Две недели

Приглушённый свет. Идеально чистая прихожая в восточном стиле — низкие столики и диваны, обилие шёлка и расшитых золотом подушек. Дешёвая пародия на гарем. Несколько полуобнажённых слуг в набедренных повязках — мальчикам нет и семнадцати. Все — стройные и гибкие, с одинаково склонёнными головами, чтобы ненароком не встретиться с посетителем взглядом. Здесь это не принято. Зато принято нечто другое. Один забирает у меня трость и перчатки, другой помогает снять плащ, делает это легко и изящно, чтобы я не почувствовал прикосновений. Я сухо киваю и прохожу в игровой зал. Отказываюсь от услужливо предложенного вина, сегодня я — не зритель, а участник действа. Не знаю, кому пришла в голову эта идея. Не знаю, кто владелец клуба. Никто не знает. Говорят, изуродованный войной аврор, потерявший ногу и скрывающий покрытое грубой коркой шрамов лицо под маской. Говорят, богатая избалованная жена французского Министра Магии. Говорят, всемирно известная магловская певичка-лесбиянка. Кем бы он ни был, название для этого маленького грязного болотца, последнего приюта для прогнивших, он подобрал очень верно. «Морок». Кошмар, иллюзии и обман. Эфиальт, демон-душитель у греков. Суккуб или инкуб, сладострастный демон-любовник — порок и похоть. Нечто запретное. Сюда приходят не только играть. Сюда приходят проигрывать. Проигрывать случайности. Нелогично, нерационально. Здесь… нет возможности блеснуть интеллектом. И нет соблазна нарушить правила и смухлевать по одной простой причине — исчезнет всё удовольствие. Именно это и нужно для сливок волшебного общества, недобитых и выживших, но искорёженных прошлой войной. Игра — смесь рулетки и пари. Только играют чаще всего не на деньги и драгоценности, а на безопасность и комфорт, моральные принципы и удовольствие, на всё, что придёт в голову, — а это очень и очень много, учитывая состояние голов современной элиты, задыхающейся в собственном богатстве, сходящей с ума от однообразия. Табу одно — никаких увечий и смертей, хотя раньше существовала практика случайных заклятий в специально заколдованной волшебной палочке, когда, приставляя её к солнечному сплетению, не знаешь, согнёшься ли от щекотки, покроешься волдырями или увидишь зелёную вспышку. Как это должно быть мучительно сладко — в последний миг перед смертью вдруг почувствовать настоящее биение жизни, настоящую безысходность и обречённость… неподдельный испуг. Что приводит сюда?.. Банальная скука. Простое желание глотнуть свежего воздуха. Чтобы чувства вспыхивали и переливались, поигрывая томительной остротой. Чтобы делать что-то как в последний раз — с полной самоотдачей. Или как в первый — неумело и неловко, замирая от головокружительной новизны. Чтобы кто-то — его величество случай — заставлял нас ломать себя, раз уж мы так не хотим менять-ся. Как я уже говорил, проиграть для таких покорёженных душ и сущностей — истинное блаженство. Например, за мной стоит Кейт Мур, для рядовых слушателей Маградио она — знаменитейшая Дорогуша Джейн, а для клиентов самого элитного в Европе борделя — Госпожа Мими, просто и коротко. Через её коллекцию страпонов кто только ни прошёл — от коллеги по группе Сладенькой Сью до Министра Магии. Я узнаю флёр её духов — жасмин, цветущий апельсин, сандал, имбирь и мёд. Тёплый и тягучий. На прошлой Игре Госпоже Мими пришлось позволить какому-то мелкому чиновнику с обвислым животом и уродливым курчавыми завитками волос по всему телу привязать себя к вешалке в гардеробе и отхлестать плетью. Разумеется, с последующим продолжением. Её чуть не стошнило прямо там — от отвращения и унижения. Только вот глаза выдавали с головой — в них плескалось дикое, животное