До идеала ровно половина.

Ночью пустыня также прекрасна как и днём - расплывчатая мгла мягко скрадывает очертания невысоких барханов; еле видимый отсвет луны стелется по песку, изредка вспыхивая маленькими кристалликами осколков слюды. Ночной ветер почти неслышно переносит маленькие песчинки, изредка овевая лицо прохладой. Так нужный днём, сейчас он бесполезен - от былой жары не остаётся и следа, от толщи песка идёт холод, оседая густым вязким туманом на царство песка. Джахи сидит возле почти угасшего костра, пытаясь поймать ускользающую частичку тепла. Старательно прищуривает глаза, в надежде разглядеть что-либо. Каждое движение излишне, каждый вдох эхом разносится на много шагов вперёд, постепенно теряясь в белёсом тумане. К нему подходит Убейд, которой тревожно оглядывается, но отсылает уставшего парня спать. Сам же страж занимает его место, напоследок потянувшись. Через некоторое время звуки стихают. Только в далеке иногда слышится хруст, вскрики птиц и шуршание песка. На утро невыспавшиеся, разбитые путники собираются у вновь зажженного костра. Они хмуро переглядываются, но молчат. Изредка поглядывая на поднимающееся солнце, быстро съедают остатки пищи, заполняют пустые фляги и трогаются в путь. Тем временем, во дворце назревает скандал. Возмущённая жрица, обнаружившая рано утром отсутствие пленника в камере сразу направилась к фараону. Тот выслушал женщину, но на этом его доброта закончилась. Он посоветовал ей более тщательно подходить к своим обязанностям. Жрица была недовольна отказом в помощи, да ещё и подозрение в том, что ко всему случившемуся повелитель имеет непосредственное отношение, неустанно тревожило. Оскорблённо поджав губы, она вышла из покоев фараона и пошла в направлении своих - у неё тоже есть пару козырей и она не собиралась терять свою власть. *** На небольшом балкончике, что выходил на шумную площадь, стоял, облокотившись на перила правитель Рима. Он наблюдал за суетящимися людьми, которые крикливо переругивались, торговались, делились новыми вестями и довольно улыбался - ведь в этом была и его заслуга, что эти люди могли жить привычной жизнью. Своей армией он командовал лично, поэтому нечасто у него освобождалось хоть немного времени, что бы вот так просто постоять, отдыхая. Сейчас же его войска уверенно теснили соперников, и там его помощь уж боле не нужна - главнокомандующим оставлен его друг, который на равном уровне с ним умел анализировать и просчитывать дальнейшие ходы. Что волновала его куда больше - захваченные земли и люди. Если на новые земли уже отправлены нужные рабочие, которые знают как с ней обращаться, то с людьми были некоторые проблемы. Большинство из них были детьми. Такая жестокость - ни один бы житель Рима не отдал своего ребёнка на бой, сам бы умер за него - поражала. Все дети были худые, со впалыми щеками, и потерянным взглядом. Да и взрослые выглядели не лучше - словно их неделями не кормили. Всем им предстояло стать рабами своих новых хозяев, но по мнению правителя, для них и это будет спасением. Неожиданно к нему подошел начальник стражи и передал своему господину несколько слов: - Пленники, ребёнок и женщина заговорили. - Вот как... в таком случае приведите их ко мне, я лично узнаю у них, что происходит в их прогнившей насквозь стране. Человек поклонился и поспешно вышел. Правитель же устало потёр виски - только у него появилась возможность немного отдохнуть, как её почти мгновенно уничтожили. Оставалось только надеяться, что это стоит того.