Пять дюймов левее справедливости

*** Будто вязкий, горячий клубящийся пар в темноте. Все дышало и шевелилось. Очень тесно, очень жарко и темно. Редкие вспышки света, как разряды молнии, но только на вдохах. Вспыхнет, померкнет, вспыхнет, померкнет. Что-то становилось видно в этих вспышках. Обрывки. Будто старых газет. Выцветших, промокших, рваных. Черно-белые фотографии. То истертые бумажные края, то четкие ровные прямоугольники на мерцающем экране. Лица. Живые и мертвые одновременно. Вспышка - женщина, другая - мужчина, еще и еще. Много лиц, много цифр, много слов. Пальцы, скользящие вдоль неровных строчек рукописного текста, столбики слов, зачеркнуто здесь, стерто там. Линии, связи. Имя. Подчеркнуть и запомнить. Искать. Тяжело думать и слушать далекие приглушенные голоса, трудно увидеть лица говорящих в скудной короткой вспышке. Как сквозь толщу воды. Со дна. Больше зачеркнутых мертвых лиц. Долгая дорога и трудно дышать. Женщина живая, женщина мертвая. Снова лица, снова обрывки фотографий. Имя. Подчеркнуть и запомнить. Воздух тягучий, густой, как расплавленный битум, втекает и застывает внутри, сковывает, склеивает, жжет. Имя... запомнить... вспомнить... Моррис... *** Сэм проснулся от того, что ему стало жарко. До этого момента он очень долго и очень сильно сопротивлялся сну. Поглощенный мыслями и почти полной тишиной, наполняющей комнату, он незаметно для себя начинал медленно склонять голову на грудь. Пока убаюкивающее потрескивание огня в камине, ритмичное глубокое дыхание Дина и его тепло от прижатого к плечу и боку тела не сделало свое дело. Беспокойство, переживания и страхи невообразимым образом заменились на всепоглощающее умиротворение, на ощущение дома и безопасности, на тепло, обернувшее его душу в мягкий надежный кокон, как ребенка в пуховое одеяло. С какой-то долей стыда и смущения, он мог бы отметить, что все дело в брате, в том, что он почти бессознательно вызывал у него такую реакцию. Сложно избавиться от чего-то, что росло корнями в его глубокое детство. Но ни за что в жизни он бы ему в этом не признался. Сейчас, когда Дин был взрослым, суровым и ненавидящим девчачьи нежности, вроде объятий и любых других физических контактов, будь он в своей хорошей форме, пинал бы задницу Сэма отсюда и до вторника. Но он не был. Вместе с физическими силами, энергией и способностью сопротивляться травмам, Дин приспустил воинственные флаги, а заодно с ними и неприступные стены. Дин позволил себе полностью отключиться, расслабиться и уснуть на плече Сэма с полным разрушением невидимых границ личного пространства. Теперь Сэм был внутри этого "магического круга" и уже даже получил долгожданную правдивую исповедь о времени проведенном порознь. Честный ответ. Сэм потер лицо и распрямил затекшую шею. Первой его мыслью было глянуть на огонь, как возможный источник тепла. Но дрова превратились уже почти в угли, слабо просвечивая красноватыми трещинками между черными останками стола. И тепла они излучали крайне мало, по крайней мере, с места их привала на покалеченном диване оно почти не ощущалось. В голове мгновенно прояснилось и не осталось и следа от сонливости от следующей мысли. Источником тепла был Дин, все еще спящий на его плече. Только теперь Сэм понял, что он чувствует жар, исходящий от брата, даже на расстоянии и сквозь одежду. - Вот черт, - прошептал Сэм. Рука сама потянулась к Дину и остановилась почти на ощупь на его лбу. Сэм чуть не отдернул руку, будто мог обжечься. - Только этого не хватало. Сэм бережно качнул Дина, пытаясь его разбудить, но тот остался неподвижен. - Эй, Дин, проснись, - Сэм потряс его за плечо, потом прошелся рукой по стороне лица и шеи, по раскаленной лихорадочной коже. - Дин? Бросив временно попытку его разбудить, Сэм бережно оттолкнул его со своего плеча и склонил на спинку дивана. Спешно подполз в почти полной темноте глубокой ночи к камину и подбросил туда несколько наломанных ранее дров из бывшего кухонного стола. Огонь лениво начал разгораться на свежем дереве, чуть больше освещая широкую пыльную комнату. Сэм очень пожалел, что в их арсенале нет какой-нибудь лампы, только фонарики, а они сейчас не принесли бы много пользы. А еще было крайне печально, что единственный их градусник, столько лет проживший в аптечке, почил с миром в прошлом месяце, благополучно выпав из неловких рук. Но даже без градусника, одного прикосновения к Дину было достаточно, чтобы понять - дело было плохо. - Дин, проснись, - Сэм