Трудный возраст

Пять утра. После прокуренного и душного бара городской воздух кажется невероятно свежим. Юкио глубоко вдохнул, и выдохнул шумно и с облегчением, подставляя лицо холодному ветру. Наверное, он бы заметил, какое темное небо перед рассветом, если бы не этот навязчивый свет ярких неоновых вывесок. Токио, Токио, Токио. Огромный муравейник. Дневная суета сменяется весельем пьяных ночей. Здесь вообще кто-нибудь когда-нибудь спит? Мегаполис словом. Ключи звонко ударились о плиточный пол. Юкио поморщился, но все-таки наклонился за ними и с третьей попытки открыл дверь. Перешагнув порог, он собрался снять с себя обувь, но потерял равновесие и, в попытке удержаться на ногах, схватился за шкафчик для обуви, повалив его вместе с собой. -Ой, - хрипло промычал он, перевернулся на бок и стянул злосчастную обувь. Бросив куртку на груду ботинок и каких-то мелочей, он пошел на кухню, через проходную гостиную, где горел свет. Марико спокойно сидела на диване и читала книгу. Она не обращала на Юкио никакого внимания, но ее чересчур прямая спина и безразличное выражение лица, будто бы она погружена в чтение и ничего вокруг не замечает, говорили, что Юкио показушно игнорируют. -Что, обиделась? - Пьяно усмехнулся Юкио, проливая воду из стакана себе на рубашку. -Нет,- спокойно ответила Марико, не отрываясь от текста. Юкио поставил стакан на стол, расплескивая остатки жидкости, и на ватных ногах доплелся до дивана и опустился на мягкие подушки. Марико и глазом не моргнула. Он попытался разглядеть текст, но так и не смог сфокусироваться ни на одном слове. -Что за книга? – Юкио уперся локтем в спинку дивана и навис над своей племянницей. -От тебя несет, - сморщилась Марико, но продолжила сидеть на месте, проигнорировав вопрос. -Конечно, - хмыкнул Окумура, - я же пил. -Да ну, - скептически отозвалась девочка. - Можно подумать, что после попоек от тебя пахнет розами, - обиделся Юкио. -Представь себе, пахнет. -Какая ты противная, - Юкио вжался в спинку дивана, а затем расслабился и сполз ниже. Он смотрел на Марико снизу вверх и совершенно не узнавал сейчас в ней Морияму. У его школьной любви никогда не было такого холодного лица, такого высокомерия и гордой осанки. Марико все-таки отличалась от своей матери, да и от Рина тоже. В ней было что-то знакомое, но Юкио никак не мог понять что. Не мог вспомнить человека, которого так напоминала Марико своим снобизмом. -Ты мне кого-то напоминаешь,- прищурился Окумура, пытаясь придать мыслям строй. -Маму? – Марико опустила книгу и посмотрела Юкио в глаза. Ее взгляд не выражал ничего. От этого Юкио показалось, что все вокруг него нереальное. Не может быть настолько пустых глаз, в которые невозможно заглянуть. Можно только смотреть на их холодную поверхность, как на гладь озера в безлунную ночь – как ни вглядывайся, ничего не увидишь. -Нет, - тихо прохрипел Юкио, у него резко пересохло во рту. Он откашлялся,- ты не такая, совершенно не такая. -Правда? – она недоверчиво хмыкнула, - тогда, может быть, переспим просто так? Ты и я, а не ты и Шиеми. -Что? – Окумура посмотрел на нее исподлобья, приоткрыв рот. -Что слышал, - безмятежно ответила девочка и вернулась к чтению книги. Юкио шумно выдохнул и устало засмеялся. Не от этого ли он сбежал одиннадцать часов назад? Он спрятал лицо в ладонях, а затем бессильно опустил руки на диван вдоль себя, исступленно глядя в потолок. -Зачем ты это делаешь? Не говори таких вещей, это не нормально,- он покачал головой и закрыл глаза. - А по-моему нормально, - Марико пожала плечами. -Ты сумасшедшая, ты просто маленькая чокнутая девочка. Иди спать, – медленно произнес Юкио. Он постепенно начал погружаться в тягучее и тяжелое пространство – сон. Юкио проснулся через пару часов. В гостиной было уже светло. За окном шумели машины, и раздавался гул толпы. Электронные часы