Лишних нет.

В секс-шопе приятная музыка, чарующие запахи и влекущее освещение. Чимин еле стоит на ногах и всячески старается не расстаться с дежурной приветливой улыбкой, опирается руками на витринную тумбу за кассой. Девушка нескромно интересуется, нет ли у них страпонов без ремней, Чим отвечает, что есть, показывает пару экземпляров, рассчитывает и на следующем покупателе, который вызывает к стеллажу с разными игрушками, теряет самообладание, потому что вибрация внизу усиливается. Меркнет в глазах, ноги подгибаются и решительно невозможно спокойно дышать, не краснея. Покупатель растерян, удивлен и чуточку напуган, а Чим мысленно проклинает Ким Тэхёна, сидящего в кафе рядом и думающего, что анальная пробка с вибрацией на рабочую смену – отличное наказание за грехи. Пульт управления, конечно же, у Тэ. Он попивает кофе и представляет себе, каково Чимину. - Д…да? – Чим закусывает губу и прикрывает глаза, подойдя наконец к покупателю. - Вам плохо? – щупленький парнишка вскидывает руки и, охая, говорит, что зайдет в следующий раз. Чим не успевает его остановить, глухо стонет и плетется в подсобку. - Блядь… – он упирается руками в стену и выпячивает задницу. По этой заднице вдруг приходится смачный шлепок. Он принадлежит Мин Юнги, коллеге. - Я мог бы помочь, но до конца смены еще четыре часа, поэтому не могу, бедняжка, - смеется он, пожимает плечами и уходит в торговый зал. Он смеется почти всегда и пахнет чем-то хорошо знакомым, точно запахом растертых еловых веток, но еще резче и глубже, иногда до тошнотворного сладко. Поэтому – Шуга. Чим в курсе, что Юнги не просто балуется травкой, он ею живет, ритуально почитает и никому не позволяет диктовать себе мораль, практически регулярно долбит косяки, но соблюдает меру. Он знает много умных тем, рассуждает часто подолгу и по делу, но под особым кайфом чаще хихикает и стебется. И это не мешает ему работать, учиться, спускать отцовские деньги на развлечения и оставаться ничего себе человеком почти с большой буквы. В основном он слушает рэп и, конечно – Боба Марли, носит зелено-желто-красные браслеты и иногда такие же шапочки или кепочки с листочками каннабиса. А еще он хорошо разбирается в людях и открыто подкатывает к Чимину, ничего не стесняется и говорит одну сплошную правду. Только Чим на уловки не ведется и всячески избегает тесного общения с Юнги. Возможно, сейчас бы его помощь и пригодилась, но Чим попросту не может такого позволить, он уже до ранок кусает губы и где-то даже соглашается, что заслужил. Тэхён допивает кофе, ставит вибрацию на максимум и идет в секс-шоп, вальяжно и победоносно ухмыляясь. Если говорить честно, Тэ не очень нравится место работы Чимина, род его деятельности, рот его деятельности и многое прочее, отягчающее и мутное в данном бизнесе. Но вот его встречает улыбкой чуть обдолбанный и в меру развеселый Мин Юнги, предлагает кучу интересных штук, на которые Тэхён бы и сам обратил внимание. Он задерживается на несколько минут, доводя Чимина до исступления. Из подсобки можно услышать тихий хриплый стон. - Вы только там не испачкайте ничего, ладно? – Юнги шмыгает носом и ехидно улыбается, подмигивает. – Знаешь же ты толк в извращениях, чувак. У Тэ к Юнги нет и толики доверия, но с этим он согласен. Чимин ждет его, находясь в компрометирующей позе на полу - на четвереньках, с приспущенными до бедер штанами, дрочит себе и зовет на помощь, как неожиданно растленная монашка. - Тэхён-н… Тэ хмыкает, отсчитывает несколько секунд, подает голос и запирает дверь, опускается на пол и разворачивает Чимина на себя, грубо прихватывает за шею и глубоко отчаянно целует. Чимин пропускает дрожь, страх, пальцы по темным прядям тэхёновых волос и налетающее ощущение, что прямо сейчас кончит без посторонней помощи и, наверное, это будет один из лучших анальных оргазмов в его жизни. - Ну давай, кончай, - шепчет на ухо Тэ, проводит по хрящику язычком и присасывает мочку, ведет губами по шее. Чим хватается за него и срывающимся голосом просит, чтобы ему вставили, потому как такое окончание будет почти казнью. - Я хочу тебя, хочу с тобой, - вымаливает Чимин, изгибаясь и сминая рукой пах Тэхёна, прицеливаясь дрожащими пальцами к его ширинке. – Пожалуйста, пожалуйста. Такова щедрость и покаяние. Тэхён улыбается в поцелуй, чувствует, как возбуждение прокалывает