удовольствие от подчинения. Все хотят подчиняться. Те, кто сам не может себе этого позволить, кому не хватает смелости разрушить свою жизнь собственными руками... ходят сюда проигрывать. Сегодня — моя очередь, и я, немного помедлив, занимаю место за игровым столом. Мой соперник уже занял своё, и я узнаю его даже в дорогой мантии, даже сквозь маску. Поттер. Что ж. Тем интересней будет совершить то, что я задумал. Тем унизительней уступить — и тем желанней. По правилам Игры всё, кроме стола игроков и белой рубашки крупье, тонет в темноте. Порошок Мгновенной Тьмы — одна из двух вещей, за которые Фред и Джордж Уизли заслуживают огромного мраморного изваяния в центре Косого переулка. Вторая — то, с чем так яростно борется сейчас Поттер и весь его Аврорат. И то, благодаря чему золото в семейном сейфе Малфоев удобней считать не в галлеонах, а в килограммах. «Грёзы наяву». Теперь уже — их усовершенствованный вариант. Смесь лёгкого наркотика, не опасней настойки успокоительных трав в Умиротворяющем бальзаме, и абсолютно безвредных чар иллюзии. Ни побочных эффектов, ни привыкания. В теории. «Всего одно простейшее заклинание, и вы переноситесь в тридцатиминутную грезу, сверхвысокого качества и высшего уровня реалистичности, которая легко вписывается в школьный урок средней продолжительности и практически не идентифицируется. Побочные действия: отсутствующее выражение лица и незначительное слюноотделение. Возрастные ограничения: не отпускается детям до 16 лет».(1) На практике — единственное вещество, не обещавшее доброту, красоту, равенство, справедливость, удовольствие и множественные оргазмы… а подарившее всё это загнанным, затравленным, уставшим и потерявшим смысл жизни. Одно из немногих веществ, удостоившихся особого вето Министерства. За изготовление — Азкабан. За распространение — Азкабан. За употребление — Азкабан. И вот передо мной сидит глава Аврората, спокойно и напряжённо изучает сомкнутые в замок пальцы. Уж он-то понимает, согласно этому постановлению по мне плачет Азкабан в кубе. Но здесь Игра, только она имеет значение. Подумать только. Я и Поттер. Лица скрыты масками, но всё это — дешёвая бутафория. Все здесь друг друга знают, а некоторые даже стараются заводить реальные знакомства с членами клуба — там, на поверхности, в другом мире. Исключительно для того, чтобы знать, какую ставку сделать здесь, какую запросить цену. Потому что тут всё настоящее, в отличие от реальной жизни. Война… оставляет шрамы. Война заставляет ценить каждое мгновение — но только пока длится бой. Пока пахнет палёной кожей, а перед глазами полыхают слепящие вспышки заклятий. Когда наступает мир — дни превращаются в тягучий сироп. Приторный сахар. Тошнота. Раненые ползут сюда, чтобы играть. Снова почувствовать вкус жизни на губах. Поттер поднимает глаза и слегка бледнеет. Узнаёт, конечно же. Крупье протягивает нам две изящных коробочки, покрытых чёрным лаком, с развратным изображением пионов на крышке — ярких, порочно-розовых, с мясистыми лепестками. Абсолютно одинаковых. Наша задача, когда прозвучит сигнал, выбрать любую из них. Если тянемся к одной и той же — всё повторится снова. Но я с первого раза указываю на левую. Как и Поттер, только со своей стороны. Внутри моей коробочки — деревянный шар красного цвета. Значит, у Поттера — синий, и сегодня я диктую условия и назначаю цену. А у него — право отказаться. Поттер медленно кивает. Я беру с края стола небольшой квадратный пергамент и, обмакнув перо в чернильницу, пишу ставку. Теперь очередь за условиями. Пергамент — невзрачного кирпичного цвета засохшей крови, в какой-то момент мне кажется, что я ощущаю её приторный сладковатый запах. На это