показывали ровно восемь утра. Юкио тяжело поднялся с дивана и, шаркая ногами, добрался до кухни. Во рту был неприятный кислый привкус, а язык прилипал к нёбу. Голова не болела, но была тяжелой. Он наклонился над раковиной и отрыл кран, жадно глотая воду. Затем вытер капли с лица кухонным полотенцем и прошелся по квартире. Марико не было дома. Зайдя в свою спальню, Юкио первым делом наткнулся на свое отражение. Помятая рубашка и порванные на колене джинсы. Наверное, зацепился, когда громил коридор. Носки сползли. На скуле красовалась ссадина. Лицо опухло, а под глазами синели мешки. Двухдневная щетина тоже была редким гостем на лице Окумуры. Поэтому, постояв немного перед самим собой, он отправился в душ. Упершись лбом в холодный темно-синий кафель, Юкио стоял под ледяным потоком воды. Ему было не по себе. Какое-то мерзкое чувство ело его изнутри. Будто бы большая крыса у него в животе прогрызала дыры в его жизненно важных органах. Юкио зажмурился и напрягся, пытаясь прогнать паразитирующего грызуна, но сдался и слабо ударил кулаком об стену. Захотелось бессильно рухнуть на пол. Это желание настигло его так внезапно, что стало страшно, зрачки расширились, и все, что смог сделать Юкио - это выгнать весь кислород из легких. Наверное, он в свои сорок с лишним не знал, что делать со своими чувствами и мыслями, словно ему шестнадцать. Он не хотел быть с Марико, это просто невозможно, это неправильно и дико. Таким вещам нет оправдания. Но он постоянно думал о сексе с ней, против своей воли. Он не хотел этого, но только это и лезло в его голову. Всю жизнь Окумуру преследовали двойственные чувства. Желание и отвращение, любовь и ненависть, тоска, и в то же время умиротворение. Но это всегда были ЕГО чувства. Сейчас же казалось, что кто-то навязывает ему эти странные желания. Будто бы Юкио испытывает чужие побуждения. Ведомый демоном человек сначала осознает, что кто-то в голове подталкивает его на странные поступки. Пока демон не наберется сил и полностью не завладеет разумом одержимого. Подобное чувствовал и Юкио, но скорее всего, просто не мог принять правду. -Я не хочу об этом думать, - твердо сказал Окумура своему отражению, обмотал полотенце вокруг бедер и вышел из ванной, оставляя за собой мокрые следы.

***

Марико сидела на краю кровати, как примерная ученица в кабинете у директора какого-нибудь старомодного английского колледжа для благородных девиц – спина прямая, ноги вместе, руки на коленях. Юкио остановился в дверном проеме и уставился на девочку. Она не обращала на него никакого внимания и продолжала с отвращением на лице смотреть в зеркало. Она сжала пальцы в кулак, смяв край короткого платья. Лицо ее изменилось, будто бы она отхлебнула слишком крепкий кофе, да еще и с долькой лимона. Она издала страдальческий стон и упала на кровать, раскинув руки, а затем свела их над головой. Короткое платье натянулось, демонстрируя тонкие ноги и черное белье. Юкио невольно проследил за краем платья. -Что? – раздраженно спросила Марико, глядя в потолок. -Ничего, - Юкио продолжил содержательную беседу. -Тогда не пялься на меня. -Почему злишься? – Юкио прошел в комнату и сел на кровать рядом с девочкой. Ему очень хотелось также плюхнуться на кровать и заснуть, но здравый смысл отговорил Юкио, потому он продолжил сидеть на кровати, теребя в руках полотенце и разглядывая стены. -Не злюсь я, - выдохнула Марико, - просто не выспалась. -Почему не спала? -Читала. -И что читала? Набоков, Лолита? – неудачно пошутил Юкио и сам себе усмехнулся. -Очень смешно. Терпеть не могу эту Лолиту. Обычная малолетняя шлюха, а этот Гумбр…Губр…блин, этот дурацкий Гумберт, - по слогам выговорила Марико и продолжила с какой-то беспочвенной ненавистью, - сумасшедший педофил и извращенец. Да и имя у него, как у идиота. - Марико снова скривилась, демонстрируя свое