Я растоплю твое сердце!

Несколько напряженых дней провела я у кровати Сиэля. Часто мне казалось, что он никогда не очнется. Щеки его были так же бледны, а дышал граф слабо. В эти дни я больше всего на свете боялась его никогда не увидеть. Поэтому все, что делал с Сиэлем Себастьян, проходило под моим надзором. Я не доверяла демону, как Фантомхайв. Не могла доверять... Был обычный день. Весна наконец вступала в свои права, означая начало новой жизни. Птицы уже начали возвращаться из далека, деревья зеленеть, а воздух теплеть. Но ничего не могло поднять мое мрачное настроение. Ни шутки Барда, ни милые ободрения Финни, ни неуклюжесть Мей-лин, которая начала общаться со мной как госпожой, что, кстати, ужасно действовало на нервы. Я держала в руке книгу, сидя в легкой ночной рубашке и завернувшись в одеяло, на кровати Сиэля. Книги были все такими же занудными и неинтересными, поэтому я постоянно переводила взгляд то на Сиэля, то на страницу. Из-за этого я продвинулась не дальше шестнадцатой. Вскоре я не выдержала и, вздохнув, отложила книгу. Бессонные ночи давали о себе знать. Голова жутко гудела, будто бы над ухом жужжал улей с рассерженными пчелами. Открыв глаза, я по привычке направила свой взгляд на Сиэля, и сердце счастливо екнуло. Он смотрел на меня немного презрительно и прохладно. - Ты... ты очнулся, - со слезами в голосе пролепетала я. - Я так ждала. Он ничего не ответил, лишь только сморщил нос и облизнул пересохшие губы. Я, чуть не упав из-за этого кокона, подбежала к комоду и налила в чашку воды из графина. Помогла Фантомхайву сесть. Тот несколько секунд с подозрением смотрел на чашку, но все же позволил мне напоить его. - Почему же ты помешала мне убить его? - хрипло спросил он, когда чашка была поставлена на место. Я боялась смотреть ему в глаза. Почему? Все эти дни я тоже задавалась этим вопросом. Почему же я почти что заставила Сиэля опустить пистолет? Что меня натолкнуло на этот глупейший путь? Молчание затягивалось. - Я задал вопрос, - пока еще спокойно проговорил граф. Я опустила глаза в пол. - Простите, но я не могу дать ответ, - попыталась увильнуть от ответа, скрывшись за маской холодной вежливости, из-за чего граф нахмурился. - Неужели ты его любила? - в его голосе прозвучали угрожающие нотки. - Нет! - неожиданно для себя выкрикнула я. Мне показалось, что я услышала, как зазвенели стекла и фарфор. Из глаз единым потоком вырвались слезы, смывая всю ту боль, что накопилась во мне за время в особняке Транси, за эти несколько мучительных дней... я рыдала, а слезы капали на пол. Но Сиэля они не заботили, он просто не обращал на них внимания, продолжая хладнокровно меня пытать. - Это все из-за тебя. Если бы ты дала мне его убить... - Я не виновата. Пожалуйста, не говори так! - Да-да-да, все ты натворила! От его голоса трескались стекла, разбилось зеркало, осколки полетели на пол. В один миг мне показалось, что на них кровь. Она стекала по их острым краям, пачкая пол, а граф все укорял меня. Сердце стучало в ушах, в глазах становилось пусто. - Ты виновата, что мне было больно! От бессилия я упала на колени. В кожу впился осколок зеркала. Я видела, как мое отражение говорит мне, что я виновата, что вину не искупишь. Но, похоже, боль отрезвила меня. Я проснулась. На дворе была ночь. Звезды сияли через стекло закрытого окна. Во сне от холода я завернулась одеялом и придвинулась ближе к Сиэлю. Я никак не могла осознать, что это был сон. Просто, ужасный кошмар, который не имеет места быть в реальном мире. Но сердце стучало, а руки все еще дрожали от пережитого в своем сознании. Чтобы хоть как-то успокоиться, я сжала руку Сиэля в своей. Она была очень холодна, хоть сам граф лежал под одеялом. Он был до сих пор так же бледен. Казалось, ничего не изменилось. Я грустно усмехнулась. Каким абсурдным выглядел сон, пропущенный через реальность. Но мое подсознание просто вывело на поверхность то, что меня гложет. Вина. Жестокое чувство вины. Если бы я не остановила... Впрочем, все уже в прошлом. И изменить ничего уже нельзя. По щеке скатилась одинокая слеза, упала на одеяло, да там и растаяла... Я прикоснулась губами к его виску, чтобы поверить, что он тут, рядом со мной. Жив, дышит, по его жилам течет кровь. - Если ты меня слышишь, - внезапно даже для себя прошептала я ему на ухо, - то знай. Я люблю тебя и ужасно сожалею, что поступила так. Как бы я хотела все исправить, и дать тебе выстрелить ему промеж глаз. Но и ты меня пойми, я прожила с ним почти всю зиму. И я поняла, что ему просто не хватает банальной заботы. О нем никто не заботится так, как должны. И я хотела ему сделать прощальный подарок. Прости меня, я же не знала, что он растопчет. Что ж. Он заслужил. Хотя, я его простила. Несмотря на все, что он совершил. Надеюсь, ты тоже меня простишь. Так же, как и я его. - Ты хочешь прощения? - внезапно прошептал Сиэль. От неожиданности я вздрогнула. Теперь, я уверена, что не сплю. - Ты была давно прощена. Я не смогла ничего ответить, только накрыла его губы своими, растворяясь в долгожданном, чистом и сладком поцелуе. Конец? Как бы я хотела сказать, что это так... но нет. Давайте перенесемся назад в прошлое, зайдем в офис отца Ангелины и откроем его дневник... что же мы там увидим? Запись первая. 