Цыган

Гулкое эхо неторопливых шагов наполнило один из каменных коридоров Дворца Правосудия. Едва заслышав его, любой, даже самый недисциплинированный стражник невольно выпрямляется, хотя бы на несколько минут делая вид, что усердно стоит на посту. Потому что всем известно, что судья Клод Фролло скор на расправу, а шаги принадлежали именно ему. Никто более не смел так явно расхаживать по этой каменной тюрьме. Минуя стражников, мужчина вышел на широкий балкон, с которого открывался великолепный вид на утренний Париж. Но ему не было дела до всего этого великолепия. По его мнению, любование пейзажами — удел художников и поэтов. А посему Фролло цепким орлиным взглядом скользил по многочисленным улочкам города, не видя в них ничего кроме грязи, слабости и суеты. И он, судья, уже который год стремится навести порядок в этом насквозь прогнившем месте. Но вопреки всем его стараниям, эта толпа разгильдяев и глупцов никак не желала вставать на путь истинный. А всё из-за них… Где-то совсем недалеко послышался едва уловимый звон бубна. Лёгкий, игривый, он эхом разлетался по улицам, маня к себе случайных прохожих. Клод узнал в этом звуке нечто до боли знакомое и, чуть нахмурившись, склонился над каменным балконом, придирчиво оглядывая городскую площадь. И вот его цепкий взгляд выхватывает невероятно яркое пятно, полыхнувшее близ стен Дворца Правосудия. Приглядевшись, Фролло угадал в нём цветастую женскую юбку и, поняв, кто перед ним, презрительно выпрямился, неодобрительно скривив губы. Цыгане. Та самая скверна, от которой судья тщетно пытался очистить Париж. «Цыгане живут не по правилам. Их языческие обычаи пробуждают в людях низменные инстинкты, и нам их нужно приструнить», — не столь давно говорил Клод прибывшему с войны капитану Фебу. Смуглая, резвая девчушка лихо отплясывала перед толпой зевак под аккомпанемент звонкого бубна. Рядом, лукаво бренча музыкальным инструментом, на корточках сидел молодой, красивый цыган и, светло улыбаясь, наблюдал за танцовщицей. Фролло остановил на нём свой пронзительный взгляд серых глаз, осматривая юношу с головы до ног. В кучерявых, ниспадающих до лопаток, чёрных как смоль, волосах паренька играли лучи полуденного солнца, лениво бросая на пыльную мостовую мелкий блик от огромной золотой серьги в правом ухе цыгана. Налетел внезапный порыв ветра, всколыхнув длинную юбку цыганки, и та прекратила свой фривольный танец, качая головой и придерживая ладонями цветастую ткань. Заметив это, юноша рассмеялся и, поднявшись, завершающим аккордом встряхнул бубном, одновременно кланяясь собравшимся, показывая, что представление окончено. Ветер затеребил и без того свободный ворот его белоснежной рубахи, совсем немного стянутый шнурками, чуть открывая стройное, но в меру крепкое юношеское тело. Девушка, подобрав с земли старую потрёпанную шляпу, побежала сквозь толпу, с надеждой получить хотя бы несколько монет за представление. А цыган всё так же стоял и приветственно помахивал бубном, лучезарно улыбаясь прохожим и оглядывая людную улицу. Внезапно одна из налетевших туч затмила на мгновение солнце, и юноша, заметив, что всё вокруг вдруг потемнело, поднял голову к небу. И буквально столкнулся взглядом с Клодом Фролло, с ненавистью смотревшего на него всё это время, считая устроенное цыганами представление редкостной и нечестивой похабщиной. Страх мелькнул в зелёных глазах парня, когда он узнал в стоящем на балконе мужчине грозного городского судью. Весь Париж знал, что именно по его прихоти была устроена облава на весь цыганский род. Но поняв, что Клод ничем ему сейчас не грозит, юноша лукаво улыбнулся и, словно издеваясь над ним, весело потряс бубном, чуть склонив голову в театральном поклоне. Фролло был в ярости. Какой-то цыган без рода и племени смеет насмехаться над ним! Мужчина остервенело стиснул руками каменные балконные перила с такой силой, что кончики его пальцев угрожающе побелели. А юноша всё так же стоял, упиваясь собственной безнаказанностью, дразнил судью, бренча бубном, и наигранно приветливо махал тому рукой. Клод уже было отошёл, собираясь приказать стражникам арестовать нахального мальчишку, но этого не потребовалось. — Эсмер! — внезапно окликнула цыгана танцовщица, подбегая к нему с полной золотых монет шляпой. — Стража идёт! Юноша кивнул, и они, сверкая босыми пятками, дали дёру, исчезая за поворотом. Фролло задумчиво, словно оцепенев, глядел вслед цыганам. «Эта чернь оскверняет Париж, а их дикие повадки ввергают сердца горожан в пучину сомнений. Я поклялся пред Девой Марией, что истреблю этот сброд. Всех до единого», — мрачно размышлял судья. Он резко развернулся, отчего полы его мантии взметнулись вверх, и шагнул сквозь арку, направляясь в каменную залу, находящуюся прямо за тяжелой дубовой дверью. Но не успел Клод сделать и шага, как она распахнулась, и на мощённый гранитом пол, громыхая доспехами, шагнул заместитель начальника стражи. — Судья Фролло, около часа назад близ моста Сент-Мишель была задержана свора цыган, — доложил он. — Привести их во Дворец Правосудия, или Вы желаете допросить их немедленно на месте преступления? Судья изогнул губы в отвратительной, не предвещающей ничего хорошего усмешке. Он уже предвкушал предстоящий допрос, которому, согласно его собственному указу, подвергался