снова вернулся спящему в не очень удобной позе брату, потряс его чуть сильнее. Дин легонько дернулся и попытался уклониться от рук Сэма с тихим недовольным стоном, словно просто не хотел выбираться из столь комфортного сна. - Эй, давай, старик, открой глаза. Ты тут полыхаешь, как раскаленная печь. - Сэм не оставлял попыток, стараясь вернуть брата в мир бодрствующих, чтобы заставить его принять жаропонижающие лекарства, пока еще возможно. Хоть что-то сделать. Это был худший из возможных сценариев развития событий после их побега из больницы. Инфекция или осложнения, одно хуже другого. Как же так? Рана была чиста, когда он ее проверял, без намеков на воспаление или инфекцию. Дин чуть заворочался, пытаясь отвернуться от Сэма, и пробормотал что-то неразборчивое, похожее на "дай поспать". Вздрогнул в процессе и автоматически потянулся к груди, слегка кашлянул, нахмурив брови. - Эй, эй. Проснись хоть на минуточку, выпей пару таблеток, и я от тебя отстану, - хотя, говоря эти слова, Сэм начал в них сомневаться. Слишком он был горячим, чтобы пара таблеток решила проблему, но надо было с чего-то начать. Прежде чем он решит, что делать дальше. Сэм еще раз потряс Дина за левое плечо, где движения не принесли бы ему дискомфорта и боли в раненую сторону. Затем похлопал по щекам, растер их немного. Дин хоть как-то отреагировал на это, отмахнувшись от него руками и слегка приоткрыв глаза, приподнял голову. - Сэм, какого... - заплетающимся языком пробормотал он, прежде чем прерваться на низкий стон и схватиться руками за голову. Обхватив ее руками, подался чуть вперед и оторвался от спинки дивана. - Дьявол, - пробормотал он еле слышно. - Что такое, Дин? Голова болит? - Сэм потянулся за ним, пытаясь заглянуть в лицо. Дин слегка мотнул головой, поморгал и опустил одну руку. - Нет... нет, нормально все. - Ну да, как всегда, нормальнее некуда, - то ли расстроенный, то ли раздраженный Сэм протянул ему бутылку с водой. - Держи это, я сейчас. Дин взял бутылку в одну руку, завалился слегка на бок в сторону подлокотника и потер другой рукой лицо. Он не был полным идиотом, чтобы не отметить, что его капитально лихорадит. Даже для собственных не менее горячих рук его лицо казалось просто раскаленным и сухим. Тело наполнял неприятный гул вибрирующей ломоты в суставах и костях. Это было ой как не по его плану, чертовы сложности со здоровьем. Как всегда с его знаменитым везением нужно было случиться всем возможным осложнениям. Теперь вместо того чтобы спасать Сэма, он будет объектом заботы младшего, переходящей все границы разумного и стирающей напрочь все его аккуратно возведенные стены. Необходимо было собраться и взять себя в руки, забыть и затолкать подальше свое самое большое желание сейчас: завалиться на это жалкое подобие дивана и уснуть, а лучше впасть в кому на недельку-другую, чтобы никто не трогал и не будил. Заползти бы в какую-нибудь нору, где темно и тихо, как делают раненые звери, и остаться там, пока он не найдет в себе силы выползти на свет божий. Одна проблема: столько времени у него точно нет, и никто ему не даст этого сделать. Ни Сэм, который сойдет с ума от беспокойства, ни убийца, который рано или поздно нанесет ему очередной визит. Насчет убийцы, у него уже почти сформировался один небольшой, но явно не подходящий Сэму план. Поэтому нужно было как можно быстрее привести себя в порядок, можно даже воспользоваться помощью братишки, проглотив свою гордость, так как цель оправдывает средства. Тем более что это наверняка успокоит Сэма, а значит, и ему самому меньше придется волноваться. Сэм уже вернулся от перетряхивания аптечки с баночкой Ибупрофена в руке. - Давай, прими это, - сказал Сэм и вытряхнул парочку на свою ладонь. Дин, все это время упорно пытавшийся уснуть обратно, даже не принимая горизонтального положения, приоткрыл глаза, вздохнул и взял таблетки. Закинул их в рот и с хрустом прожевал, затем запил несколькими большими глотками воды, не утруждая себя объяснениями, что у него все еще дико болело горло после дыхательных трубок. От температуры казалось, что каждая клеточка его тела усилила свою чувствительность, боль стала острее, воздух вокруг казался холоднее, одежда на коже жестче, диван – вообще ощущался гранитной плитой из пещеры. Но не ворчать же, в конце концов, по этому поводу. Он медленно откинулся назад и со вздохом сполз чуть вниз. - Это... полный отстой... - еле слышно пробормотал он себе под нос. Сэм