Ашикаби-(полу)ангел

      Все расселись вокруг столика. Мия задумчиво поглаживала поварёшку, которая лежала у неё на коленях. Пен-Пен лежал на спине в уголке: видимо, ему тоже интересно было послушать.       — Итак... Продукты снесли нам пол забора, — подытожила Мия.       — Ага, — кивнула Мацу, настороженно глядя на хозяйку.       — Не мешай, Мацу-тян, я думаю. Итак, Рэй-тян продуктами снесла пол забора. Продуктами. А Карасуба не смогла её задеть... Так?       Хомура, стиснув зубы, аж затрясся. Его раздражало созерцательное спокойствие Мии.       — Мия-сан, — сказал он. — А если бы Рэй-сан не умела ничего? Она бы погибла!       Мия недобро на него посмотрела.       — Но она не погибла, — парировала она. — И это единственное, что имеет значение, разве нет? Или бы вы предпочли, чтобы Карасуба успешно её зарубила?       — Конечно, нет!.. — возмутился было Хомура, отчаянно пытавшийся сообразить, где его успели наколоть.       — А раз нет, — улыбнулась Мия, — то, будьте добры, сядьте и помолчите. К тому же, я пока вообще не понимаю, почему Карасуба атаковала именно Рэй-тян. Она ведь ашикаби, а не секирей, и никаких правил пока просто не могла нарушить.       — Действительно. Может, дело в полётах? И тогда нам стоит ждать, что на Рэй нападут ещё не раз в самое ближайшее время?       — Может быть... А что скажет Мацу-тян?       — Ну... — Мацу оттянула пальцем воротник и сделала несколько глубоких вдохов. — Я... могла... сильно испугаться... очень сильно! Ну и — совершенно ненамеренно, прошу заметить...       — Мацу!       — ...совершено ненамеренно спрятаться за ней, — потупилась она.       — Ты. Спряталась. За Рэй? — спокойно сказал Хомура.       — Ага, — кивнула Мацу, боясь поднять взгляд.       — Убью, — спокойно сказал парень и встал.       — В поместье Идзумо запрещено насилие! — резко сказала Мия и, взмахнув поварёшкой, непостижимым образом дотянулась ею до лба почти вставшего парня. — Мацу в любом случае не смогла бы спасти Рэй-тян, как не смогла бы спасти и себя, Кагари-сан.       — Но если бы она не спряталась за спиной нашей ашикаби, Карасуба удовольствовалась бы ею! — горячо возразил тот.       Мацу резким движением подняла голову. Она уставилась в искажённые яростью черты лица Хомуры широко распахнутыми глазами, встала, как сомнамбула, и медленно пошла к двери.       — Мацу! — воскликнула Мия, вставая. Она догнала девушку, но когда взяла её за плечо, та вырвалась и убежала вверх по лестнице.       Мия развернулась к Хомуре и так на него посмотрела, что тот непроизвольно отодвинулся поближе к своей ашикаби       — Во-первых, — заговорила хозяйка, — неизвестно, что же Карасуба могла бы устроить, будучи той, кто она есть. А во-вторых, вы только что сказали о Мацу и при ней же, что она должна была умереть от рук Карасубы. И это после всех ваших упрёков в мой адрес? Как нехорошо, Кагари-сан, — Мия покачала головой. — Как лицемерно. Я была о вас лучшего мнения.       — Вы не понимаете! — воскликнул Хомура.       — Я всё понимаю... А теперь, не мешайте. Скажи-ка мне Рэй-тян... Это ты ведь своим «светом души» несла продукты?       — Да, — сказала Рэй.       — И он же защитил тебя от Карасубы?       — Да.       — Она очень сильная секирей, — напряжённо сдвинула брови Мия.       Рэй никак это утверждение не прокомментировала.       — Знаешь, — продолжила женщина, — нам полезно будет знать все твои способности. Что ты вообще можешь? Мы раньше думали, что ты умеешь только летать, но это, очевидно, далеко не всё.       — Ходить, — ответила Рэй.       Мия только вздохнула.       — О да, ты можешь ходить... Ками-сама, Рэй-тян, ты можешь хоть раз по-человечески ответить?!       — Могу.       Ладонь Мии со звонким шлепком встретилась с её же лицом.       — Что ты можешь такого, чего не могут люди? — вмешался Хомура.       — Управлять светом души. Открывать свои врата Гафа. Произвольно реформировать Лилим... — начала перечислять Рэй.       — Врата Гафа? — перебил её Хомура, который уже слышал о какой-то комнате Гафа от Рэй раньше.       — Кагари-сан! — искренне возмутилась Мия. — Вы не будете обсуждать с Рэй-тян такие темы, будь она хоть сто раз ваша ашикаби!       И, выпустив Маску на свободу, огрела парня поварёшкой изо всех сил.       — Да за что?! — схватился Хомура за шишку.       — За разврат в стенах поместья Идзумо! — грозно потрясла Мия кулачком.       — Какой ещё разврат?! — удивился бедняга.       — Не пытайтесь меня обмануть, Кагари-сан! Вы наказаны. Никакого обеда! (Хомура насупился и нехотя замолчал.) А ты, Рэй-тян, лучше скажи, что может твой свет души?       — Защищать. Перемещать. Атаковать. Созидать. Разрушать.       — Атаковать? — заинтересовалась Мия.       — Да.       — Это как ты атаковала Карасубу? Кстати, что ты такое с ней сделала?       — Не атаковала. Отбросила.       — Отбросила... — Мия посмотрела чуть в сторону. — Но секирей должна была пережить падение с такой высоты без особых хлопот...       — Сильно отбросила, — уточнила Рэй.       — Ну хорошо... — с сомнением ответила хозяйка. — А что с созиданием? Что это значит?       — Сотворение жизни.       — Стой, так ты можешь создать живое существо? — искренне удивился парень.       — Нет.       Хомура вздохнул. Мия только сильнее задумалась.       — А сотворить жизнь? — спросила она.       — Нет, — ответила Рэй.       — И почему же?       — Моя комната Гафа пуста.       — Опять комната Гафа, — вздохнул Хомура. — А подробнее мож...       Мия снова сконцентрировала за своим плечом Ужас.       — Хватит об этом, Кагари-сан!       — Но почему? — возмутился он, слегка отпрянув.       — Потому что такие разговоры с девочками лет четырнадцати — лейтенанты они или нет, ашикаби или нет, путешественницы во времени или нет — для мужчин хоть бы и вашего невеликого возраста не-при-ем-ле-мы.       — Я сдаюсь, — уныло ответил Хомура. — Я ничего не понимаю. Это заразно, Мия-сан, раньше я не понимал только Рэй-сан.       Мия фыркнула и повернулась к девочке.       — Слушай, Рэй-сан, а насколько хорошо тебя защищает твой свет души? — спросила она. — Хотелось бы знать, чего от тебя ждать в будущем, на что рассчитывать.       — Хорошо.       — Нет, насколько?       — Очень хорошо.       Мия вздохнула.       — Но ведь какой-то предел у твоей защиты есть? Может, ты знаешь, каким оружием его можно пробить? Не подумай, что мы собираемся его использовать, скорее, нам стоит знать, от чего тебя требуется оберегать.       — Знаю. Копьём Лонгиния, — ответила Рэй.       — Обычное копьё? — уточнила Мия.       — Нет.       — Эм... Рэй-тян, понятия не имею ни о каком особенном копье, но есть же и такая вещь, как ядерное оружие. Оно-то точно твой щит пробьёт. Но нам желательно знать, какое наименее мощное оружие способно угрожать тебе. Нам нужно, так сказать, пороговое значение, чтобы примерно понять, какие секирей для тебя опаснее.       — Никакие.       — Мия-сан... а с чего вы вообще взяли, что она знает? — вмешался Хомура.       — Может быть, потому что она военная?.. И, кстати, как понять — «никакие»? Неужели твой щит настолько хорош?       — Да.       — И огнестрел выдержит? — подняла Мия бровь.       — Да.       — И гранаты?       — Да.       — И зенитные ракеты?       — Да.       — И лазеры спутников МБИ? — горько усмехнулся Хомура. Мия удивлённо посмотрела на него.       — Да.       — И прямое попадание стратегической ядерной ракеты? — усмешка стала совсем уж грустной.       — Да.       — Мощностью от пятидесяти мегатонн?       — Да.       — Хватит! — нахмурилась Мия. — Я поняла, к чему вы клоните. Но нам нужно знать, от чего ваша ашикаби может защищаться.       — Об этом явно не её спрашивать нужно, — Хомура вздохнул.       — Да уж понятно, — покачала головой Мия.       — У вас по-прежнему есть парочка вопросов к её полковнику?       — Фуюцки? Тот, что выдал ей оружие?       — К нему.       — Вообще-то, есть. Но мы уже столько удивительного со стороны Рэй видели, столько пугающего, что лучше бы сразу добраться до тех, кто всем там заправляет.       — Так пусть Мацу разузнает! — вскинулся Хомура. — Я могу прямо сейчас сбегать к ней.       — Бесполезно, мы уже искали, ни Рэй, ни Фуюцки просто не существуют официально, хотя теперь на Рэй есть данные, да и то лишь потому, что МБИ выдали ей карточку и завели личное дело. А потом, Кагари-кун, не вам просить что-либо у Мацу-тян.       — С чего бы это вдруг?       — Ну, даже не знаю... Быть может, потому, что вы фактически сказали ей, что она должна была умереть?       — Но ведь так оно и есть! — вспыхнул Хомура.       — Вы меня огорчаете, — покачала Мия головой. — Вы ждёте от Мацу самопожертвования. Ради ашикаби. А она ждала от неё защиты.       — К чему вообще эти пустые слова? Кто кого должен защищать, в конце концов?!       — Не знаю. Возможно, дело в том, что секирей своих ашикаби чувствуют? По крайней мере, должны? И Мацу-тян могла почувствовать, что ашикаби в состоянии её защитить.       — Да вы только что это придумали! — возмутился парень. — Я о таком ни разу не слышал.       — Может быть, и не слышали, но это не отменяет того, что такое, вообще-то, возможно. Всё-таки, Такехито, — она печально улыбнулась, — был моим мужем. И мне многое известно о том, что лежало в истоках плана Секирей.       — А по-моему, вы просто прикрываете её, — раздражённо сложил он руки на груди.       — Разве это плохо? Бедная девочка и так казнит себя за то, что спряталась за ашикаби. И в это время вы говорите ей, что лучше бы она отдалась на милость Карасубе. А вы представляете, что та могла бы сделать с Мацу? Ведь это была бы судьба хуже смерти. Не говоря уже о том, что Рэй она бы не пощадила и наигравшись с Мацу.       Хомура встал и прошёлся вдоль стенки, старательно обходя пингвина, который недовольно смотрел на него.       — Рэй-сан, ты больше не выйдешь из дому, — наконец, повернулся он к своей ашикаби.       — Не выйдет, а? — вступилась за Рэй Мия. — Вы готовы ограничить её свободу? Ками-сама, я и не знала, насколько сильны в вас плотские желания... — в очередной раз покачала она головой, прижав ладони к щекам. — Вы представляете себя шейхом?       — Что за глупости?!       — Но ведёте вы себя так, — мило улыбнулась Мия. — Хотите запереть её, никуда не отпускать. Если дело лишь в её безопасности, то вы могли убедиться, что меч Карасубы её не взял, летать Рэй-сан умеет, да и саму Карасубу она обезвредила, пусть и на время. Вы по-прежнему считаете, что ей опасно ходить о улицам?       — Считаю, — упрямо гнул свою линию Хомура.       — Да не опаснее, чем Сео, — фыркнула Мия. — Он ведь способен нейтрализовать силы любых секирей. Разница лишь в том, что обычные люди могут ему повредить, а Рэй, по всей видимости, — нет.       — Зато полно людей необычных, например, тех, благодаря кому у неё и есть все эти способности, — парировал Хомура.       — Тоже верно, — задумалась Мия. — Ну что же, тогда она не выйдет из дому одна. Собственно, это раньше никогда и не обсуждалось.       Хомура смущённо почесал в затылке:       — Ну, собственно, я и имел в виду, что она не выйдет из дому одна. Но ещё она не выйдет с Мацу. Я ей не доверяю.       — Пусть так, — благосклонно кивнула Мия, — но только если за ними некому будет присматривать.       — Присматривать? — удивился Хомура.       — Именно, — Мия кивнула вновь. — Мацу-тян всё-таки секирей Рэй-тян. И ей нужно общение с ней, а срок её наказания истёк. Так что в следующий раз я просто или пойду с ними, или буду присматриваться издалека. А пока, Кагари-сан, сходите и извинитесь перед Мацу-тян.       — Что?       — Или вам придётся испытать на себе моё неудовольствие, — снова улыбнулась хозяйка, в который раз за день позволив сформироваться жуткой маске. — И не волнуйтесь, что опоздаете к столу, обеда вам всё равно не достанется.

