Круг преобразования

Он открыл глаза — и ничего не увидел. Тело чувствовало влагу, точнее, густую комковатую жижу, чувствовало прикосновения — кто-то помогал Люсьену сесть. Чувствовало боль. Ноздри втянули запах горелого дерева, мгновенно сжалось горло, стало горько во рту. Словно издалека, из другой звездной системы, ему говорили что-то на ухо голоса, что — он никак не мог разобрать. Люсьен моргнул. Темно. Паника хлестнула по нему, заставляя сжать грязными ладонями голову, надавить на глаза, пока не стало больно. Сила не была спокойна, но и буря утихла, осталось только волнение, стрекочущее, щекочущее нервы. Люсьен смутно ощущал в видимой темноте невидимые, но четкие формы, словно Сила делала их объемными. Четыре яркие фигуры окружали его — Люсьен не видел их, но осознавал их присутствие. И одновременно он чувствовал, как тяжелым отпечатком смерть легла на все плато. Живые существа казались совсем близкими, даже если были далеко, и их было много, так много, что ощущение жизни побеждало смерть. А еще вызывало невероятное головокружение. Люсьен не мог понять, где он находится и что происходит, зато в Силе слышал отзвук дыхания каждого живого существа. Невыносимо громко. Люсьен крепче нажал на глазные яблоки. Черный мир, полный живых, дышащих объемов, разбился на множество цветных пятен. Открыв глаза, он увидел мутные, расплывчатые очертания. Одна из грязных фигур шевельнулась прямо перед лицом и четко, внятно спросила: — Ты меня слышишь? Люсьен, наконец, проморгался. Заполнявшее его ощущение всеохватности, возможности заглянуть мысленно в любую точку плато, где есть Сила, исчезло бесследно. Зато вернулась острая боль в груди. Прошло, наверное, не больше минуты с того момента, как провидцы начали приводить его в чувство. — Идиоты, — выговорил он и оперся о землю. Пальцы хлюпнули по грязи, и только теперь Люсьен заметил, что дождь кончился. — Он в полном порядке, — хмыкнула Раана. — Вы должны были убираться! — по внутренним ощущениям, левый глаз распух, по крайней мере, веки не хотели открываться полностью. Но рассматривать всех четверых — грязных, в порванной одежде, едва похожих на тех чистеньких и аккуратненьких провидцев, прилетевших сюда медитировать и пребывать в гармонии — это не мешало. Волосы Ку'анилии слиплись в одну темную массу, как волосы пластиковой куклы. Подтеки на лице, из-под повязки, невольно заставили Люсьена вздрогнуть. Они были похожи на темно-багровые слезы. — Мы разве не решили? — спросил Люсьен, подтягивая ноги, чтобы встать. Фелн протянул ему руку. Грудь отозвалась болью, но Люсьен все равно выпрямился. Переступил по грязи, бросая взгляд за головы провидцев. Он знал, почему-то знал, где сейчас находится. На краю плато, недалеко от того места, где можно спуститься к «Тайному гостю». Никогда здесь не был, но успел понять — кажется, в ту минуту, когда для ориентации в пространстве не требовалось ничего, кроме как чувствовать Силу. — Разве я не сказал? — он повысил голос. — Мы думали, что уссспеем, — Ксамар отвел взгляд. — Мы не могли просто бросить тебя! — вмешалась Ку'анилия. Горечь в горле так и не проходила. — О чем вы вообще думали?! — Но ты же справился, — пожала плечами Раана и нахмурилась. — Ты жив, а Арканто мертв. Ситх — мертв. Люсьен перевел взгляд на свои ладони. Он помнил, что происходило, каждую секунду драки, словно Сила сама выжгла это у него в памяти. — Твой меч, — Фелн бросил ему рукоять. Люсьен поймал ее и скривился — после такого купания придется постараться, чтобы заставить меч работать. Мысли прыгали — с чернеющей, стремительно истончающейся в огне фигуры ситха на оправдания перед мастером Файсиндом за то, что в ближайшую неделю от серьезных тренировок придется отказаться. Он подумал о матери. О том, что им придется рассказать ей, и том, что она скажет. Или не скажет. Ей не надо говорить, даже смотреть не нужно. Люсьен мог не чувствовать Силу так, как она, но он чувствовал ее разочарование, как сейчас — боль в груди. А еще он подумал о лжи, которой Завет отгородился от него и провидцев. Ситхи не вернутся — они почти на пороге. Тайные агенты, действующие вопреки воле Ордена, разыскивают их следы по всей галактике. Как она это объяснит? Люсьен повесил меч на пояс. Вот это он и спросит у нее, когда... — Так что произошло? Мы почувствовали огромный... всплеск Силы. Меня оглушило, — Ку'анилия поежилась, вспоминая