уловил это и принял как способ объяснения Дином его текущего состояния. Если Дин это признал, значит, пора включать тревогу. Хуже может быть, только когда Дин без сознания. Все остальные варианты входили в рамки описания "я в порядке". Сэм чуть наклонился к Дину. - Выпей еще воды, тебе нужно восполнять баланс жидкости, это тоже поможет. - Угу... - промычал Дин и, не открывая глаз, сделал еще глоток, маленький на этот раз. Чертова вода с таблетками, кажется, обдумывали план второго пришествия на свет божий. Чтоб они провалились, да поглубже. - Я сейчас вернусь, - услышал он голос младшего брата и шорох, когда тот поднялся и вышел из комнаты. Дин открыл глаза и оглядел полутемную медленно проворачивающуюся комнату. Нет, это определенно полный отстой в самом его концентрированном виде. Он снова чуть приподнялся в слабой попытке стабилизировать себя в движущемся вокруг него пространстве. Но пространство отнюдь не вежливо отклонило его попытки и агрессивно дернулось куда-то в сторону, как ковер, выдернутый из-под ног героя в старых комедиях. Дин жестко приземлился на правый бок, тут же содрогнувшись в скручивающем приступе вспыхнувшей в груди боли. Легкие свело на форсированном выдохе, откуда-то издалека он услышал сдавленный стон, кажется, свой собственный. Чисто рефлекторно руки потянулись к телу, и, обхватив себя с боков, он почти свернулся в позу эмбриона, чуть подтянув колени к груди. Повернув голову, он зарылся лицом в жесткие, пахнущие пылью и почему-то дымом диванные подушки, чтобы следующий стон прошел сквозь него беззвучной вибрацией. Не вдыхая как можно дольше, он замер, пытаясь собрать все свои силы и чувства воедино. Дыши сквозь боль, неси ее на себе, солдат, тащи, не останавливаясь, не замедляясь, не задумываясь. Вдох. Выдох. Удар сердца за ударом. Заткни ее, обездвижь, обезвредь, запри внутри. Медленно вдохнул и выдохнул через нос, не открывая глаз. Собственное дыхание и сердцебиение, словно буря с громом в ушах, заливало и затапливало все звуки. Отталкивая, прогоняя боль, сделал еще вдох и выдох и аккуратно перевернулся на спину, не опуская руки со своих ребер. Воздух подожженным бензином протекал внутрь и наружу, оставляя за собой опаленное онемение. Еще вдох... Что-то прохладное и влажное опустилось на лоб, почти на самые глаза. Капля соскользнула на закрытые веки, запуталась в ресницах, прежде чем сорваться вниз. Дин приоткрыл тяжелые веки, совсем немного, чтобы увидеть Сэма, склонившегося над ним. Брат молча смотрел на него, едва видный в тени, от горящего за его спиной очага. Он наверняка догадался, что сейчас самым глупым был бы вопрос в порядке ли он. Конечно, в порядке. Влажная ткань на лице приносила такое необходимое облегчение, словно спасительная тень посреди пустыни умирающему путнику с обожженной солнцем кожей. Так же, не произнося ни слова, будто его здесь и нет и все это просто сон, Сэм легко проскользнул ладонью под шею Дину и приподнял его голову, чтобы приложить горлышко бутылки к пересохшим губам. Немного, ровно столько, чтобы сделать небольшой глоток. Затем еще один и еще. Дин медленно моргнул, даже веки были слишком горячими и почти обжигали иссушенные глаза. Дыхание обжигало губы. Все обжигало. Лишь руки Сэма были холодными, настолько, что почти больно, но только не отпускай... только не отпускай... Сэм бережно уложил голову Дина обратно и мягко вытянул из-под него руку. - Давай, устроим тебя немного поудобнее, - прошептал он и приподнялся, чтобы переместиться куда-то за голову Дина и потом, приподняв его за плечи, подтянуть к себе, укладывая брата полностью на длинное сидение дивана, чтобы тому было комфортнее. Дин коротко выдохнул и заморгал, затем отыскал глазами лицо Сэма, вновь появившееся в поле зрения. Сосредоточенный на том, чтобы все осталось внутри него: вода, вздохи и стоны, которые грозились покинуть его самым предательским образом, - Дин проследил, как Сэм передвинулся обратно к его ногам. Развязал шнурки его ботинок и стянул их, обнажая босые ноги. Затем уложил его ноги, чуть согнув, тоже на диванное сидение. Дин почувствовал, что так немного легче, будто жару, копившемуся внутри него, открыли дополнительные выходы. - Надо тебя остудить, - проговорил Сэм, расстегивая рубашку на Дине. Бережно приподнял его руки, обхватывающие ребра, и вытащил их из рукавов куртки и рубашки по очереди. Выдергивать из-под него одежду он не стал, там и оставил, под спиной, не желая лишний раз его