***

      Темнота. Темнота окружала её. Ушла жажда крови, ушла ярость, не было ничего — только боль. Сначала острая, резкая; затем — тупая. Потом прекратилась и она.       Карасуба словно плыла в океане из густых чернил. Было тяжело дышать и рассуждать здраво. Звуки — причиняли боль. Мысли — причиняли боль. Попытки открыть глаза — причиняли боль. Девушке было так плохо, как не было никогда раньше. С каким бы удовольствием она сейчас схлестнулась с Мией: чтобы та добила её.       Вскоре кто-то противно-громко заговорил над её головой.. Нет, не кто-то — Нацуо. Его голос.       — Как она? — загрохотало у неё в ушах. Карасуба не успевала понять смысла слов. Тогда она попыталась открыть глаза — и не смогла.       — Она в очень тяжёлом... — прогрохотал другой голос, почти сразу затухнув.       Но другие голоса как будто хотели переиграть его, и зачастили, каждый на свой лад:       — ...жизни ничто не угрожает, иначе бы она сразу...       - ...так, а теперь взяли и покатили...       Как громко! Даже не без попыток вслушаться Карасуба смертельно устала от этих голосов. Они утомляли её. Они истощали её. Усыпляли...       Вспышка боли.       — ...осторожнее, мать вашу!!! Криворукие обезьяны, какого...       ...Но всё не прекращались. Не смолкали. Не отпускали.       — ... да, Таками-сан, нарочно...       - ...искалечила его сестру...       - ...где анестезиолог?..       - ...я те дам «без наркоза»!..       В итоге, усталость и боль стали такими невыносимыми, что Карасуба уснула. Голоса уплыли в бесконечность, вместе с нею самой.       Потом вернулись ощущения. Особенно не очень приятные: слегка тошнило, кружилась голова, но в остальном — терпимо.       Девушка снова услышала, как кто-то беседует, и, пусть голоса и слышались словно через слой ваты, она могла понимать, что те говорят:       — ...С минуты на минуту очнётся. Человек отходил бы от общего наркоза ещё несколько часов, а она — вот-вот проснётся. Даже странно, ту наркоманку — Мацу, кажется? — еле откачали от передозировки метамфетамина.       «Мацу!» — мелькнула в мозгу Карасубы полная ненависти мысль, которая придала ей сил.       Она распахнула глаза.       Незнакомый потолок. И лампы. Яркие лампы.       Карасуба поспешила скосить взгляд вниз — на своего ашикаби и незнакомого человека в больничном халате и с маской, закрывающей пол лица. Надо бы осмотреться тщательнее, но девушке казалось, что она и головой с трудом сможет пошевелить.       Разумеется, её движения не остались незамеченными.       — Ага, что и требовалось доказать! — оживился врач. — Она пришла в себя, Нацуо-сан. Можете поговорить с ней.       Карасуба слегка шевельнула краешком губ. Можно подумать, что Нацу-кун без подсказки не догадался бы и решил, заметив, что она шевелится, будто она как раз вырубилась.       — Где я? — потребовала Карасуба, но получилось у неё очень тихо и неубедительно. В горле, оказывается, першило: она это поняла, только когда попыталась говорить.       — Успокойтесь. Вы в больнице, Карасуба-сан, — ответил Нацуо.       — Где именно?       — В отделении нейрохирургии. Или в МБИ, если вас прежде всего этот ответ интересует.       Что? Зачем в нейрохирургии? Она не псих! Не псих!!! Ей, что, лоботомию делали?! Да как они посмели?       Убить! Всех убить!       — Что ты сказал? — угрожающе прошипела она. Точнее, она хотела, чтобы это прозвучало угрожающе. — А ну повтори!       — Вы в отделении нейрохирургии, госпожа, — вмешался врач.       — Я слышала, имбецилы! Я вас спрашиваю, какого демона я тут делаю? — зарычала Карасуба... или скорее «заворчала»? Повысить голос у неё не очень получилось.       