в коже кучу маленьких дырок и затягивает между ними с Чимином швы. Чим с мазохистским удовольствием терпит, ждет, пока Тэ заменит вибрирующую пробку на собственный член, сбивает рукой с полки кучу тюбиков, нащупывает один и отдает Тэхёну. Горячо дышать, жить и пропадать пропадом, когда так дожидаешься желанного. Смазка стекается холодом по ягодицам, Тэхён выдавливает больше, чем хотелось бы, потом наваливается на Чимина всем весом, тот запрокидывает голову, заламывает назад руки и болезненно-хрипло вскрикивает. Стоило Тэ сделать пару движений, и Чимин затрясся в его руках, в оргазменном припадке закатывая глаза и оставляя на его плечах огненно-красные полукружья от ногтей. Тэ испытывал почти то же самое, но без крайностей. А потом нирвана завернула и его в мягкое одеяло, закружила и обдала паром. Тэхён побыл еще немного внутри, словил кайф от того, как нежно Чим уткнулся ему в шею и обнял всеми конечностями. Непохоже на их первый раз и ни на какой другой. У них всегда что-нибудь новенькое, но как в затянутых сериалах с хорошо знакомыми из эпизода в эпизод героями. Чимин не в силах приступить к работе и вернуться к нормальному функционированию еще некоторое время. Тэхён сидит рядом с ним на диване и гладит по руке. - Ты ведь ни с кем не был, кроме меня? – задает он давно мучающий вопрос. - Ни с кем, - абсолютно выдохшись, отвечает Чимин. Глаза у него мутноватые, еще не протрезвевшие от секса, но честные. – Ты поэтому так себя ведешь, думаешь, что я налево хожу? - Нет, что ты. Я так себя веду, потому что я извращенец. И Тэхён умалчивает о том, что знает о сути слухов, о том, что Чимина где-то словесно забраковали, как дорогую шлюшку. Но что бы ни было, Тэхён его любит. И еще Тэ чувствует себя виноватым, потому что именно он любит двоих и обещал сегодня Хосоку вечер в кино.

***

Из колонок вещает Боб Марли, поет о three little birds, о трех маленьких птичках, в общем, которые радуются жизни и ни о чем не переживают. В принципе, народ согласен и позитивно настроен на будущее, настоящее и безвременное. В комнате стоит дымовая завеса, пахнет жженым и тонко травянистым, а еще чьим-то дешевым одеколоном в качестве третьей нотки основного парфюма. За каждым вдохом следует волна тумана по трубке бульбулятора и звонкий нарастающий смех, разговоры ни о чем и обо всем. Юнги раскачивается из стороны в сторону, потом замирает и сквозь слипающиеся веки тщательно высматривает на стенах неразличимые в обычном состоянии трещинки, каждый мазок на пейзажной картине, каждый волосок на цветастом полосатом паласе. На душе легко и весело про запас. Одним словом – хорошо. В этой комнате Юнги хозяин и повелитель, потому что остальные двое тоже курят и для них постоянно праздник. О том, как они всем скопом еще не спалились, ходят легенды, но никто никому не жалуется, потому как Юнги из обеспеченной семьи и решает проблемы одним своим существованием. Учится он на звукорежиссуре, пишет правильную музыку и говорит только правильные вещи. И если Джа велит ему в какой-нибудь день забить на пары и никуда не идти – значит, так оно и нужно и по-другому никак нельзя. На удивление, сессии Юнги сдает на отлично, не всегда с первого раза, но в основном убедительно и без хвостов продвигается по лестнице высшего образования. Сам он считает, что знает уже куда больше, чем его сверстники, поэтому нередко соседи по комнате сбегают подальше в случаях, когда Мин Юнги превращается в злого старого дедушку и в ясном сознании проклинает их на вечные муки за брошенные не туда шмотки или пропавшие носки. Носки Шуге нравятся разноцветные: снимешь где угодно крутые кроссовки, а там раз – и пара умиляющих взор оттенков. И в ящике у Юнги коллекция плюшевых брелоков. Но это частности его скрытой ванильной натуры и мало кто о ней знает, даже он сам иногда не подозревает, что творит. Шуга любит быть на коне, в центре внимания и на вершине удовольствий. У него хорошо подвешен язык в любом из состояний. Вот с женщинами у него какая-то насущная проблема: общий язык находится легко, конечно, но все эти бабские закидоны, капризы, каблуки, душащий парфюм, ежемесячные нервотрепки, косметика – добивают. Юнги встречался с парой-тройкой девчонок, а может и больше. И были хорошие, прилежные, ответственные, красивые и глуповатые, умные и немножко страшненькие, тот же