Рысёнок

Тишина, темнота. Кто я? Не помню... Как я тут оказалась? А почему -лась? Не знаю... Свет сбоку. Двигаюсь туда. Как? Не знаю, просто хочу туда двигаться, и всё. Свет стал нестерпимо ярким. Глаз нет, слезиться нечему, но и закрыть не могу. Боль неожиданно пронзила всё моё существо, тела тоже нет. Появился какой-то резкий звук. Режет слух. Стало холодно. Двигаюсь. Опа, тело есть. - Давай, парень, очнись. Не умирай. - Кто это говорит? Открываю глаза. Смаргиваю слёзы. Свет режет глаза, но через секунду меркнет, погружая меня в полумрак. Противный писк, стоявший в ушах, смолк со щелчком, перестав мучать мой слух. - Вот, умница, не отключайся. Посмотри на руку. - Перед моими глазами появляется ладонь. Справа. Слежу глазами по руке - запястье, синяя рубашка... Рядом стоит мужчина с ярко-зелеными глазами и ёжиком тёмных волос. Сосредотачиваю взгляд на его лице и пытаюсь спросить, где, кто я и что произошло. - Хх-рь... - Кашель сотрясает всё тело, выгибает. Во рту появились горечь и металлический привкус, а в голове уверенность, что это кровь, причем собственная. - Чш-ш, молчи. Рано ещё, ты слишком долго был без сознания. Думаю, ты хочешь спросить, где ты и что произошло. Если угадал, моргни один раз. Старательно моргаю. Три раза. - Что-то ещё, не только это? - Один раз. - Тебя нашли почти мертвым, я тебя подлатал. Ты в моём доме, прошло больше недели, как тебя привезли. Ты помнишь, кто ты? - Два раза, хмурюсь. Он обо мне говорит, как о мужчине... А почему в голове уверенность, что я была... слово не помню... Взгляд мечется по комнате. Всё серебристое: стены, потолок. Рука опять нависает над моим лицом, а потом опускается на глаза. - Тише, не бойся. Потом вспомнишь. Ладонь такая тёплая, чуть шершавая. Хочется мурлыкать. Откуда такое желание? Но не могу удержаться, особенно когда он проводит ею мне по голове. Мурлыканье разносится по комнате. Рука на макушке чуть дрогнула и повторила движение. Новое мурлыканье. Чувствую, как в груди что-то вибрирует. - А ты, похоже, оборотный. Из кошачьих. Неохотно открываю глаза. Смотрю на него и пытаюсь взглядом и бровями изобразить вопрос. - Ты, скорее всего, оборотень, из кошек. Больше никто так не умеет мурлыкать. Но это пока не очень важно. У тебя что-нибудь болит? Прислушиваюсь к своим ощущениям. Хмурюсь и моргаю один раз. - Голова? - Два раза. Дальше он начал перечислять, наконец дойдя до стоп, на всё отвечаю двойным морганием. Сам хмурится. - Спина? - Да! Именно она болит. Сколько я тут лежу? Меня приподнимает. Всё тело сразу, плавно и аккуратно. А потом как сухой прохладной тканью проводят по коже. - Ничего не чувствую... похоже, просто затекла. Меня аккуратно укладывает обратно, но на бок. Шевелю пальцами на руках. Не слушаются, только подёргиваются. Не оставляю попыток, заставляю себя сжать кулак. С пятой попытки получается. - Осторожно, неделя без движения не прошла просто так. - На мой кулак ложится его ладонь. - Но разминай, правильно. Смотрю на него. Кстати, мужчина не представился. Я-то своё имя не помню, а как звучит его? А как спросить, если говорить пока не могу? Попробую ещё раз. - Кхто тхы? - лучше, но не на много. Опять металлический привкус во рту. Мужчина улыбнулся. - Я не представился, действительно... Меня зовут Калис. Я человек. Тебе ещё рано говорить, горло ещё не восстановилось. - Вопросительно хмурюсь. Понимает. - У тебя было разорвано горло. Дыхательные пути не повреждены, а вот голосовые связки были почти вырваны. Потерпи пару дней, всё заживёт. Но