Вас вижу лучше в темноте… Эмили Дикинсон
Погружённая в свои мысли, Баффи не сразу заметила, что приближается к кладбищу. Она пыталась не думать с той минуты, как покинула Триал, пыталась не думать, пока шла по ночным улицам, но это не помогало. По дороге то и дело неумолимо рождались новые мысли, всплывали очередные воспоминания. Первая встреча со Спайком в том тёмном переулке – как давно это было… Мама, ударившая его по голове топором… Спайк, остановивший буйство своих миньонов, когда она пригрозила убить Друзиллу… Её необычный союз с вампиром и смутный образ Спайка, сидящего за кухонным столом и пьющего горячий шоколад… Вампир, прикованный к ванне Джайлза… почти разрушивший её отношения с друзьями… и спасший ей жизнь. Момент, когда он сел рядом с ней на ступени крыльца, его добрые слова – и двустволка. Поцелуй – поцелуи. Вес лежащего на ней Спайка, его клыки, вонзившиеся ей в шею… А чаще всего – образ обожжённого, израненного тела, повисшего в цепях; Спайк, спокойно отказывающийся от всего, что имело для него значение. Ради неё. Всё ради неё. Он любит её. Спайк любит её. Отчего-то это никак не укладывалось у Баффи в голове. Она знала, что это правда, знала, что инстинкты, кричавшие об этом с самого начала, были правы, но до сих пор… не могла заставить себя поверить в это. Почему? Как? С какой стати он?.. Нет. Баффи грустно покачала головой… и снова постаралась не задумываться. На какое-то время это даже сработало – пока Баффи не обнаружила, что стоит под дверью у Спайка.* * *
Истребительница. Спайк, вздрогнув, с тревогой развернулся в кресле. Она здесь. Прямо перед склепом. Он чуял её. Проклятье. Сейчас это было очень некстати. Один взгляд – и она наверняка всё поймёт. Его чувства написаны у него на лице большими буквами. Как говорится, душа нараспашку – если бы она была, конечно. Просто охренительно прекрасно. Как раз то, чего ему не хватало. И снова ударила непрошеная мысль – это ведь лучше, чем альтернатива? Прятаться снаружи склепа, заглядывать за каждый угол, чтобы – не дай бог – Баффи его не увидела. Нет. Пусть приходит. Да ради бога, он же не Уильям Кровавый Задрот. Он Спайк. И сейчас самое время действовать соответственно… Сзади открылась дверь, но Спайк нарочно замер, глядя в телевизор. Однако все прочие его чувства устремились к Баффи в тот самый момент, как она зашла, проводили её через порог склепа и неуверенно замерли в нескольких шагах позади. – Саммерс, – небрежно бросил Спайк, не оборачиваясь. – До сих пор жива? Баффи ничего не ответила. Вместо этого она подошла ближе и встала прямо перед ним. А затем вырубила телевизор. – Эй! Вообще-то я его смотрел! – Вот тебе краткое содержание, Спайк. Корабль развалился. Джек утонул. – Огромное тебе спасибо, твою мать! – Спайк сердито посмотрел на Баффи. – И что тебе теперь надо? Помочь спасти мир? Сражаться с плохими ребятами? Ещё уроки по истреблению Истребительниц? – Он сделал паузу и с ухмылкой продолжил: – Или на этот раз в программе спасение Истребительниц? Баффи нервно переступила с ноги на ногу: – Мне нужно с тобой поговорить. – Ну, раз уж ты выключила кино, а кроме него сейчас по программе только «Шоу Джерри Спрингера» – и я скорее дам себя похоронить, чем стану его смотреть, – то я весь внимание. На какую тему будем говорить? Баффи заколебалась, потом всё же ответила: – Я возвращалась в Триал. Спайк глянул на неё с оцепенелым недоверием: – Ты – что? – Я возвращалась. – И… зачем? Баффи сглотнула: – Мне… мне нужно было знать, что ты сделал. В чём заключалась…твоя жертва. В желудке Спайка начал образовываться ледяной комок, мысли лихорадочно забегали кругами. Широкими, яростными, выворачивающими нервы