отвращение. - И твои намеки тут неуместны, мне давно не тринадцать. Когда Марико злилась, она выплевывала слово за словом на одном дыхании, поэтому под конец дыхание сбивалось, и она начинала тяжело дышать, будто после пробежки на сто метров. -Ладно, успокойся. Извини, не думал, что ты так ненавидишь Набокова. -Вовсе я его не ненавижу. Просто саму Лолиту терпеть не могу, не роман, а девочку. Юкио усмехнулся. Ему казалось странным питать такие сильные чувства к героям книг. Если ему и приходилось читать художественные произведения, то героев он воспринимал, как должное, да и делились они на две команды –плохие и хорошие. Что касается Марико, литературу она воспринимала, как некую реальность и всегда копала в суть того или иного героя, разоблачая или же додумывая самостоятельно его подноготную. И судила она их, как людей из реального мира, то есть никакой пощады и снисходительности. Слишком близко к сердцу она воспринимала все, что творилось на бумажных страницах. Юкио молчал, Марико тоже. Некая недосказанность висела в воздухе. Все же Юкио хотел поговорить с Марико о ее поведении, а с другой стороны не хотел поднимать эту тему вообще. Марико громко вздохнула и резко села на кровати. Юкио перевел на ее взгляд и сильно удивился, если не сказать впал в ступор. Глаза Марико опухли и покраснели, она не плакала, не всхлипывала. Слезы просто бесшумно стекали по ее лицу, скапливались на подбородке и падали на колени. Юкио не сразу понял, что происходит и плачет ли она вообще. -Как ты думаешь, Рин бросит Шиеми? – тихо спросила Марико, все-таки голос ее немного дрожал. Она, не моргая, смотрела в пол, только тихо подрагивали ее худые плечи. -Да, я думаю, это произойдет. Так или иначе, - также тихо ответил Юкио. Только сейчас он понял, что на самом деле девочка просто переживала за свою семью и все, что она вытворяла все это время, было лишь ее своеобразной реакцией, то ли чтобы защитить себя от стресса, то ли чтобы не показывать свои переживания. Ему вдруг стало жаль Марико, но врать он не стал, все равно она и так все понимала. Марико начала всхлипывать и утирать слезы. Девочка продолжила: -Это так страшно – жить намного дольше, чем люди и при этом быть способным любить кого-то. Да и вообще любить – это тоже страшно. Когда маме будет лет шестьдесят, а папе по-прежнему не больше тридцати на вид, они не смогут быть вместе, а если он будет ее любить, то всем будет от этого только хуже. Я хочу, чтобы они сейчас разошлись, пока еще не поздно. Юкио молча сидел и смотрел в неопределенном направлении. Он хотел что-то сказать ей, но не мог ничего придумать, да и что тут скажешь. Он даже не знал, как утешить Марико и все, что он смог сделать, это обхватить рукой ее плечи, прижать девочку к себе и лихорадочно соображать, что же теперь делать. -Знаешь, ты мог бы надеть что-нибудь, - тихо произнесла Марико, она уже не плакала. Только сейчас Юкио заметил, что до сих пор он сидит в одном полотенце. Марико отстранилась, Юкио встал с кровати, выбрал кое-какие вещи из шкафа и пошел переодеваться в ванную. Когда он вернулся, Марико окончательно перестала плакать, только иногда прерывисто вздыхала. Она сидела с подушкой на коленях и смотрела прямо перед собой. За эти несколько минут отношение Юкио к Марико изменилось. Он даже не думал, что девочка может переживать из-за подобных вещей, и ему стало немного стыдно, за свое к ней отношение. Видимо, ее родители сейчас слишком заняты друг другом и не обращают на нее внимания. Да и она не единственная, кто понимает исход этого брака. Юкио трудно было представить, какая атмосфера царила в семье его брата в последнее время. Марико с детства понимала все это и с самого детства каждую ночь перед сном думала о том, когда же ее родители разойдутся и как они это сделают. И самое страшное, что ей не с кем было поделиться