Lullaby of death (Колыбельная смерти)

В ту зиму всю Францию завалило мягким, искристым снегом. Город Авиньон был не исключением. Он погряз под этой чистой, искристой, невинной пеленой. Целыми днями валил красивый, но холодом своим безмерно жестокий снегопад. Не дай Бог кому-либо оказаться за пределами города во время метели. Казавшийся таким приветливым, ураган снежинок резал лицо, сдирая нежную кожу, и обхватывал своими ледяными пальцами горло, заставляя жертву давиться холодным воздухом, пока не наступит конец. Впрочем, иногда проглядывало солнце. Маленькие дети выбегали на улицу, в упоении забрасывая снежками какого-нибудь проходящего мимо немощного старикашку. Но в тот день стояла кромешная тьма. К вечеру небо погрязло во мраке, испуская огромные потоки ледяных хлопьев. Было воскресенье, но большинство народа вёе же добралось до церкви, и теперь верующие люди пытались согреться на жёстких лавках, внимая словам пожилого священника. Они встретились сразу после церемонии. Мальчишка лет пятнадцати, с небрежно убранными за уши чёрными, как смоль, волосами, и бледной, как сахар, кожей, стоял посреди крохотной комнатки, где «обитал» Святой отец. Со скучающим видом юноша выслушивал его речь о том, как стоит вести себя в церкви, тем более слуге Господнему. И неожиданно холодную тишину храма и хриплое ворчание священника нарушил навязчивый стук в главные двери церкви. Юноша поспешил избежать нравоучительных речей, и с нескрываемым трепетом понёсся открывать дверь. Кого могло принести в столь поздний час, ещё и когда за окном бушует такая метель? С любопытством в глубоких карих глазах мальчик с тяжёлым скрипом отворил дверь церкви. В лицо ударил поток ледяного воздуха, а щёки резануло острыми снежинками. На пороге лежала корзинка, из которой доносился душераздирающий плач ребёнка. - Святой отец! Снова подкидыш… – почти скучающим тоном прокричал мальчик и, вздохнув, поднял корзину, занеся её в помещение. Ребенком оказалась девочка, вполне здоровая, не уродливая. Ведь уродцев часто либо убивали, либо приносили к вратам церкви. Девочку оставили в монастыре и дали ей имя Аннета. *** Шли годы. В Авиньоне стали всё чаще упоминать о ведьмах и Демонах. Казалось, это стало новой модой - заводить подобные разговоры. Так же стали большее внимание уделять Инквизиции. Юных девушек сжигали за красоту, за цвет волос, за поведение, даже за родинки, если таковые были «не на своём месте». И однажды на престол взошёл вице-Инквизитор, хладнокровный и расчётливый, прекрасный внешне и ледяной внутри. Ледяной, словно метель когда-то. Из несносного юнца с вечно чумазым носом он вырос в красивого мужчину. Его любили все. Его любили женщины, его любили мужчины. Старые и молодые, богатые и бедные, красивые и уродливые. Только он не любил никого. Однажды став Инквизитором, он выделил себе один авторитет: Господь. И никто не смел осквернять имя Божье, а те, кто позволял себе подобное, были мгновенно отправлены на эшафот. Имя этого мужчины было – Себастьян Михаэлис. Вставший один раз во главе столь жестокого общества, больше никто не смел даже подумать занять его место. Он приговаривал к смерти женщин, словно они были собаками. Один неправильный взгляд, одно косое движение.… и её силуэт сгорал в пламени. Себастьян не был виноват в том, что не мог полюбить. Таким его воспитала церковь. Любить лишь Бога. Быть верным только ему. Мать он не помнил, она умерла, когда он был ещё грудным младенцем, ничего не смыслящим. Рядом был только отец, и то недолго. Один раз он уехал и больше не вернулся. Оставшийся на попечение монахинь, мальчик так и не узнал, бросили его, или же отца убили. Или же он погиб из-за несчастного случая. Но мальчик был слишком юн, поэтому, уже год спустя, он помнил лишь то, что его мать – Святая дева, а отец – сам Господь. Материнскую ласку и отеческую заботу ему заменили Библия и молитвы. В них он научился искать скрытый смысл, некие послания свыше, адресованные только ему. И к восемнадцати годам, мальчишка, даже иногда позволяющий себе шалость, как и любой нормальный ребёнок, превратился в серьёзного юношу. После смерти Священника, который воспитывал его, Себастьян стал совершенно самостоятелен. Он изучал древние книги, путешествовал по Франции и другим странам, собирая интересные факты и сведения. И, в конце концов, его стали называть "отец Себастьян". Вернувшись в Авиньон, он стал служить той самой церкви, в которой вырос. Казалось, его упорству нет конца. Юный Инквизитор участвовал во всех судебных разбирательствах над теми, кого обвинили в сговоре с Дьяволом. И большинство дел было выиграно благодаря именно ему. После его приговора жертву незамедлительно отправляли к смертному одру. Только для них это всегда был эшафот. Наверное, трудами всей своей жизни Себастьян мог назвать книги, которые написал. То были «Замечательная история одержимости и раскаяния», или же трактат «Пневмология, или рассуждение о духах». Действительно. Потусторонний мир стал для него интересней, чем сама жизнь. Он в упоении изучал Демонов, способы заключения с ними контрактов, хотя и ненавидел всё это. Его мечтой было избавить мир от жестокости, от насилия. Забавно, ведь такие мысли чаще всего посещали его именно в тот момент, когда в стог сена отлетала голова очередного казнённого. Но чем больше протекало времени, тем сильнее молодой мужчина понимал, как он одинок. Вначале за подобные мысли он вставал на колени перед Богом, и собственноручно избивал себя плетью, в наказание. Но годы шли, и это чувство начинало ненавистным червячком грызть его израненное сердце. Служение Богу было для него всей жизнью. Но иногда он шёл по улице, смотрел на семьи и завидовал. Совершал грех, но ничего не мог с собой поделать. Такие счастливые улыбки. В церкви он часто видел крещение. Женщины были такими радостными, равно как и их мужья. И Микаэлис ночами напролет пытался заглушить в себе ту боль. Он навсегда отказался от этого. У него никогда не будет детей, любимого человека. Но с течением времени Себастьян перестал корить себя за сожаление о своей перечёркнутой клеймом Богослужения судьбе. Не он выбрал этот путь, и если бы мог, пошёл бы другой дорогой. Он стал обращать внимание на женщин, природные инстинкты давали о себе знать. Но прикоснуться... вкусить запретный плод? Ни за что. Да, возможно, он был трусом. С самого детства его запугивали, говорили, что он попадёт в Ад, если ослушается Бога. Но эта его жизнь сейчас. Не Ад ли?