двигать, чтобы не причинить новую боль. Посеревшее, даже при свете огня, лицо Дина, его застывшее дыхание - все говорило о неравной битве брата с невыносимой болью. Застав его, вернувшись в комнату, в защитной свернутой позе с лицом, с силой вжатым в диван, Сэм почти почувствовал ту же самую боль где-то в области сердца. Боль Дина – то, чего Сэм не мог переносить. Когда она не твоя, никакой болевой порог не в счет, какой бы высокий он ни был, любая его боль пробивала насквозь через позвоночник и прямо через сердечную мышцу, заставляя ее судорожно сжиматься в остром спазме. Вспоминая все приемы, которым так долго учил их отец, Сэм аккуратно положил еще два длинных куска разорванного им и намоченного полотенца, на всю длину рук Дина, от подмышек до запястий, жалея, что здесь негде раздобыть лед. Даже в самом глухом мотеле был бы ледогенератор общего пользования в коридоре или на улице. Здесь? Ничего близкого. Даже помощь будет долго тащиться по лесным темным тропкам, если вдруг понадобится. Если... Какой же он был идиот, что согласился. Может, собрать его в охапку и отвезти обратно в больницу? Кто знает, что вызывает такой сильный жар, может, пневмония, может, какая-нибудь жуткая инфекция. Миллион сценариев, один страшнее другого. Дин лежал неподвижно и шумно дышал сквозь приоткрытые губы, глаза были закрыты, влажные, слипшиеся ресницы ярко выделялись на бледной коже. Сэм взял еще один, принесенный им кусок полотенца и стал медленно проводить им по лицу Дина, по одной щеке, по другой, увлажняя и остужая кожу. Затем провел по шее, тем, где бился частый заметный пульс. Дин чуть вздрогнул от холодного прикосновения и открыл глаза. Перед ним вновь был Сэм, но каждый раз, когда глаза закрывались, он видел на его месте другое лицо. Озабоченное, бледное и испуганное... виноватое. - Знаешь... что он тогда сказал? - хрипло прошептал Дин. - Ммм? - Сэм не сразу понял, о чем может говорить внезапно открывший глаза от лихорадочного кошмара Дин. - Он сказал... - Дин медленно продолжил, - чтобы я так больше никогда не делал... потому что... - Дин запнулся, дыхание сбилось на резкий вдох, - потому что иначе я однажды стану причиной его смерти... Дин замолчал, не отрывая темного, бездонного, полного невыносимой боли взгляда от Сэма. Сэм медленно сглотнул, каждое слово находило свое место и тяжелым камнем падало на дно его души. Дин говорил об отце, об Айдахо, о том моменте, когда он едва не умер, и Джон, должно быть, сидел вот так же рядом с ним. Поэтому он все это сейчас вспомнил. Поэтому это его так терзало. Горькие пророческие слова отца, которым, может быть, он никогда бы не придал значения, если бы они не сбылись... если бы они не воплотились в жизнь с точностью смертоносного проклятья. Дин считал, что отец не выдержал еще раз видеть его умирающего сына, держать его в своих руках без возможности что-либо сделать, беспомощно молиться и терять его с каждой секундой все больше и больше. Отец воплотил свои слова жизнь, в этот раз выбрав Дина превыше себя. Дин снова закрыл глаза, отключая себя от болезненной реальности. Сэм провел рукой по лицу, онемевший и ошеломленный. Не было больше слов... ни одного... Спустя время Сэм сделал еще несколько походов в ванную и обратно, остужая и увлажняя обрывки полотенца, которое они с Дином когда-то давно украли из какого-то мотеля. Он раскладывал мокрую ткань на теле брата, каждый раз надеясь, что тот вздрогнет и проснется, откроет глаза и посмотрит на него, может быть, даже что-то скажет. Но Дин оставался неподвижным, его глаза были закрытыми. Должно быть, его тело достигло того предела, когда одновременно сражаться с болезнью и оставаться в сознании создавало слишком большую нагрузку и пришлось выбрать что-то одно. Успокаивало только то, что Дин ровно дышал и что пульс его, хоть и немного учащенный, был сильным и стабильным. Лучше бы он, конечно, спал, чем был без сознания, думал Сэм. Но ни проверить, ни подтвердить одно или другое не было возможно, не причиняя вреда Дину. Поэтому он его не трогал, а просто ждал, медленно и верно понижая температуру его тела. В какой-то момент сухая и пылающая кожа брата сначала покрылась мурашками, а потом он начал дрожать, переходя из фазы медленного плавления в фазу жестокого озноба. С какой-то стороны это был хороший знак. Но это была лишь одна остановка на пути к успеху. Сэм развернул одно из заранее подготовленных шерстяных одеял, что, скрученные в тугие рулоны, жили