кругами. Она знает? Проклятье. И что на это сказать? Как объяснить? Всё же он попытался: – Ну, не льсти себе, Истребительница. Я… я… просто хотел убедиться, что именно я буду тем, кто в конце концов прикончит тебя. Не собирался уступать какому-нибудь демону всё веселье. Твою мать. Это звучало ужасно. Он ведь мог выдать что-нибудь получше, верно? Спайк немного подумал. Нет. Не мог. – Спайк… Он вскочил на ноги, стараясь сохранить дистанцию между ними и одновременно прилагая все усилия, чтобы понять, что делать дальше, как удержать ситуацию под контролем. – Знаешь, это вовсе не из-за тебя, – воинственно начал Спайк. – В смысле, возможно, это выглядело так, будто я сделал это ради тебя, но на самом деле я просто… – Спайк! – с нажимом повторила Баффи, оборвав его словоизлияние. Спайк сглотнул, повернулся и с тревогой посмотрел на неё: – Что? Глядя ему прямо в глаза, Баффи шагнула вперёд. И, чётко выговаривая слова, спросила: – Ты любишь меня?* * *
Баффи ждала, следя за Спайком немигающим взглядом. Она уже знала ответ – действительно знала, – но хотела развеять последние крохи сомнений. Она должна выяснить наверняка. Где-то по дороге она решила, пусть и на уровне подсознания, что должна знать правду, какой бы та ни была. Должна услышать это от самого Спайка. И только тогда сможет решить, как поступить. Только тогда сможет посмотреть в лицо собственным чувствам. Спайк вновь сглотнул и напрягся, на его лице отчётливо проступила паника. – Истребительница, я… Баффи покачала головой: – Нет. Одно слово, Спайк. Да или нет. Ты любишь меня? Потянулась очередная бесконечная пауза. Баффи отстранённо заметила, что опять впилась ногтями в ладони, и заставила себя расслабиться. Наконец Спайк расправил плечи, задрал подбородок… и без колебаний встретился с ней глазами. – Да.* * *
Кажется, время с грохотом остановилось. В конце концов тишина стала для Спайка невыносимой. – Я знаю, что ты не испытываешь ко мне подобных чувств, – начал он неуверенно. Баффи покачала головой: – Нет, не испытываю. Это не должно было ранить так сильно. Правда. Он с самого начала знал, что Баффи не любит его и, наверное, никогда не полюбит… Но по-настоящему услышать, как она говорит это, как разбивает все его надежды – и его сердце – вот так… Разрывая каждую клеточку тела, Спайка пронзила острая тоска. Как будто его сердце проткнули колом. В своё время он испытал достаточно боли, львиная доля которой пришлась на прошлую неделю, но это… это невозможно было описать. Ничто и никогда не ранило его так сильно. Ничто. Будто каждая частица тела распалась, распылилась в пустоту, грозящую совсем поглотить его. И вдруг невыносимо захотелось нанести ответный удар. Спайк сжал кулаки и сказал со злобой: – Ты и в самом деле нечто. Правильная маленькая сучка. Ведь для тебя это всего лишь игра? Заставь Спайка сознаться в собственной слабости и плюнь ему в лицо. Что дальше? Вернёшься к своем фанклубу, чтобы хорошенько посмеяться вместе с ними? Посмеяться над вампиром, который втюрился в Истребительницу… – Нет, я… Спайк перебил её: – Тебе же наплевать, правда? Только потому, что в прошлом тебе причинили боль, считаешь себя вправе делать всё, что хочешь, причинять боль, кому захочешь… Баффи явно разозлилась: – Ты дашь мне закончить? – Зачем? Чтобы ты могла ещё разок провернуть нож в ране? Нет уж, спасибо. Теперь я понимаю, почему Ангел тебя бросил. Из чувства, мать его, самосохранения…* * *