каждый пойманный цыган. — Иди, распорядись, чтоб запрягли моего коня. Я лично допрошу их. Стражник ушел, а Клод, ухмыльнувшись, довольно потёр сухие руки, производящие впечатление обтянутых одной лишь кожей костей, и вновь обратил свой взор на раскинувшийся перед ним город. Вот уже двадцать лет он уничтожает цыган, одного за другим. Но, несмотря на все его усилия, они процветают. Однажды до ушей Фролло дошёл слух о том, что где-то в городских стенах у них есть своё тайное логово, которое они исчерпывающе именуют «Двор Чудес». С тех самых пор судья только тем и занимался, что допрашивал каждого попавшегося в руки правосудия цыгана, силясь выведать местонахождение этого рассадника жулья и воров. До сих пор старания его особым успехом не увенчались. Каждый раз, искренне считая этот народ продажным и неверным, Клод предлагал горы серебра за информацию о «Дворе Чудес». Но, вопреки его стараниям, ещё ни один цыган ему ничего не рассказал. «Бесовской народ, ты ещё узнаешь гнев Господень!» — сузил глаза судья, поджав тонкие губы. Фролло поспешил спуститься к воротам, с тревогой ловя себя на мысли, что до сих пор не выбросил из головы этот взгляд изумрудно-зелёных, лукавых цыганских глаз… *** Топот конских копыт эхом разлетался по опустевшей площади, буквально несколько минут назад просто кишевшей всякого рода попрошайками, бродягами и блудницами. Никто не хотел даже случайно натолкнуться на городского судью, славившегося чрезмерным религиозным рвением и дурным нравом. Эскорт из конных стражников во главе с Клодом Фролло миновал площадь, завернув на одну из узких улочек Парижа. По вымощенной булыжниками дороге туда-сюда сновали растрёпанные ребятишки, мешая страже проехать, едва ли не путаясь у коней под ногами. Но вскоре из дверей одного из домов выбежала худощавая женщина и, испуганно взглянув на судью, поспешила оттащить детей с дороги, в почтительном страхе склонив голову. Клод с холодным презрением взглянул на неё и проехал мимо. Из-за угла донесся уже знакомый Фролло звон бубна. Теперь к нему добавилось бойкое бренчание лютни. Судья приостановил коня, его сопровождение остановилось следом. Вдоль грязных, замызганных стен одной из многочисленных парижских улочек расположилась пара цыган. Один, низенький и полноватый, наигрывал на лютне замысловатый романский мотив; другой, в меру стройный, гибкий и проворный, танцевал рядом. В такт каждому его движению позвякивали мелкие монетки, пришитые к широкой ярко-фиолетовой набедренной повязке. Юноша был настолько увлечён танцем, что не заметил, как упала на мостовую цветастая лента, стягивавшая чёрные вьющиеся кудри в хвост. И тут же волосы разметались по плечам, делая его похожим скорее на крепкую девушку, нежели на парня. А он, не замечая ничего вокруг, покачивая звонким бубном, всё кружился в вихре хаотичных движений. И танцевал он так бойко, так грациозно, что не уступал ни в чём даже лучшим танцорам Парижа. Но зрелище прервал маленький, похожий на обезьянку цыганёнок, показавшийся на крыше соседнего дома. Заметив стражников, мальчуган сунул два пальца в рот и громко засвистел. Умолкла лютня, встрепенулся и остановился, оглядываясь по сторонам, танцор. Они тоже наконец-таки заметили судью и его сопровождение. Танцор и Клод всего на секунду встретились взглядами, и Фролло сию же минуту осознал, что перед ним тот самый бесстыдный юноша с городской площади. Криво ухмыльнувшись, он властно поднял руку и, указав на цыган, приказал: — Схватить их! Его грозный голос эхом разлетелся по переулку. В следующие секунды произошло сразу несколько событий: неповоротливый на первый взгляд толстячок-цыган довольно-таки шустро подскочил с насиженного места и, сунув лютню подмышку, побежал от стражников в другой конец переулка, а те, в свою очередь, бросились следом. Но внезапно путь им преградил улыбающийся юноша и, псевдоучтиво поклонившись, бархатным голосом произнёс: — Тише, тише, господа. К чему такая спешка? Разве мы сделали что-то? Он приблизился к лошадям стражников, любовно похлопал коня вороной масти по шее и, чуть прищурившись, поднял взгляд на всадника: — Добротная лошадь. Крепкая. Стражник, лишь крепче сжав в руках поводья, невольно отшатнулся от чудаковатого цыгана, но, взяв себя в руки, обвиняюще ткнул в сторону паренька пальцем и хриплым басом провозгласил: — Без фокусов, цыган! По велению судьи, ты арестован! В ярко-зеленых глазах паренька вспыхнуло ироническое удивление, и он, отойдя на пару шагов назад, деловито оглядел всадников: — Ох, какая жалость... Ну, тогда, наверное, мне надо бежать? — с сарказмом осведомился он, и не успели стражники и глазом моргнуть, как парень дал дёру. Пару секунд они стояли как вкопанные, отказываясь верить в то, что настолько бесстыдные люди вообще существуют. Но самый благоразумный из стражников — а именно начальник — наконец-таки пришпорил лошадь и, хлестнув поводьями, вскачь пустился следом за цыганом. Его примеру последовали и все остальные. Выбежав из закоулка, всадники исчезли за поворотом. Судья Фролло проводил их хмурым взглядом, недовольный тем, что его подчиненные не в силах выполнить и простейшей задачи, как, например, поймать бродячего цыгана. — Идиоты… — сквозь зубы прошипел он и последовал прочь из переулка, дабы проследить за ходом погони.