расклад наоборот, но ни одна не задержалась рядом надолго. Травка им, видите ли, не нравилась категорически. А раз так, то и Джа им не нравился, великолепные многочасовые размышления вслух и очаровательная улыбка Юнги, которой он делится с миром, когда прилично накурен. Шуга не всегда такой, он прекрасно ориентируется в пространстве и времени, у него на неделе в обязательном порядке есть «три чистых дня». Это в идеале и не всегда подряд. А когда Юнги обычный и не смеется, он пугает окружающих молчаливостью и грозностью, мрачнеет и запирается в студии звукозаписи, откуда порой выходит удивительно вдохновленным, как старцы после просветления. Друзей у Шуги приличное количество, но для него они простые знакомые и мимо проходящие, кого-то близко Юнги к себе подпускать не любит. Многие в курсе, где он работает. А вот как он там очутился, в секс-шопе, знает только Пак Чимин. И с тех пор стесняется говорить с Юнги на данную тему, как товарищ – он парень замечательный, надо заметить, по работе всегда выручит, советом поможет. Но вот то, что он такой испорченный – настораживает. Хотя и Чимин хорош, но Юнги еще хлеще. А соль вот в чем. И тут же ответ – почему Юнги не ладит с женским полом. Мужчины ему нравятся. И не какие-нибудь, а самые-самые: с другими он даже на одном поле за ромашкой не согнется, ибо цену себе знает - и она высока. Когда Чимин пришел работать, Юнги еще и в помине там не было. Однажды Пак задержался допоздна, чтобы добить инвентаризацию товаров, затем уставший поехал домой, но попутал брелок с ключами от дома со связкой, что для открытия шкафов. Пришлось вернуться. Чимин обнаружил все еще не запертое помещение, подумал, что его хорошенький напарник никак не соберется домой, заглянул в подсобку и обомлел. Тогда он впервые и встретил Юнги, без стыда и совести выбивающего из товарища стон за стоном, уложив его лицом вниз на пол и довольствуясь доминирующим положением. Сказать, что Чимин испытал неловкость – в корне неверно. Он заинтересовался, внимательно рассмотрел телосложение тогда еще незнакомца, его бледную кожу, широкие плечи и узкие бедра, покрасневшие потрескавшиеся губы. Тот ощутил на себе чужое любопытство, повернул голову и уперся в Чиму отсутствующим взглядом, не прекращая двигать бедрами. - Чё уставился? Чимин беззвучно пошевелил губами и медленно закрыл дверь, едва ли второй раз не забыл ключи и дал деру. На следующий день его коллегой стал Мин Юнги, потому как предыдущий странным образом уволился. Чимин с ужасом воображал, что тот мог забеременеть, но позже, когда общение устоялось, Юнги совершенно просто объяснил ему случившееся, как единственному свидетелю. Но Чим все равно краснел. - Ну вообще-то, я его иногда поёбывал здесь, ты просто раньше не мог знать. Но это почему? – прищуривался Юнги. - Потому что он мне должок должен был вернуть, а я ему возьми да и ляпни, чтоб отдавал натурой. Вот он и отдавал, придурок. А мне именно в тот момент деньги были нужны. Отцовы только на следующей неделе, а у меня пятьсот грамм на подходе, прикинь. Я ему и сказал, чтобы за ночь хоть всю трассу обслужил, но вернул с утра. И что ты думаешь? Он мне звонит до рассвета еще и говорит, что место свободно, а он сваливает в неизвестные Гималаи и никогда не вернется. Честное слово, увижу его когда-нибудь - яйца оторву. - Так ты поэтому на работу устроился? – поражался Чимин. – Ты? На тебя непохоже. - То, что мне тут нравится – это факт. Я помогаю людям избавиться от их скованности. -… продавая фаллосы. - Какая хер разница! Просто место освободилось, почему бы и нет? - Ладно-ладно. А деньги-то ты где нашел? Юнги тяжело вздохнул, полез в карман за косяком по привычке, получил от Чимина по рукам, стукнул себя по лбу: на работе своевольничать подобным образом запрещается. - Ах, деньги, точно. Подвеску заложил. Золотую. Чимин покачал головой. - Ну и дурак, - сказал он. – Мог бы у кого-нибудь одолжить. А лучше – бросай ты эту дурную привычку. Но как только беседа переходит в зону личного и священного, Шуга сразу делает вид, что он не он и в действительности у него полно разнообразных дел и миссий. - Джа навсегда, - нравоучительно выдыхает Шуга и, похлопав младшего по плечу, возвращается к работе. Надо сказать, что Юнги еще ни разу не разозлился на лекции Чимина и его недовольство. И это приятно удивляет.