волну холодной энергии — Темной стороны — захлестнувшую плато. Люсьен облизнул губы и скривился. — Это было отвратительно, — выдавил он. — Все, что здесь творилось. Было отвратительным. Он приоткрыл рот и неглубоко дышал, чувство действительно было, что его вот-вот стошнит. Этот привкус в горле — не из-за грязи, нет. Его оставила Сила — сражаясь на плато, Люсьен дышал Темной стороной, она пробиралась внутрь, растекалась по венам, обволакивала тело. — Отвратительным, — повторил он и наконец закашлялся. На почти черной ладони растеклись пятна крови. Голова кружилась, а память подсовывала слишком яркие картины. Ку'анилия попыталась протянуть ему платок, но задержала руку и невесело усмехнулась. Он был насквозь промокший и грязный. Рука у нее дрожала. — Ты оссстановил ритуал, — Люсьен разглядел легкую тень восхищения в глазах Ксамара. — Что ты сссделал? Раана и Ку не сссмогли сссправитьссся с красссным... — Не смогли? — взвилась Раана. — Мы едва не погибли! — Я сжег ситха, — Люсьен вспомнил распиравшую грудную клетку ненависть и подумал, что парой медитаций тут не отделаешься. Но, проклятье, разве ситх не заслужил этого? — Я отправил его в его же костер. Деревья горели до сих пор. Люсьен видел дым, поднимающийся над лесом хамдов, этот дым говорил, что огонь — настоящий. Пожар может погубить красоту плато, но не изменить его природу. Не сделает его другим. Мертвое — лучше, чем поглощенное тьмой. — Теперь мы можем убираться отсюда? — нетерпеливо спросила Раана. — Я чувствую его след, след ситха, до сих пор! Она стала называть его ситхом, вдруг заметил Люсьен. Как и он сам. Нет, с этого дня «след ситха» будет значить только одно: по этому следу нужно пойти. Галактика не заслуживает того, чтобы сгореть в темных ритуалах. — Я хотела бы найти мастера Тари Сау, — вздохнула Ку'анилия. Люсьену хотелось только раздеться и принять душ. В галактике нет ничего лучше воды и чистой одежды. — Там все горит, — он покачал головой. — Красная Королева сама его похоронит. Она нам, видит Сила, задолжала.

***

Отправляясь на Красную Королеву, Люсьен обещал себе стать Рукой Завета на самом деле. Как сказал Хаазин: держать, чтобы не потерять. И хотя началось все за упокой, из всех он единственный ни разу не тронулся рассудком, даже тогда, когда вся планета пыталась убедить его в обратном. Теперь они улетают, живые, в своем уме, и между ними никогда все не будет как прежде. Они не смогут забыть, что он был прав, когда они все — ошибались. И что он принимал решения, которые — в итоге — оказывались верными. Что он спас их всех. С Фелном даже не понадобилось драться, чтобы он перестал смотреть на него сверху вниз. Поэтому Люсьен поднимал «Тайного гостя» в воздух с чувством глубокого удовлетворения. Когда отступила угроза, а ситх сдох в муках, осталось только понимание, что его цель, в отличие от целей провидцев, достигнута. Ксамар стоял у голокарты, держась одной рукой за поручень, другой задумчиво вращая карту миров ядра. — Люсссьен? — М? — Ты же понимаешь, что, возможно, ритуал сссорвалссся не потому, что Арканто умер? Люсьен закатил глаза. Хорошо, что Ксамар стоял за спиной. — А потому что вы погасили два костра? — Люсьен выводил корабль на орбиту. Когда нужды держаться за штурвал больше не стало, он развернул кресло. — Может быть. Что это меняет? Ксамар дернул лицевыми отростками и замялся. — Никто не знал, что будет, если столкнутся два огня, даже ситх. Вы должны были убираться, как я и сказал, — Люсьен выделил голосом окончание фразы. — А почему сорвался ритуал, совершенно не важно. — Есссли я скажу тебе про пророчество о твоей победе, ты не поверишь, да? — фыркнул Ксамар рассеянно. — Вам не стоит лгать мне о своих видениях, — процедил Люсьен, насильно выдавливая ухмылку. — И если кто-то из вас скажет, что испытывал хоть сколько-то приятные чувства, я его на смех подниму. Ксамар кивнул. Возможно, он даже был пристыжен. В рубку «Гостя» заглянула Раана. — Отвратительно выглядишь! — сказала она Люсьену. Тот только скривился. Стоило оказаться на борту, в среде, лишенной влаги и грязи, он стянул все, кроме штанов. Теперь в углу рубки лежала куча грязного тряпья, а на нем самом остались только сбившиеся, окровавленные бинты. — Думаю, нам пора связаться с поместьем, — добавила она. — Все готово, связь со спутником есть. — Пойдем, поговорим, — согласился Люсьен.