в багажнике Импалы со времен походов на выживание с отцом. Сложенным пополам одеялом он накрыл Дина. Подоткнул со всех сторон, желая лишь одного: согреть его скорее, да хоть в собственных объятьях, лишь не смотреть, как он дрожит. Влажную ткань на его лице он продолжал менять, как только та становилась хоть чуть-чуть теплой. Несколько раз пытался напоить его снова водой. Дину становилось лучше. Очень медленно. Очень тяжело, но лучше. Через пару часов своей вахты Сэм растер в порошок еще две таблетки Ибупрофена и высыпал их в четверть бутылки воды, размешал и продолжил поить Дина уже лекарством. Хоть несколько глотков. Усталость опускалась на его плечи, тяжело придавливая его к полу. Уже ближе к утру он раскатал второе одеяло рядом с диваном на полу и сел на него по-турецки. Дыхание Дина стало глубже и медленнее. Может, именно сейчас он наконец просто спал. По-настоящему, исцеляющим и несущим силы сном. Хотелось на это надеяться. Потому что нужно было дотянуть до утра и что-то со всем этим делать. Ситуация начинала плавно выходить из-под контроля. Сэм еще раз сменил компресс на лбу Дина, удовлетворенно отметив, что тот теперь намного прохладнее, чем был. Горячеватый, но не раскаленный от угрожающей жизни температуры. Дин вздохнул и пошевелился во сне, повернув голову в сторону Сэма. Сэм потер усталые глаза. Уже непонятно было, откуда шло больше света: от догорающих красноватых углей или розовеющего между деревьями за окном рассвета. Голова становилась все тяжелее, мысли все путанней и туманней. Он медленно опустился на бок лицом к лицу с Дином, подложив согнутую руку под голову. Вторую руку тихонько подсунул под одеяло и нащупал там запястье Дина, то место, где бился его ритмичный пульс. Ощущая его жизнь почти буквально в своих руках, он позволил своим глазам закрыться, хоть на несколько мгновений зная точно, что, если что-то будет не так, он обязательно это сразу почувствует. *** Первое, что он увидел, открыв глаза, - это лицо спящего брата. Свернувшегося неудобно, с рукой под головой вместо подушки, на жестком одеяле, расстеленном на полу рядом с диваном. В слабом рассветном освещении он выглядел бледным и изможденным, провалившимся в глубокий неподвижный сон. Будто уснул там, где упал, отжатый до капли. Так, наверное, оно и было. Интересно, как существование в качестве старшего брата искажает восприятие вещей. Можно лежать, раздавленным и обессиленным от ночи в лихорадке, а думать и беспокоиться только о том, как ночь провел младший брат. Как тот устал от стольких часов без сна, о том, как он волновался, о том, как он, должно быть, сходил тут с ума в беспокойстве и накладывании на свою голову трехэтажных стопок вины. Дин мог поставить деньги и выиграть, сделав предположение, что Сэм теперь изгрызал бы ногти, чувствуя себя виноватым за побег Дина из больницы, если бы не спал без задних ног. Наивный, он бы все равно не помешал Дину свалить оттуда, либо с ним, либо без него. Если бы понадобилось разделиться с Сэмом ради его безопасности, он бы это сделал, не моргнув глазом. Что поделаешь, слишком глубока прошивка в его мозгу, которую Дин не в состоянии был переступить. Присматривай за Сэмми, убереги Сэмми, спаси Сэмми... или убей. Черта с два. Может, отец что-то там и думал, свое зловещее и неизбежное, когда говорил ему эти слова, но он точно недооценил своего старшего сына. Никогда и ни за что. Только через его мертвое тело, если понадобится или когда понадобится, дела это не меняло. Лежа на боку на жестком, пахнущем дымом диване, под колючим одеялом, обернутым вокруг его плеч... с теплой рукой Сэма, мягко покоящейся на его запястье, он мог думать только об одном. Об одном человеке, который у него теперь остался. Об одном единственном смысле жизни. Об одном единственном поводе развернуть все ровно на 180 градусов и заставить идти в другом направлении. Ничто и никогда не причинит вред Сэму. Ничто его не коснется своими черными лапами: ни желтоглазый демон со своими планами, ни проклятые видения, ни чертов убийца, пришедший по душу Дина и так неаккуратно решивший, что пройти через его брата, чтобы его достать, будет правильным и легким для него решением. Ох, каким нелегким оно для него станет. Кошмаром оно для него станет. Дин легонько пошевелил рукой, на которой лежала большая ладонь брата. Сэм не вздрогнул. Малец переоценил себя, надеясь, что почувствует любое движение. Сэм забыл совсем, что еще вчера был и сам неслабо