времени уходит гораздо меньше — в моём требовании всего несколько слов. Первое, что пришло в голову. Единственное, что кажется мне хоть как-то соизмеримым с тем, что готов отдать я. Аккуратно складываю листок вчетверо — крупье мягко забирает оба пергамента и кладёт рядом с Поттером. По правую сторону. Это сделано для того, чтобы я не смог изменить своё решение после того, как противник даст согласие на продолжение. Поттер едва заметно поводит плечами, чувствует десятки пар устремлённых на него глаз. У выбравшего коробочку с синим шаром есть всего два шанса отказаться от Игры — когда он лишается возможности диктовать свои условия… и сейчас, когда он развернёт пергамент с моим предложением. Если Поттер не сочтёт его достаточно ценным, чтобы продолжить Игру, он положит пергамент тыльной стороной на середину стола и уйдёт. Наши места займут следующие. Если же он согласится… то ему придётся играть. Независимо от того, каковы будут мои требования. Их он прочтёт позже. Уловка Игры — ты соглашаешься на условия выигрыша, никогда не зная, сколько потеряешь. Игра сталкивала меня и Поттера всего единожды. Он хотел, чтобы я продал ему контрольный пакет акций «Волшебных Вредилок». Тогда я отказался, что и позволило мне потом, избавившись от магазина, оставить себе полное право на «Грёзы». Как он у меня вообще оказался?.. Игра. Игра. Ещё раз Игра. Теперь отступиться может он — но не делает этого. Потому что умудряется быть правильным даже тут. Не может не думать о работе. А я предложил ему ниточку, которая приведёт его ищеек прямо в сердце индустрии «Грёз». И мы играем. Правила очень просты — случайность. Всегда случайность. Никакой магии. В любой момент преимущество может превратиться в причину поражения. Например, сейчас, когда ведущий раскладывает перед нами пять карт рубашкой вверх. Красная, синяя и три белых. И свою судьбу тянет Поттер, теперь это его право. Красная — повезло мне, я освобождаюсь от выполнения обязательства в случае поражения. Синяя — останусь ни с чем, если выиграю. Но Поттер выбирает белую, так чаще всего и происходит. Значит, в договоре не будет изменений. Теперь он может развернуть коричневый пергамент и прочесть мои условия. Бледнеет. Закусывает губу. Смотрит на меня — так пристально, что мне кажется, я вижу зелёный проблеск в прорезях маски. Затем, пригубив бокал вина, кивает. А что ему остаётся делать?.. Мне всё равно. Я пришёл проиграть. Поэтому мне легко доставать из увесистого мешка приятные, нежные и гладкие на ощупь деревянные шарики. По одиннадцать на раунд. Нужно просто вытянуть больше своего цвета. Мой — красный. Синий — Поттера. В основном в мешке обычные, покрытые простым прозрачным лаком. Есть несколько чёрных и белых: белый — моментальный проигрыш в раунде, чёрный — победа. Не ищите здесь логики. Здесь её нет. Здесь судьбы людей решаются кусочками дерева — просто уставшие от жизни волшебники хотят развлечься. Сначала выигрывает Поттер. Потом я. Дважды. Снова Поттер. Последний раунд. Для того, чтобы заработать победу в нём, — нужно проиграть. Тут логика безупречна. На шестом ходу я вытягиваю белый. У Поттера ещё есть шанс — достать из мешка такой же… Но сегодня не та случайность. Он разжимает кулак с зажатым в нём приговором и вздрагивает всем телом. Низко опускает голову. На шее проступают красные пятна. Швырнув синий шарик на стол — тот неслышно прокатывается по скатерти и падает на пол, — он сухо кивает мне и, тяжело развернувшись, расталкивая все ещё невидимых из-за чар зрителей, пробивается к выходу. Неудивительно. Он только что проиграл мне своего младшего сына. На две недели. Случайность. ______ (1) — "Принц-полукровка", с. 124 по РОСМЭНу