***

Люсьен выбрался в узкое, заставленное какими-то контейнерами помещение. Голопроектор, встроенный в стену, висел низко. Корабль был модифицирован не для гуманоидов. Ку'анилия куталась в какой-то широкий плетеный плед, вряд ли действительно гревший. Глаза она завязала бинтом вместо вымокшей повязки. Они ничем не брезговали, ни запасами еды, ни медикаментами, найденными на борту. Фелн вскрывал ящики один за другим, и лицо у него было злое. — Что там? — спросил Люсьен. — Дерьмо ситское, — ответила Раана вместо Фелна и залезла в один из контейнеров рукой. Извлеченный брикет был на вид липким и сладким. Она освободила его от пленки и откусила. — И что-то фруктовое, — добавила она. — Страшно кислое. — Он хранил тут какие-то скрижали, — проворчал Фелн, — от них разит Темной стороной. Я бы выкинул их в космос. — Пусть Завет с этим разбирается, — Люсьен заглянул в один из ящиков. Там и правда лежали обломки каменных плит, но атмосфера на корабле была слишком омерзительной, чтобы он чувствовал от них что-то особенное. — А что за дрянь ты ешь? — Арканто питался сладеньким, — гоготнула Раана. — Что-то с его родины? Даги не особо любят инопланетную кухню, нет? — Тогда это наверняка сладенькие лягушатки, — мстительно заметил Люсьен, подняв бровь. Раана скривила рот, но потом пожала плечами. — Плевать. Я бы и кишки банты сейчас с джемом навернула. — Не сомневаюсь, — Люсьен захлопнул контейнер со скрижалями. Ку'анилия поднялась и подошла ближе — сделала пару шагов, не больше, а уже оказалась перед голотерминалом. За спиной Люсьена встали остальные, и он ощущал их поддержку, когда набирал код родного поместья. Поддержку и немое одобрение любых резких слов, какие только найдутся. Выбравшиеся из огненной хватки смерти, провидцы не скрывали разочарования. Конечно, ответил на вызов Хаазин. Люсьен с удовольствием отметил, как он удивленно отшатывается от проектора. Он ожидал разговора с Арканто? Уже планировал отслеживать, откуда идет сигнал... Или — от мастера Тари Сау? Собирался выслушать доклад об успешном завершении миссии? — Люсьен, — проскрипел Хаазин с легкой растерянностью. Посмотрел ему за спину. — Вы... Что с вами случилось? Он, наверное, уже понимал, что могло случиться. Люсьен успел поразмыслить над этим. Тари Сау просил рассказать о нем именно Хаазину, значит, слуга матери курирует операции Завета. Конечно, не она сама. Она ведь не говорит ни с кем, кроме своих учеников. Даже с собственным сыном. А если Хаазин знал о цели Тари Сау, он знал и об Арканто. Как много? — Наши каникулы закончились. И мы нашли корабль Завета. — Вы знаете... о его хозяине? — осторожно спросил Хаазин. Голограмма не умела так сверкать имплантированным глазом из-под капюшона, как умел он. — Я — его хозяин, — Люсьен вскинул подбородок. — Все корабли Завета вообще-то принадлежат Дреям. Но если ты об Арканто, то да, мы все знаем. Хаазин поднес к губам металлические пальцы. Он, кажется, собирался сказать что-то, но Люсьен не дал ему времени. — Мы встретили мастера Тари Сау, одного из маминых Теней. Он кое-что успел рассказать нам, прежде чем погиб, — Люсьен облизнул губы. — И у нас очень много вопросов. Очень. — Я понимаю, — голос Хаазина упал. — Вы ранены? — Ничего серьезного, — воспаленное веко дернулось. Люсьен успел найти обезболивающие, чтобы в груди не саднило, но найти что-нибудь замороженное в контейнерах, чтобы приложить к лицу, все еще рассчитывал. — Что все это значит, Хаазин? Тени, разыскивающие ситские знания? Серьезно? Хаазин то открывал рот, чтобы сказать что-то, то сжимал губы. Он сгорбился, став еще ниже, и Люсьен повысил голос: — Когда вы собирались рассказать? — Мастер Тари Сау открыл вам, чем занимается Завет? — спросил Хаазин тихо. — В общих чертах, — вмешался Ксамар. — Нам было некогда поговорить. — Завет ищет любые артефакты, связанные с учением ситхов, чтобы их не нашли другие... — Да. Так когда вы собирались поделиться с нами? — Люсьен шагнул вперед, ближе к проектору. — Когда нас чуть не поджарит ваш агент, любитель ситской алхимии? Я был уверен, что в Завете состоят только провидцы! Что Орден просто не слушает предсказаний! Но все это ситское хламье, — он обвел рукой помещение вокруг, — это другое! — На «Тайном госте» есть груз? — вдруг голос Хаазина переменился. Он стал уверенней, заинтересованней. — Целый корабль скрижалей, — громыхнул Фелн. — Вы этим интересуетесь, да? Хаазин поднял ладонь левой, живой руки: — Если вы подумаете немного, то поймете, насколько это важно. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы предупредить возвращение ситхов. Чтобы оттянуть его. — Орден н-никогда не од-добрит розыск ситских артефактов, — вмешалась Ку'анилия. — Верно. Поэтому Орден и не знает о Завете. Мы вынуждены лгать, подумайте сами, и вы поймете... Вы не так должны были узнать, — скрипуче закончил он. — Интересно, как, — буркнула Раана. — Нам п-понадобится медицинская п-помощь, — перевела тему Ку'анилия. — Мы будем где-то через т-три дня. П-подготовь миледи... к тому, что от н-нас больше не нужно ничего скрывать. Н-нас не нужно оберегать. Хаазин кивнул, и его лицо полностью оказалось в тени капюшона. — Груз... — начал он. — Мы доставим твои ящики, — скривился Люсьен. — Свяжусь с тобой, когда мы будем на орбите Корусанта. — «Тайный гость», как все корабли концерна, не проходит планетарный контроль, — предупредил Хаазин, — только внутренний. Скажи штабу, что на борту груз для меня, и тебя пропустят без вопросов. — Еще бы, — проворчал Люсьен. Еще бы его задерживал его собственный блокпост! Он раздраженно стукнул по панели деактивации, и связь прервалась. Ксамар взволнованно посмотрел на него: — Так, получаетссся, мы провозим ссситссские артефакты в ссстолицу Рессспублики? Тайно? Люсьен пнул ногой один из ящиков. Хаазин лгал ему! Ему — все то время, которое шептал на ухо, как важно защищать провидцев. Как важно доказать матери свою силу. Вот, значит, как! Тени — тайные агенты в Ордене! И кто он теперь? Страж при кучке чувствительных к Силе контрабандистов? Очередной агент?.. Вспышка злости прошла, когда Ку'анилия тронула его за плечо. — Ты не один сердишься, — сказала она. — Но, во... возможно... — Возможно — что? — огрызнулся он. — Отправлю-ка я нассс в гипер, — Ксамар протиснулся между ними в рубку, и Люсьен на этот раз не был против. У Ку'анилии стучали зубы. Она вымокла и замерзла еще на Красной Королеве, и до сих пор не могла отогреться. От мокрой одежды она тоже избавилась, но у Арканто на «Тайном госте» не было гардероба. Какие-то тряпки, в которые она замоталась, не больше. — Фелн, найди терморегулятор где-нибудь, — обернулся Люсьен. Даже ему становилось зябко. — Пошли поищем бойлер, должна же тут быть горячая вода. — Если найдете каф, делитесь! — крикнула вслед Раана. — Я не откажусь даже от самого Темного ситского кафа! — Дура, — процедил Люсьен сквозь зубы. Они с Ку'анилией поднялись вверх по узкой винтовой лестнице и оказались в каюте с низким потолком, устланной такими же плетеными коврами. Слабое освещение давали только проложенные по полу, вдоль стен, узкие лампы. — Поздравляю, ты кутаешься в половик, — заметил Люсьен. — Мне... м-мне что-то в-все равно, — откликнулась она. Тут странно и резко пахло. Люсьен стал распахивать стенные шкафчики один за другим, низко нагнувшись, чтобы не удариться головой о потолок. Из них летело все, что угодно: какие-то датапады, пластинки из неизвестных Люсьену металлов, инструменты, о назначении которых он не подозревал. В одном из шкафчиков обнаружились полотенца. Люсьен озадаченно принюхался, потом пожал плечами: — Вроде чистые. — Это м-можно считать мародерством? — слабо улыбнулась она. — Да плевать, — хмыкнул он и подошел к стене напротив. За щитком с прорезями блеснул выгнутый бок баллона. — О, тут, кажется, кипяток, — он поискал взглядом, во что можно налить воды, и скривился, глядя на массивную плошку, вырезанную из дерева. — Я не думаю, что Темная сторона передается через слюну... — В-великая Сила, Л-люсьен, отойди, — она оттолкнула его плечом, подставила плошку и повернула кран. Поднялся пар, Ку задрожала, шумно выдохнула, а потом опустилась на колени и начала дуть на плошку. — Сапоги снимай, — сказал Люсьен. — А? — Ладно, — он сел напротив и стянул с нее сначала один сапог, потом второй. Ноги были ледяными, Ку'анилия вздрогнула, когда он сжал ладонями холодные пальцы, бурые — от цвета воды на Красной Королеве. — Больно? — она поморщилась. Люсьен потянулся за полотенцем. — Надо растереть. — П-п-прости, — выдохнула она. — Раана тоже в-вся п-промокла, но она т-так не трясется. — У нее свой реактор в груди. Почему, думаешь, она столько жрет? Люсьен едва не засмеялся. Они сидят тут на корабле ситха, пьют из его чашки, потрошат шкафы... За спиной осталось столько всего необычного, пугающего, странного. Созданные с помощью Силы разумные существа и негасимые огни. Ситская алхимия и джедай, погибший, пытаясь остановить зловещий ритуал. А