Когда замерзает кровь

— Что-то Малфоя давно не видно, — заметила Гермиона Грейнджер, переведя взгляд с книжных страниц на хихикающих слизеринцев — Панси Паркинсон и Блейза Забини. — И что с того? Какое нам дело? — угрюмо проворчал Рон и уставился в свою тарелку. Минуту в Большом зале царила такая непривычная для Хогвартса тишина, но идиллию разорвал крик, даже рёв, Уизли. — Чёртов хорёк! Я убью тебя! — прорычал облитый с головы до ног красящим зельем гриффиндорец, выхватывая палочку из кармана мантии. Драко Малфой, а это был именно он, стоял и с презрением смотрел на разгневанного Рона, лицо которого приобрело красный цвет и по яркости могло сравниться только с его шевелюрой. Уизли угрожающе надвигался на парня, а слизеринец только усмехнулся — рыжий напоминал ему дракона, у которого от злости из ушей и ноздрей валил пар. Гриффиндорец уже занёс палочку, готовый произнести боевое заклинание, но рука, упавшая на его плечо, и твёрдый голос друга заставили его замереть. — Прекрати. Кажется, мы уже разговаривали на тему того, что Малфой нам не враг. — Гарри, ты не понимаешь, этот чёртов хорёк… — начал было Рон. — Довольно, — громче произнёс Гарри. — Малфой, — он наконец перевёл свой взгляд туда, где стоял слизеринец, но парня уже и след простыл. Всё это время в Большом зале стояла тишина, но стоило только Гарри с тяжёлым вздохом сесть обратно за стол, как помещение наполнилось тихими перешёптываниями и разговорами. Когда же пришли преподаватели и расселись по своим местам, а на столах появилась вкусная еда, никто уже не обращал внимания на Колина Криви, вжавшего голову в плечи и судорожно сжимающего в руке пустую колбочку из-под красящего зелья.