травмирован и все его силы были потрачены на Дина. Сотрясение не прошло еще до конца, и это делало его сон намного более глубоким, неестественно глубоким. Если при здоровом Сэме Дин всегда умудрялся проскользнуть мимо него незамеченным, то сейчас это он мог сделать и подавно. Ну, кроме, конечно, возможности того, что Дин сам где-нибудь через пару шагов с грохотом приземлится лицом в пол. Да, этот вариант все еще существовал. Для эксперимента Дин медленно вытянул свою руку из расслабленной хватки Сэма. Младший брат вздохнул и облизнул губы во сне. Дин улыбнулся легонько одним уголком губ. Эх, Сэмми. Даже будучи в два с лишним метра ростом, ты все равно останешься моим младшим братишкой, тем самым мелким пацаненком, который приползал в кровать старшего брата ночью, думая, что он спит и не заметит, как он проскальзывал под его одеяло и втыкал согнутые коленки ему в бок, прячась от страшных снов и живущих в шкафу монстров. Приходил туда, где чувствовал себя в безопасности. Где был в безопасности. Ничего не изменилось, Сэмми. Дин оперся руками позади себя и привстал немного. Одеяло сползло с обнаженной груди, кожа, все еще немного горячая и чувствительная, встретилась с холодным воздухом остывшей после ночи комнаты. По телу пробежали сотни неуправляемых мурашек. Дрова давно выгорели в камине, превратившись в кучу черной золы. Дин потянулся было назад, где на диване лежали его рубашка и куртка, но они оказались все еще сырыми от всей той стекающей с компрессов воды, которые всю ночь раскладывал на нем Сэм. Нет, в это мокрое и холодное безобразие он точно не полезет. Может, проветриться не такая уж и плохая идея. Все тело будто бы покрылось слоем высохшего пота. Горячий душ бы сейчас. Но это потом. Главное в первую очередь решить вопрос с Моррисом. Да, именно так. И сделать это, пока Сэм не проснулся. Вместо того чтобы просто отбросить одеяло, Дин аккуратно переложил его на Сэма, спящего прямо в одежде рядом, но судя по чуть свернутой позе, явно замерзшего во сне. Осталось только подоткнуть его вокруг и чмокнуть Сэма в лобик. Дин хмыкнул. В нормальной ситуации, если он такое попытался провернуть, наверняка был бы вынужден уворачиваться от резкого удара разбуженного нервного Сэмми. Ох уже эти дети, так быстро растут. Дин сам над собой посмеялся, хоть и не мог тут ничего поделать. Да, порой он звучал как натуральный заботливый папаша. Точно так же, как Сэм бывал настоящей мамулей. Пару часов назад, например. Дин поднялся еще чуть больше, потом осторожно уперся в подлокотник дивана и встал. Замер в этой не распрямившейся до конца позе, ожидая, пока мир вокруг обретет свой цвет и свет и перестанет слишком быстро вращаться. Ноги весили тонну, руки – две тонны, а голова явно обманывала гравитацию, потому что с таким весом никак она не могла бы быть так высоко надо поверхностью планеты. Мелкая дрожь пробежала по телу. Дин с трудом сглотнул подступающую тошноту и глубоко, насколько позволяли зашитые легкие, вздохнул... Вроде все устаканилось, более или менее. Распрямился и отпустил диван. Еще было столько дел. *** Сэм поежился и получше завернулся в одеяло... Одеяло? Он резко сел, мгновенно распахивая глаза. Диван перед ним был абсолютно пуст, только куртка Дина, расстеленная и помятая, лежала на том месте, где должен был быть брат. Одеяло, которым он был укрыт, было заботливо обернуто вокруг Сэма. Значит, Дин проснулся сам что ли? И укрыл его взамен себя? - Дин? - позвал Сэм, панически оглядывая комнату. Как же, черт побери, он умудрился так его проспать? - Проснулся? - Дин обнаружился стоящим в дверном проеме, прислонившись плечом к стене. Рубашка, болтающаяся на плечах, пуговицы не застегнуты, джинсы чуть сползли, из-под протертых в бахрому штанин выглядывают босые ноги. Сам бледный, но достаточно живой и уверенно стоящий, в глазах меньше лихорадочного блеска и смертельной усталости с болью. Почти нормальный. Ну или насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Главное, что на месте и в порядке, думал Сэм. - Ты где был? - спросил он обеспокоенно. - Почему не лежишь? - Зов природы, - словно между делом отмахнулся Дин и направился обратно к дивану и Сэму, будто только что сам проснулся и просто ходил в туалет. Ничего особенного. Сэм потер руками лицо, сгоняя остатки сонливости. Это надо же было так уснуть! - Сколько я спал, почему ты меня не разбудил? - глянул на свои часы. Четыре часа дня?! Сэм чуть не открыл рот от удивления. - Дин, ты