Неосторожная

      Луффи находит забавным то, что некоторые его накама до неприличного пугливы. И травит байки о призраках команды Летучего Голландца, припоминая при этом истории, которые ему рассказывали Эйс и Сабо, когда-то вызывая у него дикий блеск в глазах и неудержимый смех. Чоппера, Усоппа и Нами ждали встающие дыбом волосы.       И если Усопп вскоре стал отмахиваться, лепетать про болезнь «Боюсь-всяких-небылиц», Чоппер, впервые проявив хитрость, заявил, что его надо лечить, Нами в команде главных трусов осталась одна.       Штурман Мугивар шагает по палубе на цыпочках, чтобы из-за угла вдруг не выскочил Монки, продолжив рассказывать, как гниющие глазницы прозябали внутри черепа юнги, который вовремя не предупредил канонира, и корабль не успел отбиться. Девушка затыкает уши, громко насчитывает Луффи проценты и старается как можно скорее сбежать.       Чувство стыда притупляется ощущением ужасной беспомощности, неделей позже, когда капитан все не унимается — бессмысленной яростью.       Нами выкидывает лучшие во всем свете беруши, данные Усоппом. Все равно помогали слабо, и Луффи удавалось их перекричать. Она знала слабое место Монки Ди. Все знают. Она не спешит отбросить преимущество в сторону, наоборот, с радостью пользуется.       Нами почти не дрожит, когда за обеденным столом к ней подлетает друг и кладет локоть на плечо, самозабвенно говоря:       — Так вот, я не досказал... — и его пыл девушка с радостью прерывает, однако не сумев забрать стейка, что он поглощает.       — А знаешь что, Луффи? — штурман старательно нагоняет на парня страх, ее радужка даже отливает блестящим серебром, на глаза налегают тени, а рот вытягивается по слогам, так, что Луффи следит за каждым словом. — В дни ужасающего голода, царившего даже на изобилирующих землях Нового Мира, по водам Гранд Лайн поставляли человечину. И вот это мясо, что ты только что съел, — она тыкает в него пальцами, проводит ими по волокнам, и отводит руку, — тоже могло быть когда-то человеком.       Монки не отвечает, схватывает ее за кисть, и игравшая до этого Нами, пугается куда сильнее, чем от баек. На ее лице настоящий ужас, и она не сдерживает писк, когда Луффи плотоядно слизывает мясной сок, собранный пальцами Нами.       Ее медные волосы едва не покрываются наледью инея, когда после всего этого Монки Ди от души смеется.       — Не, ну это совсем древняя история. Нашла что вспомнить.       Для него это обычный жест. Мол, ты трогаешь мое мясо, я просто доедаю то, что принадлежит мне. Для Нами ни черта все не просто. Она раскрывает широко рот, точно рыба, и реакция эта подходит еще и к тому, что Луффи ее за пояс затыкает.       Штурман надувается. Обидно, что не выходит напугать капитана, однако ей удается отвадить его рассказывать про Голландца.       И снова он трогает ее пальцы. Сердце от воспоминаний дрожит. Мугивары продолжают подшучивать. Внешний мир не останавливается, как ее внутренний. А Луффи будто бы все нипочем. Иногда ей хочется знать, что же у этого мальчишки в голове.