***

Малфой медленно брёл по пустым коридорам замка и думал. Думал об ужасной тупости Уизли, о непонимающих взглядах Панси и Блейза и о холодных зелёных глазах. Хотя, возможно, эти самые глаза и не были такими, но на него, Драко, они никогда не посмотрят с тем теплом и нежностью, с какими смотрели на друзей и фотографии родителей. Как уже можно было догадаться, эти зелёные глаза принадлежали Гарри Поттеру, Герою, спасшему Британию и весь магический мир. Малфой усмехнулся. Он никогда не был любимчиком Судьбы, но здесь она, видимо, решила отыграться по полной за всё, что раньше спускала ему с рук. Малфой влюбился. Влюбился безнадёжно, безответно, в первый и последний раз. Почему в последний? Да потому что он умирает. Какая ирония — Драко Малфой умирает! Уже через месяц его остывшее тело положат в гроб и поместят в семейном склепе. Парень вздохнул. Во всей этой ситуации ему было жаль только родителей. Люциус всегда возлагал на сына большие надежды, а Нарцисса просто не переживёт его смерти. Драко свернул в другой коридор и оказался в тупике. Подойдя к стене, прижал к ней ладони и слегка погладил холодную поверхность пальцами. По каменной кладке пробежала тёмная искра, скользнула к запястью, обвилась вокруг него и, замерев, растаяла. На стене появилась дверь, отворив которую, слизеринец вошёл в светлую комнату. После долгих блужданий по тёмным коридорам замка солнечный свет, наполнивший помещение, резал глаза. Драко прошёл в дальний угол комнаты и со вздохом опустился в мягкое кресло, прикрыв глаза. Ему так не хотелось думать, но мысли роились в голове, не давая расслабиться. Парень разлепил веки и, окинув помещение взглядом, потянулся к книге, лежащей на стеклянном столике рядом с креслом. Открыв её на загнутой странице, Драко прочитал единственную написанную строчку: «Порой я хочу, чтобы кто-то слышал мои мысли». Остальные листы были чисты. Малфой в раздумьях провёл пальцами по аккуратным буквам. «Кому бы могла принадлежать эта книга? » — подумал он и, отложив её, расслабленно откинулся на спинку кресла и смежил веки. Голова была тяжёлой — сказывались ночи, проведённые без сна. Прошло уже две недели с того дня, когда на него были наложены Замораживающие чары. Это старинное проклятие, запрещённое ещё во времена Мерлина. Оно охлаждает кровь, заставляет медленнее биться сердце; заклинание очень сложное, и потому выполнить его может только чистокровный маг с большой магической мощью. Спасти человека, на которого наложили такое проклятие, может только истинный возлюбленный, половинка души. Драко усмехнулся — его возлюбленный никогда не ответит взаимностью, мало того, он даже не взглянет на него хотя бы с той малой частью доверия, с которой он смотрит на своих знакомых. Нет, в его взгляде будет только безразличие, некогда сменившее неприязнь. Гарри Поттер никогда не полюбит Драко Малфоя. И как бы эта мысль ни причиняла боль, он с ней смирился. Принял её так же, как и принял то, что ему осталось жить не больше месяца. Действие проклятия нельзя нейтрализовать никакими известными магическому миру заклинаниями и ритуалами. Даже если бы и можно было что-то сделать, уже слишком поздно — проклятие вошло в предпоследнюю стадию завершения. Последней была полная остановка сердца — оно просто замерзало. С каждым днём сердце Малфоя бьётся всё медленнее и медленнее, кровь становится холоднее. Он ходит бледный, как белый лист бумаги, и это далеко не природный благородный цвет его кожи. Драко не писал родителям о том, как на него наложили проклятие, но подозревал, что в скором времени они сами всё узнают. Не от учителей, так от Паркинсон и Забини, ведь и они уже начали подмечать его бледность, мешки под глазами и отсутствие на некоторых занятиях. Пусть для них такое поведение Малфоя было загадкой, но для Драко всё было до безобразия просто. Мешки под глазами из-за отсутствия сна, бледность — последствие охлаждения крови, а занятия он пропускал только те, на которых было много людей, то же зельеварение с Гриффиндором. Почему? Да потому что чужие прикосновения, будь то рукопожатие или нечаянное столкновение, приносили ужасную боль. Боль, которую Драко не испытывал даже под Круциатусом Тёмного Лорда. Он передёрнул плечами, вспомнив пытки и наказания Волдеморта. Малфой перевёл свой взгляд на окно. Уже смеркалось, и вечерние сумерки окутывали Хогвартс и его окрестности мрачной темнотой. Опять он целый день провёл здесь за раздумьями. Драко встал с кресла и, поправив рубашку, пошёл к двери, противоположной той, через которую он сюда попал. Повернув ручку, парень вышел из помещения и оказался в коридоре, ведущем в гриффиндорскую гостиную. Малфой уже собирался пойти в Подземелья, как вдруг его ноги подкосились, и он начал медленно сползать по стенке на холодный пол. «Только не здесь», — прошептал Драко, судорожно сжимая ткань рубашки на груди и безуспешно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Такие приступы в последнее время бывали у него довольно часто и означали только одно — проклятие не стоит на месте, оно прогрессирует, с каждым разом охлаждая кровь всё больше. Обычно Малфой рассчитывал время новой волны магии, действующей на его организм, и проводил его в своей комнате, накладывая на дверь Заглушающее и Запирающее заклинания, в агонии метаясь по кровати. Но, видимо, что-то пошло не так, и приступ наступил гораздо раньше просчитанного. Уже теряя сознание, Малфой услышал звук шагов, доносящийся со стороны гостиной львов, и мысленно взмолился, чтобы это был не Гарри. Драко хотел наложить на себя дезиллюминационное заклинание*, но не смог пошевелить даже пальцем. — Что ты здесь делаешь, Малфой? — прозвучал голос Поттера.