В логове Якобса Зингельгофера

      В кабинете, отведенным учтивым хозяином для почетных гостей – принца Раюмсдаля и его отца, было необычно оживленно… - О, свежее мясо! – облизал губы присутствующий в комнате барон де Стэт, но осекся, взглянув на хозяина дома. - Ну и каким ветром вас сюда занесло? – ехидно спросил Якобс Зингельгофер у двоих сидящих связанных у стены. - Так, наши пленники сегодня – молодая девушка с черными волосами, черными глазами и длинным носом с горбинкой, предположительно ведьма, - записывал секретарь Якобса, - и гм…молодой мужчина лет 27-ми в кожаном жилете на голое тело и кожаных же брюках, на ногах…кожаные… - Кеды, придурок,..- хрипловатым голосом насмешливо ответил молодой мужчина. - Подонок! Жить расхотелось? – зарычал, сжав кулаки барон. - Э-э, да я погляжу языкастые у нас пленнички пошли, - раздался громкий с нотками высокомерия голос, и в комнату вошел сам Ризенкампф, с интересом оглядел новоприбывших, - Гм, интересные экспонаты. - Ваше Превосходительство, давайте начнем с парня в кожаном, - злобно оскалился барон, - я лично ему язык отрежу! - Подождите, барон, - маг взмахом руки остановил ритора, - мы еще подумаем, что отрежем первым делом...- он недобро усмехнулся. - Сэр, можно я займусь этим кожаным извращенцем? – подал голос Якобс. – Люблю наказывать таких строптивых… и садомистов, похоже… - От садомиста слышу! – снова огрызнулся пленник, сверкнув глазами цвета стали. Девушка все это время затравленно молчала, - Я Лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, шагающий во Тьму,13-тый ландграф Меча Без Имени! Ризенкампф усмехнулся: - Самозваный герой, вот ты кто! - Сэр, этот лже-Ландграф меня раздражает! – прошипел за спиной у Якобса барон. - Сейчас решим… Тут в комнату вошла готичная ведьма Азазель в черном корсете и объемной черной же кружевной юбке. Она метким женским взглядом оглядела пленников, пропустив быстро взглядом черноволосую девушку с мыслью «сучка крашеная – соперница», и остановила пристальный взгляд на Лорде Скиминоке, «мм», - промелькнула иррациональная, ничего толком не значащая мысль женского ума. - И кто эти двое? Можно я на них испытаю своё новое зелье… мне как раз нужны подопытные… - Опять приворотное? – хихикнул знахарь, подмигнув Якобсу. Тот стоял невозмутим, а молодая ведьма едва заметно покраснела. - Ах, оставь свои шуточки! - Ёкарный бабай, что это за Смерть в молодости?! – заржал вдруг пленник в кожаном, подняв глаза на готическую ведьму, - это бал сатаны что ли? «Мастер и Маргарита» наяву! Ведьма злобно зыркнула на пленника, и симпатии к нему у неё резко поубавилось. - Так, что-то вы разговорились, дорогие пленнички! Вас никто не учил, как себя надо в гостях вести? – вставил свое веское слова Якобс. - Давайте заканчивать этот цирк! –устало и недовольно зевнул Ризенкампф, -этих двоих в подземелье, завтра решим, что с ними делать. - А может этого языкастого сразу в пыточную? – вставил, плотоядно осклабившись, Раюмсдаль. - А пыточная разве не занята? Куда того безумного суицидальника дели с окровавленной рукой?.. как его там.., - поморщился Ризенкампф, вспоминая, - Жана этого… - Жана? – вскрикнул вдруг «кожаный», - что вы с ним, подонки, сделали? - Тише, Ландграф, нас же убьют – прошептала вымученно черноволосая. - Ландграф? – вздрогнул Раюмсдаль, где-то он сегодня это слышал. Конечно, его в бреду звал суицидник. - А я же говорил, что это содомит! – радостно, словно как припадочный загоготал Раюмсдаль. – Вот эти двое – «кожаный» и трус – садомисты! Ну, скажи-ка, миленький, кто тебе этот Жан? - В штанах у тебя «миленький»! – снова огрызнулся пленник. Вероника прыснула. - Я вас на кусочки порежу, если с ним что стало! - Он сам себя порежет скорее, - усмехнулся вдруг принц, они с пленником встретились взглядом, какое-то время испепеляли друг друга глазами, потом Ландграф опустил голову, болезненно вздохнув. - Так! Кому я сказал заканчивать этот цирк! – начал злиться Ризенкампф, - значит, черноволосую девушку в камеру, кстати её зовут Вероника, - писарь тут же замелькал пером, - а этого «спасителя» в пыточную! Раюмсдаль, займись этим. - Хорошо, сэр, - принц кивнул, странная улыбка зазмеилась на его губах…