* * *
— Явилась! — раздается под ухом скрипящий недовольный голос. — Вспомнила, что у нее дом есть. Гулена! — И тебе привет, Руша, — улыбаюсь хмурой домовичке. — Прости. — Что «прости»? Тетка уже взрослая, а ума не набралась! Дом ждет, а ты шляешься неизвестно где! — Я в школе жила, ты ведь знаешь, — пожимаю плечами и протягиваю домовичке чемодан. — Отнеси, пожалуйста, в дом. Только не разбирай, я… — Опять?! — Руша наклоняет голову, прижимает уши. — Уйду ведь! И разнесут твой дом к чертям! — Руша, милая, — смотрю виновато. — Ты ведь знаешь… — Отпусти их, Эва, — серьезно говорит домовичка. — Отпусти. Закусываю губы. Домовичка права. Права. — Руша… — Куда ты собралась ехать? — нетерпеливо перебивает меня Руша. — В Англию. — А, к матери, — понимающе кивает она. — Хорошее дело. — Да, — облегченно вздыхаю. Не придется уговаривать Рушу, чтобы не ругалась. — Иди уже. Отдохни с дороги, — фыркает «хозяюшка». — Кофе сварю. — Спасибо, Руша! — искренне говорю заботливой домовичке.* * *
В доме все по-прежнему. Я поднимаюсь на второй этаж… но не могу заставить себя войти в спальню. В нашу спальню. — Руша, постели мне в гостевой, — хрипло говорю, разворачиваясь. — Эх… — отзывается откуда-то из пространства домовичка. Около двери со смешным единорогом я останавливаюсь и понимаю, что прислушиваюсь к тишине за ней. К мертвой тишине. Единорог. Потому что Заре — три. Хотя она родилась одиннадцать лет назад. Но моей дочери навечно — три. Единорог. Единорог хмурится, наставляет на меня игрушечный рог. Я касаюсь пальцем его розового бока, не решаясь толкнуть дверь. Кажется, что не было этих восьми лет. Ничего не было. И Заре — три. — Иди, — возникает рядом Руша. — Я тебе блинчиков напекла. С малиновым вареньем. Поешь. — Спасибо, — вдыхаю, приходя в себя. — Спасибо, Руша. А блинчики — объедение.* * *
В Лондоне оказываюсь на следующий день. Мне, в отличие от других жителей Восточной Европы, не приходится ждать, чтобы получить разрешение на портал до Англии — так как моя мать англичанка, то я считаюсь гражданкой Великобритании, не только Румынии. — Добро пожаловать в Англию! — улыбается мне сотрудница Министерства Магии, когда я выхожу из портальной кабины. — Первый раз у нас? — Нет, — качаю головой в ответ. — Просто я последний раз здесь была в семьдесят четвертом. После девятого класса… — О! — девушка улыбается мне еще шире. — Тогда с возвращением! Хорошего дня! — Спасибо… Из Атриума, который ничуть не изменился за последние семнадцать лет, прохожу камином в «Дырявый Котел». — Добрый день, мисс! — здоровается со мной бармен. — Спасибо, мистер Том, — киваю пожилому мужчине, который почти не изменился за годы. — А… Я вас знаю? На секунду замираю. Перед глазами проносится один из походов с сестрой в Косой переулок… — Нет, — отвечаю. — Но вы — фигура известная. — Спасибо, — фыркает бармен. А я поворачиваюсь на пятке и аппарирую в дом, где живет моя мать... …и едва не глохну от визга. Рефлексы срабатывают независимо от сознания. Источник звука получает Ступефай и отлетает к стенке, замолкнув. Приглядываюсь. Женщина, которая валяется без сознания в углу кухни, совершенно не похожа на мою мать или сестру. Какая-нибудь подруга семьи? — Руки вверх! — гаркают за плечом. М… это хуже. Падаю на пол и награждаю Ступефаем мужчину с ружьем, которое выстреливает куда-то в потолок. То ли само, то ли стараниями оглушенного владельца. Больше сюрпризов не случается. Я, накинув на себя Дезиллюминационные чары, прохожу по дому… И понимаю, что это — не дом моих родителей. Живущие здесь люди — чужие. Ладно. Стаскиваю бессознательных хозяев — скорее всего, это именно хозяева — в гостиную. Инканцеро, Энервейт, Силенцио — связка, которая позволит меня выслушать. — Во-первых, я извиняюсь за вторжение, — говорю перепуганным мужчине и женщине. — Я полагала, что здесь живет моя мать и ее муж — Роберт и Роза Эвансы. Во-вторых, я не причиню вам вреда, если вы скажете, куда они делись. Мужчина и женщина переглядываются, затем мужчина пытается что-то сказать. Снимаю Силенцио. — Мы не знаем, — говорит хозяин дома. — Мы живем тут семь лет, а до нас жили Брауны. Потом мистер Браун нашел другую работу, и они переехали. Пожалуйста… Семь лет? — Как долго тут жили Брауны? — интересуюсь. — Лет пять… или шесть… Чего?! — Вы уверены? — поднимаю палочку. — Да… пожалуйста… Вдох, выдох. — Обливиэйт. Обливиэйт.* * *