Нацуо и врач переглянулись. Девушка заподозрила неладное.       — Э-э-э... Понимаете, Карасуба-сама, — осторожно заговорил Нацуо. — Случилось нечто непредвиденное, то есть, вы, наверное, и сами помните... В общем...       Чёрная Секирей прославилась отнюдь не своим терпением. Она попыталась схватить Нацуо за галстук, выбивавшийся из-под халата, но рука едва слушалась её. Побледневший ашикаби отскочил на пару шагов.       — Понимаете, у вас... — врач стрельнул взглядом в сторону Нацуо и тоже отшагнул, так, чтобы ашикаби Карасубы оказался ближе к ней. — А кстати, что вы помните последнее? — фальшиво-участливо спросил доктор, подталкивая хмурого Нацуо вперёд.       — Мацу! — со злобой процедила Карасуба сквозь зубы. — Это всё Мацу! Это наверняка она меня сюда отправила!       — Мацу? Ну, может быть, я пока не в курсе... — заметил Нацуо, не рискуя приближаться к девушке.       Несколько секунд Карасуба собиралась с мыслями, а собравшись — пришла к решению:       — Так, хватит чесать языком. Нацу, здесь нет смысла задерживаться, — сипло сказала она, протягивая ему руку. Но Нацуо не пошевелился, неуверенно покусывая губы. Карасуба не могла до него дотянуться сама: он так и не рискнул слишком близко подойти к ней. — Нацу, мать твою, ты что, намёков не понимаешь? Не видишь, в каком я состоянии?!       — Прекрасно вижу, но, боюсь, не совсем понимаю, чего вы от меня хотите, — осторожно признался он.       — Тупой, что ли? — Карасуба вздохнула. — Я уже очнулась! значит, нет и смысла рассиживаться. Короче, дай мне руку, я встану. И только заикнись хоть кому, что я в таком беспомощном состоянии была. Тебя это тоже касается, — грозно взглянула она доктора, который испуганно сжался и мелко закивал.       — Э-э-э... Насчёт этого, Карасуба-сан... — Нацуо опять отступил на шаг.       — Ты совсем кретин? Ну ладно, я и сама встану. Ох как ты сейчас пожалеешь!       Карасуба попыталась слезть с койки, но не смогла. Её к той привязали ремнями, оставив свободными только руки.       — Какого демона?! — повысила она голос насколько смогла и, вцепившись руками в ремни, попыталась их снять.       — Стойте, Карасуба-сан! — воскликнул врач. — Не надо!       Конечно же, та его не послушала, продолжая возиться с ремнями. Побледневший как мел Нацуо схватил её за руки и, как ни удивительно, успешно смог остановить её.       — Ты... — с ненавистью уставилась она прямо в глаза уже дрожавшему, но всё так же прочно державшему её Нацуо. — Ты труп.       Но он не отпустил её, несмотря на угрозу. Тогда она попыталась хотя бы подтянуть ноги, чтобы лягнуть обнаглевшего ашикаби, но у неё и этого не получилось. Больше того: она их вообще не чувствовала. Как будто на ней не только общий наркоз использовали, как говорили, а и местный тоже.       — Что за чертовщина?! Что за дрянь вы мне вкололи?!       — Карасуба-сан, пожалуйста, успокойтесь, — снова заговорил доктор с безопасного расстояния. — Это для вашего же блага.       — Что ты мне лапшу на уши вешаешь, «для моего же блага»! Ты вообще понимаешь, с кем говоришь, червяк?! — прошипела она. — И вообще — где мой нодати?! Кстати, если вы сейчас же меня не отпустите и не поможете мне встать, то, клянусь шинигами, я сделаю это сама, а потом изрублю вас всех на куски!       — Э... Карасуба-сама, видите ли... — опять попытался объясниться Нацуо.       — У вас сломан позвоночник, — выпалил врач.       Тело как будто потеряло остатки сил. Руки девушки безвольно опустились на койку, и её ашикаби облегчённо вздохнул.       