берусь за какое-либо дело, то я довожу его до конца, также было и с Луи. Всю ночь я не мог заснуть, придумывая, как я могу узнать о нем нужную информацию, не заглядывая в больничную карточку парня (я ведь дал себе слово не смотреть туда), идея пришла мне лишь на утро. Пролежав всю ночь с открытыми глазами, я все же смог погрузиться в царство Морфея со счастливой улыбкой на лице. *** Стучу в дверь заведующего и сразу вхожу. — Уильям! Я требую, чтобы вы отвели меня туда, где Луи находился, когда ему было плохо! — ударяю кулаком по столу. — Все просто. Это кладбище рядом с больницей. Там, где похоронена Джоанна Томлинсон. — О нет. Выбегаю из кабинета заведующего и из самой больницы. В голове лишь ветром проносится одно слово «run». Беги, чтобы спасти его. Беги, чтобы быть с ним. Беги к нему. Нахожу надгробную плиту Джоанны, и действительно, Луи здесь, он лежит на могиле, пьяный в хлам. — Сукин ты сын, Луи, — грустно улыбаюсь. — Похуй, — хмыкает парень и дергает меня за руку так, что я оказываюсь на нем, а позже — под ним. Томлинсон завлекает меня в грубый поцелуй, покусывая мои губы и рисуя узоры языком, проникая в меня. *** Распахиваю глаза и сильно щипаю себя за руку. Что за дерьмо мне снится? Видимо, я все же заработался, еще в первый день, когда провел слишком много времени с Луи в столовой. Но теперь наступил новый день и я был готов вновь появиться в больнице. Сегодня, по расписанию, мне можно было бы и не являться на работу, да и в институт идти было не надо, но свой единственный выходной я решил посвятить больнице, а точнее — своему подопечному и его прошлому. Собрав свою сумку и положив в нее две киви, я вышел из дома. На улице царило умиротворение, что бывает не часто. Второй раз за всю зиму выпал снег, а ведь уже был январь. Мороз мгновенно окрасил мои щеки в красный цвет, и я поспешил сесть в машину, так как одет был совершенно не для такой погоды. Закрыв все двери в машине и поставив печку на самую высокую температуру, я посмотрел в окно. Красота. Безлюдные улицы выглядят чистыми и девственными, будто на них еще не ступала нога человека, хоть и была зима, но небо было светлое, а на деревьях сидели многочисленные воробьи, которых я не видел до этого в таком большом количестве. Машина завелась, и я тронулся в путь, наслаждаясь прекрасными видами пустых улиц и падающих снежинок. Доехал я быстро, так как заранее выбирал место работы, что находилось недалеко от дома. Было уже 11 часов, приближался обед, а вокруг больницы, и, похоже, что во всем мире царила тишина, нигде не было видно ни души. Неужели все испугались холода и решили провести выходные дома? Ключ от входной двери у меня имелся, так что я без проблем попал в 22 корпус. Зайдя внутрь, я почувствовал резкий запах сырости и мыла. С первого этажа доносились звуки льющейся воды, а санитары носились как сумасшедшие по этажам, таская постельное белье, халаты и полотенца. Оглядевшись вокруг, я заметил знакомое лицо: перед душевой комнатой, откуда и доносились звуки, стоял санитар — Найл Хоран, с которым я успел познакомиться вчера. Найл был занят раздачей полотенец больным, которые раздевались при нем один за другим и заходили в душевую. — Найл! — крикнул я и помахал парню рукой, когда тот обернулся. — Ух ты, какие люди, Стайлс! — складывалось такое ощущение, что мы с Хораном давние друзья, хотя ничего, кроме его имени и фамилии, я не знал. — Что здесь творится сегодня? — спросил я его, смотря на больных, что выстроились в очередь перед душевой. — Сегодня суббота, а это — банный день. Мы стираем вещи больных, меняем им постельное белье и моем их самих, ну, если, конечно, они сами не в состояние помыться. — Я, видимо, не вовремя? — во всем этом хаосе я чувствовал себя неуютно, к тому же сейчас отрывал Найла от работы. — Нет! Что ты, ты очень даже вовремя, а еще лучше будет, если ты мне поможешь! — радостно воскликнул санитар, блестя глазами и улыбкой. — И чем же? — Понимаешь ли, у нас не так много больных, которые не могут себя сами помыть, но Луи один из них… — Хоран понимающе посмотрел на меня, — но если ты откажешься, то я ничего не буду иметь против, сам понимаешь, это не твои обязанности… — Я согласен, — мне пришлось перебить блондина, так как он начинал тараторить слишком быстро, что говорило о стыдливости парня. Ему просто было стыдно вовлекать психолога в работу санитаров, а для меня это всего лишь шанс стать с Луи чуть ближе. — Спасибо тебе, — сделав паузу, сказал Найл, — Луи у себя в комнате, он, возможно, не захочет идти с тобой, тогда зови меня, вместе как-нибудь справимся. — Не волнуйся, я же психолог, я смогу решить эту проблему. — на мои слова Хоран хмыкнул и несильно толкнул меня в грудь. — Иди давай, сейчас и посмотрим