Сижу на качелях на полуразрушенной детской площадке, которую помню еще целой, и курю. Странно, что качели уцелели. Но и то их пришлось слегка подновить магией, стараясь сделать это незаметно. Моя мать перестала отвечать на мои письма тринадцать лет назад не потому, что стала ненавидеть меня еще больше. А потому, что умерла. Умерла вместе со своим мужем Робертом. Они умерли, банально задохнувшись от утечки газа. Это сообщили мне соседи. И Лили не написала мне об этом. Ни слова. А я все эти годы верила, что мать не хочет меня видеть. Глаза начинает жечь от боли. Все мои письма уходили в никуда. А я писала, писала и снова писала. Писала на Рождество — на их, западное Рождество, которое в декабре, и на Новый Год. Слала открытки к дням рождения… Специально покупала маггловские, думая, что маме может быть неприятно видеть колдографии… И только два раза я посылала ей колдографии — когда вышла замуж за Армена, и когда родилась Зара. Мы тогда просто не делали маггловских фото. А оказалось… Оказалось, что все они возвращались, потому что их некому было получать. Поднимаюсь с жалобно скрипнувших качелей и шагаю прочь.* * *
Комната в «Дырявом Котле» обходится мне в восемь сиклей. Можно было бы остановиться в каком-нибудь приличном маггловском отеле, но Лили нужно искать в магическом мире — она волшебница, и, учитывая ее одержимость волшебным миром и Хогвартсом в частности, она вряд ли живет среди магглов. Утром спускаюсь вниз на завтрак, который входит в стоимость проживания. Завтрак традиционный, английский — два яйца, сосиска, два тоста и кофе. Сладкий. — Странно, в этом году Дамблдор почему-то ищет преподавателя маггловедения, — говорит сидящий рядом со мной мужчина своему соседу. — Обычно они ищут преподавателя ЗоТИ… — Что-то не так, мисс? — хмурится мне бармен, когда я подхожу к стойке. — Простите, а можно мне несладкий кофе? — Да, пожалуйста, — на стойке оказывается чашка с дымящимся напитком. — Что-то еще? — Эм… а у вас можно заказать что-нибудь другое на завтрак, помимо яичницы? — интересуюсь. — А чем вас яичница не устраивает? — приподнимает бровь Том. — Я… я привыкла к другому завтраку, — хмурюсь. — Я буду благодарна, если получу что-нибудь вроде яблок или бананов… — Вы не англичанка, верно? — понимающе кивает бармен. — Да, вполне. А что вы желаете пить? — Кофе пойдет, — поспешно говорю. — Только без молока и сахара. — Хорошо, договорились, — улыбается Том. — Все для вас, мисс…? — Богдан, — улыбаюсь в ответ. — Меня зовут Эва Богдан.* * *
Следующие несколько дней бесцельно шатаюсь по Косому Переулку. Ловлю себя на мысли, что всматриваюсь в лица проходящих мимо ведьм, словно кто-то из них может быть моей сестрой. Аренда совы стоит сикль. Плачу требуемую сумму и отправляю Лили короткое письмо. Но сова возвращается, как и всегда. Сжигаю письмо Инсендио. Тридцать первого июля просыпаюсь с больной головой. Зелье из колдоаптеки мне едва помогает. Выползаю в бар. Том подает мне кофе, к которому я с наслаждением прикладываюсь. Голова не проходит. — Гарри Поттер… какая честь! — слышу за плечом. — Сам Гарри Поттер!.. Оглядываюсь и едва не падаю со стула. Огромный косматый мужичище ведет за собой хрупкого мальчонку в очках. Гарри Поттер?! Официально гражданская война в Великобритании окончилась десять лет назад. Окончилась, потому что этот ребенок умудрился завалить «самого главного злодея» — самопровозглашенного Лорда Волдеморта. Правда, ребенку было чуть больше года, но знаменитостью ему стать это не помешало… Но чужое внимание Гарри мешает. Он хмурится, ежится. — Пойдем, Гарри! — довольно улыбается его провожатый, словно чествуют не Гарри, а его самого. Причем говорит таким тоном и так громко, что слышно, похоже, даже на улице. Отворачиваюсь, отпиваю кофе, достаю сигарету. Хорошо в магическом мире — наложи Очищающие воздух чары и кури сколько душе угодно. Да и лучше я буду дымить, чем нюхать какофонию запахов. От одного из индивидуумов вообще чесноком несет до невозможности. — Так почему вы, Квиррелл, решили преподавать ЗоТИ? Вы ведь столько лет преподавали маггловедение… — доносится до меня чья-то реплика. — П-п-понима-маете… Я б-б-был в Ал… Ал… Албании… Мерлин великий! Этот заика — преподаватель ЗоТИ? Да у нас его бы в завхозы не взяли! Прислушиваюсь к разговору. Заика в тюрбане (чесноком воняет, кстати, от него) вещает о каких-то вездесущих вампирах, затем еще о чем-то… И не только чесноком. Я по роду своей деятельности ощущаю запах некроэнергии. Впрочем, кто сказал, что я одна некромагией не брезгую? — Кто же будет теперь вести маггловедение? — заботливо интересуется собеседник. — Ведь Дамблдор так не нашел никого… Отпиваю кофе… И мне в голову приходит забавная мысль. Игорь, конечно, предупреждал, что от Дамблдора нужно держаться подальше, но… А почему бы и нет?