этой проблемой и все приходилось держать в себе. Юкио лучше других знал, каково это – держать все проблемы внутри себя. Как тяжело быть зацикленным на своих переживаниях и продолжать накапливать в себе всю злобу и отчаянье. Он понимал, что Марико нужно было выговориться, и не судил ее за слезы. Порой ему самому хотелось бессильно сесть на пол и зарыдать что есть сил. Только выслушать его было некому. Юкио снова встал в дверях и не мог решить, что ему следует сейчас сделать – оставить Марико или снова попытаться ее утешить. Вообще, мозг Юкио еще не отошел от вчерашнего и работал в энергосберегающем режиме, поэтому все происходящие воспринималось им будто бы через полупрозрачное матовое стекло – вроде все ясно, но полностью вникнуть в реальность никак не получается. Тягучее ощущение сна не отпускало его. Юкио решил все-таки вернуться к Марико. В конце концов, если она будет против, обязательно скажет это. Он сел на свое прежнее место, Марико положила подушку ему на колени, легла на нее сверху и закрыла глаза. Юкио такое положение показалось довольно странным и двусмысленным, но отталкивать он ее не стал. Все-таки Марико сейчас переживает, пусть лучше спит так, чем достает Юкио своими навязчивыми идеями. Окумура подумал о Шиеми и окончательно убедился в том, что никаких чувств к ней не осталось. Вместо этого он боялся, что в его жизни появится местно для Марико. Юкио пытался обрисовать сложившуюся ситуацию в своей голове, но не смог ничего связать. Жутко хотелось спать. Все это время он не замечал, как перебирает в руках мягкие светлые волосы Марико. Он откинулся на спину, продолжая гладить Марико по голове. Тусклый свет, пробивающийся через жалюзи, словно через толщу воды, отдаленный шум улицы и назойливое тиканье наручных часов напоминали о подлинности происходящего, но мозг отказывался придавать этому значение. Слабо тянуло внизу живота, Юкио не чувствовал рук и ног, ощущал только тонкую шею Марико под пальцами левой руки и ее отчетливо выступающие ребра под пальцами правой. Их поцелуй, казалось, не имел начала. Юкио медленно касался ее губ своими, прижимая девочку к себе все сильнее, возбуждаясь все больше, и все глубже впадая в некое состояние сонной эйфории. Такое было с ним впервые. Будто бы на самом дне Марианской впадины Юкио гладил худое, но полностью сформированное тело Марико. Он запустил руки под ее тонкое голубое платье, сминая ладонями маленькую грудь. Никогда Юкио не прикасался к такой маленькой груди, это, как ни странно, его возбуждало. Вот уже Марико лежит под ним, они еще полностью одеты, но возбуждение Юкио уже болезненное. Он продолжает целовать ее губы, блуждая руками по тонким ногам, поглаживая внутреннюю сторону бедер, колени, лодыжки, поднимаясь на поясницу. Он целует ее острый подбородок, спускается ниже, руками находит молнию платья и тянет вниз. Избавляя плечи Марико от ненужной ткани, целует ключицы, подтягивает девочку ближе к себе, целует ее грудь, такую маленькую, что можно взять ее в рот полностью. Едва касаясь кончиком носа кожи, языком проводит между ее ребер, возвращаясь к поцелуям в губы. Телефон обрывает этот невероятно расплывчатый сон, в заложенных ушах мерзко звенит. Юкио не слышит ничего кроме приевшейся мелодии мобильного. Марико, полуголая, сидит перед ним и смотрит на него испуганными, широко раскрытыми глазами. Юкио не понимает, где находится реальность, а где он сам. Постепенно способность воспринимать окружающий мир возвращается к Юкио. Он сидит на кровати перед своей полураздетой племянницей, она тяжело дышит и выглядит так, будто бы оказалась здесь невероятным, волшебным образом, а минуту до этого наслаждалась каким-то другим мужчиной. Юкио постепенно начинает осознавать, что у него стоит, а телефон продолжает аккомпанировать этому пугающему возвращению в действительность.