Спайк её достал. Баффи без предупреждения двинула ему в челюсть, обеспечив очередное неласковое знакомство с полом, так что некоторое время Спайк лежал неподвижно, будто оглушённый. Она шагнула вперёд и, нависнув над ним, холодно сказала: – Будем считать, что последнюю фразу я не слышала. А теперь заткнись нахрен и дай мне закончить. Спайк ощупал подбородок, глядя на неё едва ли не с ненавистью. Но промолчал. Всё пошло совсем не так, как планировала Баффи. На самом деле, она вообще ничего не планировала – в этом-то и проблема. Но менять что-либо было уже поздно. Оставалось только двигаться дальше. И для этого она должна быть абсолютно честна перед Спайком. И перед собой. Больше никаких недомолвок. Это будет нелегко и наверняка чертовски мучительно… но это просто надо сделать. Кроме того, у неё нет выбора. – А что ты ожидал от меня услышать, Спайк? – уже спокойнее поинтересовалась Баффи. Лишь слабая дрожь в голосе выдавала переполнявшие её эмоции. – Ты правда думал, что я объявлю о своей бессмертной любви к тебе только потому, что ты спас мне жизнь? Что ж, извини, но такое случается лишь в плохих любовных романах. Одного доброго дела недостаточно, чтобы перечеркнуть сто двадцать лет кровавой резни. Я не могу так просто забыть, что ты из себя представляешь, что ты творил. Спайк ощерился, пряча боль за насмешкой: – Забавно слышать от тебя подобное. Ты ведь влюбилась в Ангела с первой же минуты, разве нет? И никогда не спрашивала, каким чудовищем он был. Если бы ты увидела некоторые вещи, которые творил он, ты бы… – Заткнись, – прошипела Баффи. – Когда я сказала, что не люблю тебя, я сказала правду. Но это не вся правда. И… и ты заслуживаешь знать всё. – Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила: – Часть меня ненавидит тебя за то, что ты сделал со мной и моими друзьями, за то, что ты делал в прошлом. Я читала журналы Наблюдателя, Спайк. Я знаю, каким опасным ты был. И остаёшься. Часть меня боится тебя, того, что ты можешь сделать, если когда-нибудь избавишься от чипа. А ещё большая часть говорит, что ты не заслуживаешь доверия, и это никогда не изменится. Спайк медленно поднялся, не сводя с неё сердитого взгляда: – Признайся честно, ты наслаждаешься этим? – Да нет, – ровным голосом ответила Баффи. – И я ещё не закончила. Видишь ли, часть, о который ты не знаешь, это… Спайк, между нами теперь не только ненависть и страх. Кое-что изменилось. Я не уверена, когда это произошло. Может, неделю назад, когда ты спас мне жизнь. Может, раньше. Не знаю. Что я знаю, так это то, что ты всегда понимал меня, как никто другой. Лучше, чем моя семья, даже лучше Джайлза. Определённо лучше, чем Райли. Ты… ты видишь меня насквозь, видишь сквозь всю ложь, которой я пичкаю себя, а это было не под силу никому и никогда. И хотя большую часть времени я ненавижу это… иногда это успокаивает. Разве не странно? Она криво, болезненно улыбнулась и снова заговорила, не дожидаясь ответа: – Большую часть времени я думаю, что ты плох для меня. Но иногда я думаю, что ты – единственный, с кем я вообще могу быть, должна быть. Рядом с тобой, Спайк, я могу быть собой. Мне нет нужды притворяться кем-то, кем я не являюсь. Я могу просто выбросить это из головы. Никто прежде не делал этого для меня. Даже Ангел. Так что, полагаю, не имеет значения, что часть меня считает тебя убийцей, что я понятия не имею, могу ли доверять тебе, или даже что ты плох для меня. Потому что куда большая часть говорит… говорит… Баффи осеклась. Она не могла продолжать, не могла произнести эти слова. Горло перехватило, в животе свил клубок страх. Она не могла этого сделать. Не хватало духу. – Что говорит? – сейчас в голосе Спайка почти не было гнева – лишь слабый привкус горечи. Но в его глазах было что-то ещё… что-то, придавшее Баффи решимости для последнего шага. Шага, который изменит всё в их отношениях. Шёпот, такой тихий, что лишь вампир мог его услышать: – Я тебя хочу.