Тишина. Мир казался Карасубе нереальным. Нереально тихим и тусклым.       — Что? — она побледнела. — То есть как это «сломан»? Это... это невозможно! Я секирей! Это ты, идиот, — она хотела указать на врача пальцем, но не нашла в себе сил поднять его, — что-то напутал! Да, так есть, — убеждённо попыталась она кивнуть своим мыслям.       — Боюсь, ошибки быть не может. Если бы я не знал точно, что вас подобрали в достаточно глухом месте, то решил бы, что вас сбил сверхскоростной поезд. Человека от такого удара размазало бы. Простите, но вам придётся тут надолго задержаться.       Остаться парализованной... О таком Карасуба даже не думала никогда. В одночасье стать совершенно беспомощной? Обузой? И... И как же ей теперь пугать своим именем глупых секирей?       — Я... Нет! Этого не может быть... Отпустите меня! — она снова попыталась встать.       — Вы не сможете идти, — покачал врач головой. — И вообще сейчас вас не рекомендуется перевозить.       Карасубе не хотелось верить в сказанное. Но не поверить и сделать себе только хуже она точно не хотела бы.       — Так... Хорошо... Допустим, сломан. Тогда... Тогда живо поставь меня на ноги!       — Мы уже сделали всё, что могли, — успокаивающе заговорил он. — Восстановление идёт так быстро, как только возможно.       Об том что её подлатали, можно было бы догадаться. Не зря же она проснулась на койке?       — Пожалуйста, — заискивающе попросила она, задавив гордость и ненависть. — Пожалуйста, вылечите меня быстрее.       И Нацуо, и врач выглядели так, словно только что встретили на улице бегемота, а тот заговорил с ними. Они переглянулись.       — Быстрее никак не получится, — вздохнул врач. — Самый благоприятный прогноз — месяц, возможно — полтора. И то лишь в силу вашей природы и вложенных в ваше лечение средств. Затем вам понадобится период реабилитации, хотя бы недели две. Однако мы не знаем, насколько вам удастся восстановится. Одно можно сказать точно: вам очень повезло, что дело не дошло до принудительной деактивации. Ещё чуть — и вы бы не пришли в себя.       Не пришла бы в себя? Была на грани деактивации? Но... Но ведь она должна сразиться с Мусуби и убить её! Они обе должны были остаться единственными уцелевшими к концу плана Секирей. А как же она до конца плана доживёт, если её Мацу так легко вынесла? Или всё же не она сама, а её ашикаби? Да какая разница!       — Я... — Карасуба широко раскрыла глаза, и повернулась к своему ашикаби. — Нацуо... Как же так?       — Увы, ничего не могу поделать, Карасуба-сан, — развёл тот руками. — Я не больше вашего рад вашей травме и её последствиям. Всё-таки без вас Дисциплинарный Отряд сильно проигрывает как в боеспособности, так и в степени авторитетности. Так что МБИ попытается как можно быстрее вернуть вас в строй, это я могу обещать вам. А теперь простите, у меня дела.       Он развернулся к двери.       — Не оставляй меня тут! — воскликнула Карасуба. Нацуо обернулся. — Я хочу домой! — добавила она.       — Боюсь, — вмешался доктор, — это не представляется возможным. О, вы можете отправится домой, но тогда ваш период восстановления сильно затянется, и вообще я не поручусь за то, что вы сможете снова ходить. Собственно, такой риск и сейчас существует.       Карасуба закрыла глаза и готова была тихо заплакать, но держалась усилием воли.       Она всех убьёт. Да. Всех.       — Может, вам что-нибудь передать? — вздохнув, спросил Нацуо. — Всё-таки, вы тут и правда надолго. Я могу прислать Беницубасу.       — Да... — рассеяно ответила Карасуба. — Пусть принесёт упаковочную бумагу. С пузырьками.