все, что их на самом деле заботит, это как бы согреться и что бы поесть. Он еще думал о Ку. Она держала в руках плошку, вдыхая пар, и прикусывала губу, пока Люсьен возился с полотенцем. Сухое, шершавое, оно царапало и покалывало кожу. Ку'анилия тихо ойкала. Он перестал терзать ее минуты через две. Сначала просто стал растирать не так энергично, как начал, потом взял одну щиколотку в ладонь — кожа оказалась мягче и теплее, чем была. Он наклонился, плохо справляясь с волнением, подышал на ее пальцы, и она поджала их, потянула ногу на себя. — Я... согрелась. Люсьен заметил, что она покраснела. Сжал покрепче ступню, но отпустил, почувствовав, как Ку'анилия занервничала. — Как знаешь, — разочарованно протянул он. — Спасибо... — Ага, — он потянулся и подобрал одну из металлических пластин. Он хотел рассказать Ку'анилии о том, что испытал на Красной Королеве. И всем том, что чувствовал раньше — она, в конце концов, всегда его слушала — но не знал, с чего начать. — И тут ситская писанина, — сказал он рассеянно. Ку'анилия поджала ноги, закутав их в полотенца, и не ответила. Люсьен почувствовал прилив раздражения. Она что, боится? Ей так неприятно, что он пытается позаботиться о ней? Ну да, пусть у нее пальцы хоть отвалятся! Он выпрямился, со всей силы ударился затылком о потолок и громко выругался. — Люсьен! — Ку опустила плошку. — Ты... осторожней. — Да уж без твоих советов обойдусь, — сказал он и подошел к лестнице.

***

Через три дня Люсьен лежал в поместье, вытянув руки вдоль тела и запрокинув голову. Над ним белел изогнутый корпус медицинского сканера. 9БД осматривал его. В чистом, светлом помещении кроме него и дроида никого не было. Закрыв глаза, Люсьен прислушивался к легкому жужжанию сканера. «Тайный гость» приземлился действительно тайно — в этой части Корусанта была ночь. Поместье спало, их встретил только Хаазин — и 9БД. Хаазин выглядел взволнованным, встревоженным. Он провел их в нежилое крыло, где их ждали душ и новые, чистые вещи, а 9БД отправил подготовить медицинскую комнату к предварительному осмотру. Кто забрал зловещий груз с «Тайного гостя», Люсьен так и не заметил. Хаазин почти не задавал вопросов. Провидцы, как и Люсьен, с презрением отвергали его заботу об их здоровье. Обида на ложь о Завете и его работе целиком достались Хаазину. Никому в голову не пришла мысль, что это Кринда создала Завет, и эта ложь — и ее ложь тоже. Но все же они рассказали. Им нужно было рассказать, а пока Кринда спала, рядом был только ее слуга. И он разливал горячий каф, а они говорили — и смотрели на Хаазина так, словно его решением было скрывать от них и Теней, и розыск ситских знаний... Все пережитое требовалось проговорить вслух, потому что дни в полете до Корусанта они провели, строя догадки и споря, даже отчаянно ругаясь. Они чувствовали себя обманутыми, обведенными вокруг пальца. Люсьен ничего не рассказывал, оставив провидцам выискивать слова, которыми можно описать их самонадеянность и глупость. А сейчас, оказавшись в одиночестве, он думал о том, сколько еще членов Завета осталось в Ордене, как они будут действовать теперь. Смерть Тари Сау останется необъясненной. Таинственной. Это наверняка привлечет внимание Ордена. Разве это выгодно — иметь агентов, которые привлекают внимание? — Сломано два ребра, хозяин, — сообщил 9БД. — Угрозы неправильного сращения нет. Угрозы пневмоторакса нет. Рекомендую обратиться за помощью к хирургам, чтобы избежать осложнений. А болело так, словно всю грудную клетку изломали в крошево. Люсьен уже привык к ощущению, что каждое движение, попытка лечь или сесть, превращаются в пытку. После драки с Арканто боль стала ощущаться сильнее — или он просто начал обращать на нее внимание. — Я понял, — Люсьен услышал, как дверь отъезжает в сторону, и почти сразу — знакомые шаркающие шаги. — Вам необходим покой... — Ты свободен, 9БД. — Да, хозяин. Люсьен выбрался из сканера, не обращая внимания на Хаазина. Тот подошел, взглянул на монитор, отображавший снимок ребер, и вздохнул. — Тебе не стоит напрягаться, мальчик мой, по крайней мере, пока тебя не осмотрят настоящие врачи. — Я разберусь, — огрызнулся тот. — Зачем ты пришел? Люсьен поправил выбившийся край эластичного бинта, позаимствованного из аптечки, взял в руки плащ, ткань хрустела под пальцами. Тяжелый широкий пояс бряцнул по вешалке. Белая, чистая одежда. Золотистое шитье. Он — Люсьен Дрей, наследник огромной финансовой империи. На Красной Королеве легко было об