20.09.14. 23:49. Я, отец испытуемой, начинаю вести дневник исследований. Об эксперименте не знает ни одна живая душа. Из-за того, что наша компания обанкротилась, мы не можем продолжать тестировать наш препарат масштабно. Но я верю, что совершу прорыв в науке! Всего одна таблетка в день, и память улучшится после первого же применения. Через несколько дней заметно выше станет трудоспособность! А через месяц применения она будет знать всю школьную программу наперед! если, у меня все получится Начну пока что с мелких доз. Не знаю, как ее организм отреагирует на это лекарство. Запись вторая. 21.09.14. 23:34. Она не заметила, как я подсыпал ей таблетку в завтрак. Прекрасно! И это для ее блага. Вечером, когда она вернулась из школы, ничего нового не произошло. На первый раз ничего, конечно же, не проявится. Будем ждать эффекта в ближайшие дни. Запись третья. 26.09.14. 22:56. Получилось! У меня получилось! Успеваемость Лины стала заметно выше, уменьшилось время выполнения домашних заданий. Таблетка работает! Может, стоит увеличить дозу? Запись четвертая. 28.09.14. 21:47. Лекарство действует просто изумительно! Я не ожидал такого эффекта! Уже через неделю применения все показатели превысили норму. Ужасно, что правительство не может больше финансировать нас. Мы бы могли совершить грандиозный прорыв в науке XXI века. Что же, продолжу наблюдение. Запись пятая. 21.10.14. 23:07. Тест продвигается прекрасно. Но сейчас не об этом. Скоро у Лины начнутся каникулы (27.10.14-05.11.14), а, значит, совсем скоро состоится наша с женой недельная поездка на дачу. В эту неделю придется прекратить курс таблеток. Вот, можно будет узнать, что произойдет, если отменить препарат... Запись шестая. 25.10.14. 17:14. Завтра с утра мы оставляем Лину одну. С завтрашнего дня она перестает принимать лекарство. Жаль, что не получится наблюдать за ней вот так, как я сейчас, но после этого... Надо будет подробнее расспросить про неделю в одиночестве. Запись седьмая. 05.11.14. 23:55. Когда она нас встретила на пороге, вела она себя нервно. Это не в ее стиле. На расспросы она лишь отмахивалась, как и обычно, но что-то в выражении ее лица изменилось. Вопрос: "чем занималась все это время?" вообще ввел ее в ступор на несколько секунд. Казалось, она что-то очень быстро соображает, но потом, пожав плечами, она говорила, что делала все, как и обычно. Жена сказала, что не видела Лину онлайн ни на каком сайте, что показалось ей странным еще тогда. Да-да, это все подозрительно. Пожалуй, пока что не буду давать дочери эти таблетки. Запись восьмая. 07.11.14. 23:48. Боже, что я натворил! Сегодня она была увезена в реанимацию с жуткой головной болью. Она постоянно твердила, захлебываясь слезами, что слышит ИХ. Кого ИХ - я не разобрал. Врачи говорили многие неутешительные вещи... они говорили... что у нее... поврежден мозг. Она уже никогда не станет такой, как прежде. Жена плачет, укоряет себя. Что же я наделал! Запись девятая. 08.11.14. 07:56. Кома. Она впала в кому ночью. Никто даже этого не заметил. Ублюдки. Запись десятая. 08.11.14. 23:41. Врачи говорят, что она никогда больше не проснется. Но я верю, что моя девочка справится. Она сможет выкарабкаться. Запись одиннадцатая. 09.11.14. 23:52. Жена не отходит от кровати Ангелины. Она сидит и плачет целыми днями. Ничего не ест, не реагирует на слова. Я боюсь потерять их обоих. И все это из-за меня... Запись двенадцатая. 11.11.14. 23:43. Жена уже который день не проявляет признаков жизни. Она сидит у кровати и смотрит в одну точку. Я впервые за много лет выпил бутылку водки в одиночку. Главное, не начать снова! Запись тринадцатая. 24.01.15. 15:37. Сегодня у Лины чуть не остановилось сердце. Ее чудом вытащили. На том свете уже одной ногой... А вот Марине уже ничем не помочь. Ее увезли в совсем другое место... один я остался. БУДЬТЕ ПРОКЛЯТЫ, ТАБЛЕТКИ, БУДЬ ПРОКЛЯТО, ВСЕ. БУДЬ ПРОКЛЯТ Я. На самом деле, это я во всем виноват. Но я знаю, она видит сны. Надеюсь, ей там лучше. На этом записи обрываются. Они больше никогда не будут продолжены. А теперь, перенесемся в палату под печальным номером 13, где лежит бледная, от природы кудрявая девочка, с уже отросшими до плеч волосами, и абсолютно седой мужчина. Он сидит, скрючившись, на узеньком диванчике. Смотрит только на нее. На свою дочь, которой он доставил столько страданий. Вспоминая о своей жене, которой уже все равно. Он часто думал, что ему больше не за чем жить среди людей, не опустившихся в своих глазах. Он хотел свести счеты с жизнью, но потом он понял. Умрет он - умрет и Лина. Почему? В этом мире все основывается на деньгах. Просто так ее занимать палату не оставят. Если закончится источник дохода, девочку отключат от аппарата жизнеобеспечения. Поэтому, жить дальше - единственный подарок, который он может подарить сейчас своему ребенку, которого он погубил сам. Своими же руками. Он мог только жить дальше с ужасной болью за всех родных. Порою он оставался только со своей дочкой и виной наедине. Он корил себя. Но уже ничего нельзя изменить. А Лина, тем временем, действительно видела сон, в котором влюбилась, хотела счастья, убила, продала душу... И в самые простые моменты она была счастливее всех на свете.