возможны изменения в голосе, я не могу гарантировать, что будет тот же тембр, что и до травмы. Да хоть сопрано вместо баса! Кстати, а он знал меня до... чего, кстати? Калис собрался отойти от меня. Делаю усилие и успеваю схватить его за рукав. Поворачивается ко мне. - Что случилось? Ох, ты же говорить не можешь... а написать? Как руки? Не уверен, что он говорит на том же языке, что и я до... события, будем говорить так. А уж писать... Неуверенно киваю. Бросив мне "Сейчас вернусь", Калис отошел куда-то за мою спину, но вскоре вернулся с листом бумаги, большущей книгой и карандашом. Кстати, я, видимо, не помню только себя и всего, что связано со мной, слова и понятия в голове есть. Меня опять приподнимает, и теперь устраивает полулёжа. Под спиной нет опоры, но я не заваливаюсь. Книгу на колени, лист на неё. Стержень с трудом беру, пальцы плохо гнутся. Пытаюсь написать сначала хоть что-нибудь. Кажется, что правая рука вообще не привычна к письму. Пробую взять в левую. Буквы пляшут, но выписываются. "Ты меня знал до?" - Не лично. Видел мельком несколько раз. "Кто я?" - А ты не помнишь? - Удивлённо смотрит на меня. "Нет. Чистый лист" - Дать? - Стучу себя карандашом по лбу, подчёркиваю последнее написанное. "Ничего не помню" - Совсем? - Качаю головой. Тело слушается всё лучше, а в мозгах всё та же тишина... - И имя? Молча подчеркиваю последнюю фразу. - Я поспрашиваю, может, кто знает. Ты тут появлялся проездом за день до того, как тебя нашли. Ты был с человеком, я не видел, чтобы ты что-нибудь говорил. Только глаза испуганные были. Хм... не спутник ли твой тебя так..? - Вздыхаю. Я и этого не помню. Только откуда-то уверенность, что я раньше былА женщиной... в голове всплывает имя Наташа. - Я не распространялся, что ты у меня, нашедший тоже рассказывать не будет. Задумавшись тянусь почесать ухо и натыкаюсь на шерсть. "Зеркало!" - Умоляюще смотрю на Калиса. Он безропотно принёс маленькое зеркальце, меньше ладони. Но и его хватает, чтобы посмотреть. Из глубин зеркала на меня смотрят темно-серые глаза с вертикальными зрачками. Поворачиваю голову. Уши острые, кошачьи, явно располагаются на голове выше, чем у Калиса. Недлинные, но торчат над макушкой! Шёрстка на них персиково-рыжая, на пару тонов светлее остальных волос, спускающихся на плечи песчано-рыжей копной. Густой, кстати. На кончиках ушей тёмные кисточки, как у рыси, волосы тоже к низу сильно темнеют. Хватаю себя за ухо свободной рукой, чувствую прикосновение тёплых пальцев. Оборачиваюсь на человека. - Они у тебя поменялись только что. Раньше были обычные, человеческие уши и глаза с круглыми зрачками. - Кхак?! - Не удержался (парень так парень - не до выбора: уже проверил, пока Калис за зеркалом ходил), язык обожгло болью. Открыл рот и полюбовался на ощутимо удлиннившиеся клыки. Язык о них поцарапал. Кто же я!? - Чш-ш, - меня начали гладить по голове, успокаивая. - Не бойся. У меня есть знакомый оборотень, он так же выглядит, когда теряет над собой контроль. Успокоишься - всё вернётся. Я его чуть позже приведу, когда тебе получше будет. Он тебе поможет вспомнить, как оборачиваться. Как спокойно, когда он так делает... от лба к затылку, задевая торчащие теперь ушки. Мурлыканье опять разносится по комнате. Успокаиваясь опускаю глаза... и натыкаюсь на когти. Чуть загнутые, они проткнули накрывавшее меня одеяло (кстати, я под ним лежал абсолютно голым). На секунду удлиннившиеся от моего испуга, укорачиваются, становятся снова простыми ногтями... разве что длинными и крепкими.