чего меня не поднял? - Ты крепко спал, не хотел тебя беспокоить. - Беспокоить? Да я весь день проспал. А ты тут... что все это время делал? Дин пожал плечами, подошел к дивану и присел боком на подлокотник лицом к Сэму. - Ничего. Спал по большей части, как и ты, - и это было в принципе частью правды, так что Дину даже не пришлось брату врать, он просто умолчал остальную часть. - Как ты себя чувствуешь? - Сэм стряхнул с себя одеяло и поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы. Спина болела ужасно от жесткой поверхности. - Жить буду, - Дин снова пожал плечами. Сэм недоверчиво покосился на него. Подошел и приложил руку ко лбу Дина, и прежде чем тот стряхнул ее с себя, он успел почувствовать там легкий жар. Не такой ужасный, как прошлой ночью, но безошибочно определяющийся. - Это не нормально, Дин. У тебя снова жар. Мне это не нравится. - Кто сказал, что я в восторге? - Не время шутки шутить, это нездоровые симптомы. Вчера... ночью я думал, ты... еще минута и судороги начнутся. Почти решил тебя обратно в больницу отвезти. - Сэм, ты же знаешь, что нельзя, - Дин тяжело вздохнул, надеясь, что за ночь Сэм не растерял остатки здравого смысла. - Я уже не уверен на все сто процентов. Чем лучше будет, если ты погибнешь во цвете лет от пневмонии или еще черт знает какой инфекции? Для меня без разницы, знаешь ли. - Сэм, не пори горячку, - Дин приподнялся, обошел подлокотник и сел на диван поудобнее, облокотившись тяжело на спинку. - С этим надо что-то делать. Ты пил лекарства? - Сэм начал торопливо оглядываться, размышляя судорожно, что ему делать дальше. За что хвататься и куда идти. - Пару часов назад, может быть. - Врешь ты все, - подозрительно прищурился на Дина. Чтобы тот и добровольно выпил таблетки? Скорее ад замерзнет. - Хорошо, хорошо, - Дин поднял руки в жесте капитуляции, - часа четыре назад. - Ел что-нибудь? - Сэм обернулся к вещам, разложенным возле сумки рядом с камином. Оставшиеся сэндвичи были нетронуты, воды стало на одну бутылку меньше. По крайней мере, он пил, может, и про таблетки не врет. - Сэм, не кипиши, со мной все нормально. - Это сейчас, а если это инфекция, то она так просто не отступит, и тебе только хуже станет. Ты не должен быть здесь, не в таких условиях, не в этой грязи. - Да что на тебя нашло? Это же был наш план, помнишь? Перегруппироваться, отдохнуть и начать расследование. - Я... я просто устал. Это бесконечный поток кошмаров. Ни конца, ни края. Машина, больница, дом этот. Все, что бы я ни делал, все равно заканчивается одним и тем же! - разочарованно повысил голос Сэм. Замолчал и посмотрел на брата не в силах продолжить свою мысль. Что бы он ни делал, Дин все равно в опасности и на грани смерти. Либо от рук убийцы, либо от какой-то инфекции. Все бесполезно. - Сэм, - Дин смотрел прямо ему в глаза таким успокаивающим уверенным взглядом, - все это... это не по твоей вине. Наоборот. Благодаря тебе я все еще не кормлю червей. Сэм глядел на него, часто моргая. Это было "спасибо" на языке Дина. Что бы ни заставило Дина это ему сказать, должно быть, оно очень сильно на него влияло. Не то чтобы он в последние дни ему совсем не открывался, но просто это случалось только тогда, когда брат больше не мог выносить это внутреннее давление, и его прорывало. Каждый раз Сэм точно не знал, радоваться ли тому факту, что Дин вообще с ним поделился своими чувствами, или приходить в ужас от того, что он ему в итоге сказал. И последние его исповеди и душевные разговоры случались только на фоне боли и лихорадки, в те моменты, когда защита Дина падала, не в силах одновременно удерживать и тело и душу. - Дин, тебе ведь не лучше? - Сэм молил его глазами только об одном: сказать правду. Дин молчал. Продолжал глядеть на него, неподвижно сидя на диване, словно загнанный в угол. Никакой бравады в глазах или усмешки, что он в порядке. Сэм все понял. Дин не собирался притворяться и отрицать, он согласился и принял его вывод. Значит, так и есть. - И что нам тогда делать? - продолжил Сэм. - Так нельзя все оставлять. Это место, может, и хорошо укрыто от посторонних глаз, но и тебе в нем никакой пользы, если ты не хочешь собрать на себя все возможные осложнения. Давай вернемся? - Нет, - Дин спокойно покачал головой, - это не вариант. Сэм прошелся рукой по лицу, затем взъерошил длинные спутанные волосы. - Может... думаю, стоит тогда съездить в город. Я могу взломать больничную систему и выудить оттуда твои предписания, какие