этом забыть, ползая в грязи и изо всех сил пытаясь выжить. Минут двадцать назад он, морщась, прижимал пальцы к покрытой сине-красными пятнами груди справа, прямо под ожогом, вымывал грязь из волос, но сейчас из высокого, в пол, зеркала на него хотя бы смотрел кто-то, кого он мог узнать. Правда, с синяком под глазом, уничтожавшим весь аристократизм. Люсьен фыркнул и потянулся, чтобы почесать едва заметную красную полосу на носу. — Я хотел поговорить с тобой. Попросить тебя, — Хаазин тихо стучал тростью по полу, подходя. — Я слушаю. Люсьен пристегнул наплечники, поправил высокий воротник и обернулся. Темная сгорбленная фигура Хаазина сразу бросалась в глаза в светлом помещении. Слуга сложил руки на набалдашнике трости и приподнял голову. Сверкнул красным искусственный глаз. — Госпожа Кринда нездорова. Она... Я боюсь, что она не вынесет правды. — Что ты имеешь в виду под «правдой»? То, что вы скрывали от нас деятельность Завета? — Что вы остались одни против павшего джедая, обладающего секретами ситской алхимии. Что вы все отказались улететь и отправились сражаться с ним по своей воле. Что рисковали и едва не погибли. — Ты хочешь соврать ей, — прищурился Люсьен. — Ты не много на себя берешь, а, Хаазин? Он покачал головой. В голосе звучала горечь: — Я хочу смягчить ваш рассказ для нее. Вы устранили проблему, вы остановили алхимический ритуал... Нет нужды говорить ей, как сильно вы рисковали. Как много она могла потерять. Люсьен молча взял со стола меч. — Люсьен, это слишком большой стресс для нее! — в спину ему сказал Хаазин. Его напряженный голос дрогнул. — Хватит! — крикнул Люсьен, оборачиваясь, и процедил сквозь зубы: — Хватит! Я понял. Что ты хочешь ей сказать? — Оставим в этой истории только павшего джедая, его слуг и мастера Тари Сау, — Хаазин стал говорить тише, словно успокоившись. — Ты верно истолковал тревожные видения провидцев, нашел Тень, и вы избавились от Арканто и его воинов. — Хочешь преуменьшить заслуги мастера Тари Сау — или мои? — Я просто забочусь о твоей матери, — жестко ответил Хаазин. Люсьена мелко трясло. Этот разговор был неприятным, хотя Хаазина можно было понять. В Люсьене сражались мстительное желание выложить матери все как на духу и страх, что это причинит ей боль. — Я тебе не нужен. Она все равно не будет разговаривать со мной. Ври, что хочешь, если не боишься. Хаазин вздохнул: — Помоги мне убедить в этом Ксамара. Раану. Остальных. Они привыкли доверять ей все, что происходит с ними, и особенно — свои видения. Моей просьбы будет недостаточно. С чего им слушать меня? — А с чего им слушать меня? — перебил Люсьен и замолчал. Хаазин улыбнулся обожженными губами, наблюдая, как Люсьен постепенно догадывается, в чем дело. Дело в том, что провидцы, все четверо, теперь будут слушать именно его. Они могут подвергать его решения сомнению, могут возражать, могут не соглашаться, но слушать — будут. А значит, ему надо только находить слова, которые они захотят услышать. Те, которые их убедят. Люсьен перестегнул перчатку, затягивая ее покрепче, и сжал пальцы. Рука Завета. — Хорошо, — сказал он. — Посмотрим, что я могу сделать.

***

Вызванный в поместье Дреев хирург и его ассистенты пришли к выводу, что заживление и правда пройдет без проблем. Отек должен был спасть даже раньше, чем ребра окончательно срастутся. И хотя до этого момента Люсьену противопоказаны тренировки, повязку скоро можно было снимать, чтобы не затрудняла дыхание. Спустя сутки Люсьен поднялся в крыло матери, и на этот раз — по ее приглашению. Это должно было стать первой их встречей за несколько лет, которую пожелала сама Кринда, и он опасался, что она передумает. Он уже был уверен, что сейчас войдет Хаазин — или 9БД — и скажет, что госпожа Кринда чувствует себя нехорошо... Но она пришла. Люсьен замер у стола, как будто застигнутый врасплох появлением матери, хотя бродил по комнате и ждал ее уже почти полчаса. На него нахлынула нерешительность. Он стоял, не зная, стоит ли подойти, остаться ли, заговорить первым... — Хаазин рассказал мне, — она избегала смотреть Люсьену в лицо. И хорошо, убеждал себя Люсьен, вдруг она прочитала бы на нем об их с Хаазином маленьком заговоре. — Ты смог защитить их. — Смог, — он скрестил руки на груди, — и смогу в будущем. Это деловой разговор. Конечно, деловой. Люсьен глубоко вдохнул. Он рассматривал ее, как будто видел впервые, как будто не увидит больше. Она и правда выглядела нездоровой: бледная, похудевшая, с тихим слабым