чего ты стоишь, психотерапевтишка. Во всем этом хаосе я чувствовал себя неуютно, но не тогда, когда находился рядом с санитаром Найлом Хораном, он казался маленьким ребенком, что не знает границ и не успел разочароваться в жизни. Видя то, как сдаются люди здесь изо дня в день, он не потерял искру, не потерял надежду, веру и любовь, без которых люди становятся безжизненными кусками мяса. Я поднялся на третий этаж и остановился перед комнатой номер семь. Нерешимость овладевает мной уже второй раз, как я собираюсь зайти в комнату своего подопечного. Простояв перед дверью с минуту, я толкаю ее и вновь вижу белые грустные стены, с таким же белым грустным окном, а на белой грустной кровати сидит бледный Луи. Он сидит ко мне спиной и, по всей видимости, смотрит в окно. — Сегодня прекрасная погода. Хочешь погулять? — знаю, что он мне не ответит, знаю, но не перестаю задавать вопросы, надеясь на чудо, — а знаешь что, мы сегодня идем гулять, — Томлинсон непроизвольно вздрогнул, но не повернулся. Он ведь слышит меня, я это прекрасно знаю, как и то, что он мне не ответит. Гордый, а может и просто испуганный. - Луи, я ведь знаю, что ты хочешь погулять, но ты знаком с правилом равноценного обмена? Чтобы получить что-то, нужно что-то отдать. Я предлагаю тебе пожертвовать своей гордостью и… — я посмотрел по сторонам и мой взгляд остановился на приоткрытой сумке, из которой виднелись два киви, — съесть одно киви, а второе съем я. Я подошел к кровати Луи, обошел ее и сел рядом с парнем. — Если ты согласен, то кивни. Томлинсона пробрала дрожь и… его голова чуть наклонилась вниз, а потом опять приняла исходную позицию. Он согласен. Я получил отдачу от пациента уже на второй день, хотя его и считали хроником, не имеющим шанса на выздоровление. — Сейчас я почищу ее тебе и себе, — повезло, что на тумбочке у Луи стояла жестяная пустая тарелка, в нее я нарезал кольцами своим ножом оба киви и поставил на колени парня. Первый кусочек взял я и отвернулся от Томлинсона, смотря в окно и поедая фрукт. — Твоя комната такая же белая, как и снег, что идет на улице. Она выглядит очень грустно. — боковым зрением я заметил, что Луи тоже начал есть сам, при этом вновь не показывая никаких эмоций: ни отвращения, ни приязни — ничего. Просидев не больше пятнадцати минут, мы доели, хотя, признаю, Луи жульничал, мне пришлось съесть немного больше, чем ему, но в любом случае это было больше чем вчера. — Отлично! Теперь я сыт и готов гулять, — я встал с кровати и парень последовал моему примеру, — я забыл кое-что уточнить… мы идем на улицу незаконно, тебе, я уверен, ничего не будет, но меня могут уволить за это, поэтому нужно пройти незаметно, — нервный смешок слетел с моих губ, и я смог наблюдать, как у Томлинсона поднялась одна бровь, но моментально упала обратно, застывая на привычном месте безразличия. Мы вместе спустились по лестнице, я снял свою куртку с крючка, что был перед самой дверью, и тут меня осенило: у нас была лишь одна куртка, а одного Луи я не мог отпустить на улицу, решение напрашивалось само собой, нельзя оставлять Луи в одном халате, а самому надевать куртку, поэтому я сделал наоборот. — Надень это, — я протянул подопечному куртку и показал жест «давай быстрее, а то нас спалят, бля». Луи сам оделся и я быстро открыл дверь. Выйдя на улицу, нам обоим пришлось какое-то время сильно щуриться, так как в больнице свет был очень приглушенным, особенно на первом этаже, а улица блистала ярким чистым снегом. Когда глаза привыкли, я смог найти взглядом Луи. Удивительно. Парень смотрел вверх на падающие снежинки, что касались его лица и сразу таили. Губы Луи растянулись в улыбке, а глаза сверкали счастливым отчаяньем. — Как долго ты не был на улице, Луи? — задал вопрос я, и пожалел, так как и счастливых глаз парня полились то ли слезы отчаяния, то ли слезы осознания того, как ему приходится жить. Осознания того, что ему приходится переносить. — Нет, прошу тебя, Луи, — я приблизился к парню и обнял его. Томлинсон был совсем маленьким и худеньким, казалось, что он может утонуть в моей куртке и моих объятиях. В этот момент мне захотелось спрятать Луи от всего мира и везде носить его с собой, не давая в обиду. — Это все не важно, мы сможем все изменить. Поверь, — парень обнял меня в ответ и слова были больше не нужны, я слышал его зов о помощи, не слыша ни слова. Все было более чем очевидно. Этот красивый момент испортила дверь, что скрипуче открылась, а парень успел убрать свои руки от меня и отступить на приличное расстояние, вновь надевая свою безразличную маску. — Какого черта вы здесь делаете? Блять! Стайлс! — увидев кто это, я начал истерично посмеиваться, понимая всю свою вину и глупость ситуации. — Еще раз привет, Найл.