антибиотики они тебе выписали. И... и купить их или украсть, не важно. Достать тебе лекарства, которые ты должен пить сейчас. И если я смогу добыть свой ноутбук, значит, мы сможем и расследование продолжить, найти твоего этого маньяка. Мы должны хоть как-то сдвинуться с мертвой точки. Потому что мы сидим здесь и теряем время. - Может, это даже хороший план. - Серьезно? - Сэм удивился, что Дин на самом деле так быстро с ним согласился. – Ты, правда, так думаешь? Я думал, ты будешь спорить, начнешь свою вечную песню про то, как меня нельзя отпускать одного. - Сэм, я не настолько все-таки идиот и умею мыслить рационально. Плюс я еще подумал о том, что ты звонил Бобби, и старик наверняка уже давно в городе и теперь мечется там в поисках нас. Ты последний раз ему небось из больницы звонил. - О, черт! Бобби. Он, должно быть, вне себя от беспокойства. - Думаю, он начнет разбирать больницу по кирпичикам. Ты говорил ему, в каком мотеле мы остановились? - Нет, я только про больницу говорил. - Отлично. Лучше вам там не появляться самим. Ты знаешь что? Ты позвони на ресепшн и попроси горничную Джил, у нее сегодня должна быть смена, и договорись с ней, чтобы она принесла тебе твой ноутбук из номера. Только выбери место безопаснее, подальше от мотеля и забегаловок, где мы обедали. - Горничная? Джил? А откуда ты... - Сэм задумался, - впрочем, я, наверное, не хочу этого знать... Дин покачал головой, но ничего не сказал. Пусть фантазирует все, что ему вздумается. Репутация казановы его забавляла. Намного веселее, чем убеждать Сэма, что с женщинами он не только спит, но иногда еще и разговаривает абсолютно без всяких намеков на секс. Еще подумает, что с Дином что-то не так, полезет с задушевными разговорами. - Значит, так мы действуем? Ты отпускаешь меня в город и сам остаешься здесь? - Сэму будто до сих пор не верилось. - Только с одним условием, Сэм. Ты глядишь в оба и не поворачиваешься ни к кому спиной, режим полной боевой готовности и следи за каждой тенью. Потом вы возвращаетесь оба сюда, и мы разбираемся вместе с этим недоубийцей. - Окей. Но соглашение двухстороннее, - Дин на это заявление от Сэма приподнял бровь. Условия? Сэм продолжил: - Ты пьешь сейчас лекарства от боли и от жара, потом сидишь здесь, отдыхаешь и поправляешься. И ни шагу отсюда. Обещай! - Сэм, что за детский сад. Я никуда не собираюсь. - Обещай! - Сэм ткнул указательным пальцем в сторону Дина. - Хорошо, хорошо. Я обещаю остаться здесь. Доволен? - Да, то есть буду, когда ты поешь и выпьешь лекарства. А потом ляжешь спать. - Да брось, сколько можно спать? - Столько сколько потребуется, чтобы ты не выглядел как жертва автокатастрофы. Дин кивнул, но в момент, когда Сэм, уже настроенный на поездку, стал собираться, сказал: - Только принеси мне мой пистолет. Чисто на всякий случай. - Пистолет? - Сэм замер на полуобороте. - Ну да, застрелиться хочу, пока тебя не будет, - подразнил Дин брата, но до того как тот успел сделать квадратные глаза, продолжил: - Конечно, мой пистолет, Сэм. Ты же не оставишь меня здесь сидеть одного и безоружным? - Ну ладно, - согласился Сэм, чувствуя легкое напряжение от мысли о том, чтобы оставить Дина наедине с оружием. Хотя, если вдуматься, оставив его без оружия, он беспокоился бы еще больше. Все-таки это не центр города, где полно людей и соседей за стеной, которые на любой шум вызовут полицию. И не безопасная оплаченная комната в номере. Кто знает, кто сюда может заявиться: бомжи, полиция, местная шпана, хозяева дома. Надо быть готовым к любому повороту событий. Да, оружие определенно сделает его чуть спокойнее за Дина. Сэм, удовлетворенный своими выводами, пошел к Импале и, открыв багажник, нашел там сорок пятый кольт Дина. Вернулся к брату и протянул ему рукояткой вперед. Дин взялся за знакомое, как своя собственная рука, оружие и аккуратно положил рядом с собой на диван. - Теперь я спокоен. Давай, Сэмми, сделай все быстро и красиво. Сэм на секунду засомневался, но так и не смог найти ни одной причины, чтобы не согласиться с таким развитием событий. Можно подумать, у них был выбор. Он вышел и закрыл за собой дверь. Сел в Импалу и завел ее, сразу успокаиваясь от ее низкого рыка, но в отличие от Дина не потому, что ему была чем-то так дорога эта машина, а скорее, потому, что она у него ассоциировалась с братом. Со спокойствием и безопасностью. Поднимая легкие облачка пыли, Шеви скрылась на лесной дороге по направлению обратно в город.