голосом. Она откинулась на спинку гравикресла и дышала неглубоко и негромко. — Это очень важно. — Я знаю. Я видел, — видел костер и истинную тьму в глазах одержимого ситха. — Я не подведу. Она сцепила пальцы на коленях. — Возвращайся в Орден и никому не говори... даже своему учителю, — она дождалась, пока Люсьен кивнет. — Орден слеп... мы можем полагаться только на себя. — Хорошо, мама. Она напряглась, словно напоминание об их родстве задело ее. Люсьен опустил голову. — Скоро Раана, Ку'анилия и остальные отправятся в Храм. Как и у тебя, у них будут учителя, они станут джедаями и будут выполнять задания Совета. Вы все будете. Береги их. Вы должны быть вместе... — Ты так говоришь, будто мы больше не увидимся, — хмуро сказал Люсьен. — Я устала, — Кринда сжала узловатыми пальцами веки. — Хаазин полностью возьмет на себя руководство Заветом. Когда ты станешь главой концерна, ты сменишь его. А пока... мне нужно побыть одной. — Года три? — горько спросил Люсьен. Руководство Заветом? Оно сейчас Люсьена не волновало. Он мало что знал о нем до сих пор — только то, что успел сказать Хаазин. Он не успел даже осмыслить, одобряет или нет тактику Завета, но понимал, что такого выбора ему и не дают. Теперь из Руки, которой предначертано было охранять четырех слабаков, он вдруг становился будущим главой тайной организации внутри Ордена. В право владения концерном он вступит, когда достигнет совершеннолетия, а ждать осталось не так много. Он может даже еще оставаться падаваном, но уже стоять во главе концерна Дреев. Отец совмещал службу в Ордене и руководство финансовой империей, на Люсьена всего лишь ляжет еще и невидимая борьба с Темной стороной. Почему мать не может просто любить его? Как любит Раану? Ку? Она наверняка обняла их, когда увидела. Когда узнала, что они пережили. Он понял, что сжимает кулаки за спиной, и испугался этого. Кринда не ответила, вместо этого она развернула кресло к окну, словно показывая, что разговор закончен. — Так это все, что я могу для тебя сделать, мама? — Это главное, — сказала она тихо. И добавила, совсем отвернувшись: — Я рада, что ты жив. — Надеюсь, — буркнул он, заткнул большие пальцы за пояс и вышел. Вторая дверь, та, через которую пришла Кринда, отворилась почти сразу же. Хаазин неторопливо приближался к гравикреслу. Он остановился у стола, налил из графина воды в стакан. — Я должна была предвидеть... — вздохнула Кринда, — что им нельзя лететь туда. — Но вы предвидели, миледи. Вы чувствовали, что случится что-то важное. Она горько поджала губы: — Сила никогда не открывает все! — Первый круг увидел, в чем заключается настоящая опасность для всех нас, — Хаазин поднес ей стакан и склонился над креслом, — но они живы и по-прежнему полны сил. И ваш сын подтвердил, что вы можете положиться на него. — Сила ставит ловушки. Сначала Баррисону, теперь Люсьену, — она сделала глоток, поднесла другую руку к глазам и положила пальцы на веки. Сдавила их. Губы дрогнули: — Мы должны успеть. Должны предупредить возвращение ситхов... — Вы сделаете это, миледи, — уверенно произнес Хаазин. — Вы, ваши ученики, ваш сын. — Для этого существует Завет, — шепотом согласилась она.

***

Люсьен не успел даже постучаться. Дверь открылась раньше, и в этом не было ничего удивительного. Конечно, Ку почувствовала его задолго до того, как он завернул в коридор. — Надо же, ты бываешь одна, — сказал Люсьен, все еще не уверенный, что ему стоило приходить. Они не разговаривали наедине с первого дня на «Тайном госте», но распиравшее Люсьена чувство недосказанности не давало просто улететь в Орден. Вряд ли он сможет взять и все забыть, оказавшись в Храме. Ку'анилия посторонилась, пропуская его. В ее комнате было чисто и пустовато. Кровать, столик, расшитый ковер в углу, на котором она, наверное, медитировала. Низкий комод. Никакого освещения, кроме окна, никаких личных вещей, только — Люсьен усмехнулся — множество разных повязок на маленькой полочке над комодом. — Как ты их выбираешь? — спросил он, дергая одну за маленькую серебристую кисточку. — Сила подсказывает, — улыбнулась она, тоже ощутимо пытаясь подавить неловкость. — Как прошел... твой разговор с матерью? Он вздохнул и сел на кровать. — Неплохо. Экспертиза показала, что я не враг ни ей, ни вам, поэтому я получил высочайшее позволение решать ваши проблемы и дальше. Ку'анилия села рядом. Она сменила походную одежду на юбку и длинную накидку с капюшоном, и теперь была похожа на ту Ку'анилию, которую он увидел две с половиной недели назад. Вечность назад. — А на самом деле? — Она по-прежнему не хочет на меня смотреть, — пожал плечами Люсьен, — и говорит только про вас. Кажется, она хочет, чтобы я вас ненавидел. — Не вини ее... — Давай не будем говорить о маме, — отрезал он. Ку никогда его не поймет. Она не разочаровала никого тем, что родилась. — Я не за этим пришел. — Ты возвращаешься? — Время пришло, — он провел рукой по своей груди, под одеждой чувствовалась повязка, — соврать мастеру Файсинду о том, как я неловко упал. Не иначе как уровней на десять вниз. И там же поставил себе этот красивый фингал. Люсьен замолчал, сжал губы и потер переносицу. Ожог на носу уже почти зажил, и расчесывать его, наверное, не стоило. А так и тянуло, особенно когда Люсьен начинал нервничать. — Я хотел... — начал он. Повернул голову, и Ку'анилия повернулась тоже, жестом зрячих — обращаясь к нему плотной повязкой. — Сними ее. — Люсьен... — Посмотри на меня, — в горле пересохло. — Пожалуйста. Ку'анилия сомневалась, и Люсьен потянулся сам. Откинул капюшон, поддел край застежки, выпутал его из волос, аккуратно снял повязку. Губы Ку'анилии дрогнули. — Мы же не дети... Люсьен сглотнул. Темные провалы на месте глаз в полутьме комнаты казались еще чернее. Казались бездонными. — Четверть крови, — прошептал он. — Во мне четверть крови твоей расы. Но этого недостаточно. — Ты тоже не виноват, Люсьен, — ответили негромко черные провалы. — Но ведь это не важно, видишь ты будущее или нет. Ты не становишься хуже. — Может быть. — Для меня — точно. Он отложил повязку, неуверенно поднял ладони и коснулся лица Ку'анилии, поймал затянутые тонкой мембраной провалы в ловушку. — На Красной Королеве, когда ситх умер, а Сила... Сила ударила по нам всем, — он дернул плечом, раздражаясь, что не находит подходящих слов, — я был рядом с костром. И он ослепил меня. Вы вытащили меня, и... Придя в себя, я несколько секунд... мог чувствовать что-то только благодаря Силе. Ку'анилия не перебивала. — Я не знаю, в чем дело, — он стал говорить совсем сипло, — в том, что Красная Королева помогала мне видеть, как могла, вливая больше Силы, чем у меня есть от рождения. Или мне просто показалось. Я ударился головой и решил, что вижу все плато, со всем живым, со всем чувствительным к Силе, что на нем есть. Может быть. — Люсьен... — Но ты видишь так весь мир, — он наклонился совсем близко, почти коснулся своим носом — ее; темнота заполнила все перед глазами, — я знаю. И это, ранкор подери, невыносимо. — Я не могу видеть иначе, — Ку'анилия взяла его за запястье и попробовала отстраниться, но Люсьен не отпускал. — Я не могу представить, как видишь ты. Ты знаешь. — Я понял, что не хочу быть таким, — Люсьен понял, что сбился на шепот. — Таким, как ты. Как мама. У каждого свой путь, все такое... Пальцы Ку'анилии сжались на запястье, но она больше не пыталась его оттолкнуть. — Я знаю, что ты сделаешь, — сказала она. — Это неправильно. — С этого дня я буду всем лгать, — криво улыбнулся он. — Мастеру, Ордену, матери. И ты тоже, Ку. Ты тоже. Так какая разница? Он поцеловал ее, продолжая смотреть в пустые глазницы. Она долго не размыкала губы, долго не шевелилась, напряженная, застывшая. А потом обняла его, вцепилась в робу, прижалась — не так, как когда они засыпали в бункере на Красной Королеве. Иначе. Осознанно. Это было приятно. Он положил голову ей на плечо, чувствуя неясное, но сильное волнение. Ухо у нее было холодное. От волос пахло травами, но не как на Красной Королеве — стерильный, слабый, выверенный запах. Люсьен до последнего не был уверен, что она правда позволит ему опрокинуть ее на постель. Правила, запреты, кодекс джедаев — все могло гореть в алхимическом огне. Ребра заныли, он поморщился, а когда Ку, встревоженная, попыталась отстраниться, обхватил крепче и прижался лбом ко лбу. В темных провалах больше не было тайны, но сердце продолжало стучать чаще. Слишком часто. — Ты прилетишь? — спросила она на вдохе. — Не думаю. Но мы увидимся в Ордене, — он не был уверен, что делать и как отвечать. Гладил ее по волосам, путался в складках платья. Она тоже потянулась к его лицу, провела пальцами по бровям. Он закрыл глаза, и она едва тронула веки. — Скоро? — шепнула Ку'анилия. — Мама сказала, скоро, — подтвердил он. Будто она сама не может догадаться! К чему талант видеть будущее, если приходится задавать такие дурацкие вопросы? И, чтобы она больше не болтала, оттолкнул руку от лица и поцеловал снова.