Заклятие луны

      Над пустующей академией поднимается невесомый утренний туман, подобно световым мечам прорезаемый лучами восходящего солнца. Чтобы восстановить здание мне, ограниченному Зевсом в силах, пришлось бы приложить немало усилий, а смысла в этом не было бы ни малейшего, посему я оставил все в руинах. Мне так даже больше нравится. Сейчас здесь стало очень тихо, весь мир вымер, а духов больше не осталось, кроме тех, что находятся в летнем корпусе для помощи нашим юным богам, а так же того паренька, который все около Аидонеуса отирается. Теперь в академии стало намного лучше, хотя, стоит признать, я даже немного скучаю по прежним временам. Особенно, когда понимаю, что то время больше не повторится.       Боги не вернутся в академию. Они останутся в летнем корпусе до конца обучения, как, собственно, и планировалось изначально, но все равно немного грустно от этих мыслей. Пусть меня немало и раздражало, только вот и веселого было в этих бесконечных днях достаточно много. Я помню первое занятие и неожиданную встречу с Мериссой так, словно бы это произошло всего лишь несколько часов назад, но в то же время чувствую в них бездонную пропасть. Время, проведенное в академии, продлилось для меня глубже и дольше, нежели вся прежняя жизнь.       Я даже готов признать, что не такая уж и плохая это была задумка.       К слову, о Зевсе. Он по-прежнему не вернулся, что не может меня не злить. Я рассчитывал на его скорое прибытие в свете последних событий, однако тот явно не торопится почтить меня своим присутствием. Раздражает. В конечном итоге, это его блажь, он и должен разбираться с последствиями, а не сваливать в очередной раз все на мои плечи. Вдобавок никаких нервов не хватает уже терпеть творящееся в собственной голове. К порядку мысли я так и не привел, а от того чувствую себя просто отвратительно. Нужно будет отправиться к ребятам и за компанию расслабиться с ними. Разве я не заслужил месяц покоя и тишины?       Да и нельзя этих идиотов оставлять одних. Накосячат.       Я потянулся, отходя от окна и направляясь по длинному коридору, почти нетронутому нападением Энио. Хм, а может, устроить богам нечто вроде второго курса? Отправим их в мир Кусанаги, ох, я бы и поглядел тогда на их лица. Особенно Локи и Такеру, вот уж кого подобная перспектива в глубины депрессии закинет, два моих самых нервных. Да, это будет отменное зрелище, стоит Зевсу предложить. Я даже добровольно стану их куратором, если позволят снимать все на видео, а после шантажировать олухов запечатленным непотребством. Я даже могу сделать фильм и назвать его «Девять идиотов» или «Выходные в дурдоме, день открытых дверей!»       Я поднялся в библиотеку и, прикрыв двери, расслабленно прислонился к холодному дереву спиной, ощущая гладкую поверхность через тонкую ткань рубашки. Какая же муть в голове, только подумать, что творится со мной, великим богом мудрости. Самому тошно. Да тут, как мне кажется, всем тошно, кроме Зевса, который ринулся на всех своих благородных порах создавать академию, учить богов, а потом поразвлекся, посмеялся, в конце и вовсе бросив все здесь на произвол. Настроение у меня однозначно упадническое. Таким потерянным я себя никогда прежде не чувствовал, все привычные мне устои решатся, а это всегда крайне неприятно.       – Нервничаешь? – лениво промурлыкал Анубис.       Хмыкнув, я развалился на стуле, откупорив бутыль вина, густой черной жидкостью пролившегося в глубокую чашу. Забавно, как отличается его голос для того, кто может его понимать. Помню удивление Мериссы, когда она впервые услышала истинную речь Анубиса. И как ему еще не надоело таскаться за мной, мне вот интересно? Сколько себя помню, он все время был рядом, сопровождая почти на все задания Зевса. И почему это на него оковы не нацепили? Или нацепили, а я не в курсе? Хм, было бы забавно, хотя он и словом об этом за весь год не обмолвился.       – Нет на мне оков, – вальяжно растянулся на диване парень.       – Да что ты говоришь, – фыркнул я, отпивая жгущую горло вязкую жидкость.       – Потому что в моей душе нет тьмы. В отличие от тебя, старый пень.       – И ты туда же? Мои оковы уже сняты.       – А толку-то? – он перевернулся, свесившись вниз головой с мягких подушек, и прищурился, с хитрым блеском в аметистовых глазах глядя на меня. – Я бог смерти, проводник и судья душ. Я видел столько тьмы в людских сердцах, что ты не можешь себе даже вообразить. Немудрено и вовсе лишиться рассудка.       – О, а ты в здравом уме? Со стороны так и не скажешь.       – Зану-уда, – поморщился Анубис.       – Зато ты весельчак-парень. Вам с Дионисом закорешиться надо было, ведете себя как полудурки, оба алкаши конченные, так что без сомнений общий язык нашли бы.       – Фи, ну что за слова, как человек разговариваешь.       – А мы где? – усмехнулся я. – Заговоришь тут еще и не так.       – У-у, может, и мы отправимся в летний корпус? Хочу к морю!       – Оно тут в паре часов ходьбы, иди и хоть живи там.       – Так неинтересно, – на выдохе он резко поднялся и, повернувшись ко мне лицом, откинулся на подушки. – Я тут уже почти год от скуки измываюсь, дай хоть под конец поразвлечься. Отправляясь с тобой, я повеселиться планировал, а не чахнуть в четырех стенах. К тому же там Мерисса, я уже соскучился.       – Хрингхорни этого не скажи.       – А чего так? – елейно улыбнулся он. – Ревнует?       – Угу, – я вновь наполнил чашу и сделал несколько больших глотков, – заодно в стенку тебя припечатает. Особенно если узнает, что ты ее бывший любовник. Хотя он скорее в это и не поверит. Вот я до сих пор не верю.       – Грехи молодости, – невинно пожал плечами Анубис.       – Какой молодости? – засмеялся я. – Но ты не бойся, я ему не расскажу.       – А я и не просил тебя молчать.       – Хорошо, тогда прямо сейчас отправлюсь за ними вдогонку и все выложу Хрингхорни. Полюбуюсь его перекошенным лицом горячего скандинавского ревнивца, а потом запасусь кукурузой и буду лицезреть удивительный по своей артистичности и красоте спектакль «Хрингхорни и груша для битья». В главных ролях сам Хрингхорни и его ушастая груша – Анубис.       – Ты пьян.       – Не тебе меня в этом укорять, – хмельно парировал я.       Юноша со вздохом закатил глаза.       – Как ты только терпишь меня, а? – хмыкнул я.       – На пьяную голову и тебя стерпеть можно. Потому и пью так много.       – Да уж. Мне пора вспомнить, кто я, не так ли, Анубис? – я полуприкрыл глаза, наблюдая за переливающейся игрой темного вина в серебряной чаше. В академии я многое потерял, убеждения, что крепли во мне сотни лет, пошатнулись, грозя обрушиться в любой момент. Сам себе стал противен, погрязнув в этом хаосе мыслей, сентиментальности и нерешительности. Пора возвращаться к своим извечным обязанностям и вспомнить, кто я есть. – Я один из богов, создавших мир людей, и…       –Твое самодовольство растет с каждым днем, – насмешливо донеслось от двери.       – Неужели совесть проснулась? – я перевел взгляд на вошедшего Зевса.       – Она у меня никогда не спит, – с преувеличенной тоской вздохнул Главный бог, усаживаясь за стол и по-хозяйски придвигая к себе вторую чашу, которую тут же и наполнил вином, кое не преминул покритиковать. – Как ты можешь пить это?       – Ценный и дорогой напиток.       – Цена не делает его вкусным, хотя, смотрю, тебе уже с него очень хорошо.       – Завтра я отправляюсь к своим ученикам.       – Можешь не торопиться, – лениво прервал меня Зевс, делая осторожный глоток; брезгливо поморщившись, он поставил чашу на стол, но руки от нее не убрал. Я молча ждал пояснений. – Они доберутся туда чуть позже, чем ты планировал. Я внес некоторые коррективы в их путь, пусть принесут пользу, узнают о себе и друг друге кое-что новое, а может, и научатся чему. Я отправил их в мир Гала.       – Какого… – я похолодел.       – Ненадолго. На пару-тройку дней, – прервал меня Зевс.       – Зачем? – от полученной информации хмель моментально слетел с меня.       – Сальфарады там давно наплодились и утратили всякий страх, массово нападают на галцев, бушуют. Да знаю я, – раздраженно отмахнулся он от моего уже закипающего гнева. – Знаю, что им с ними не справиться, но я хочу, чтобы боги усвоили: не все им под силу и не нужно лезть везде, пытаясь решить проблемы каждого встречного мира. Либо они примут факт того, что не всемогущи, либо проявят чудеса сообразительности, храбрости и силы, одолев орды этих мерзких созданий. А ты что скажешь, Анубис? Хватит там валяться, лентяй.       – Мр-р, – недовольно потянулся он, перебираясь к нам за стол и отбирая у Зевса чашу с вином. После нескольких глотков он все-таки соизволил ответить: – Пусть попробуют, почему бы и нет? Но они молоды, а молодость часто пытается строить из себя нечто героическое и великое. Если вступив в бой с сальфарадами, кто-то из них погибнет, например, твой благородный сын, что ты планируешь делать?       Я перевел Зевсу его слова.       – Значит такова его судьба, – мрачно усмехнулся венценосный бог.       – Ты же позаботился об их безопасности? – раздраженно посмотрел на него я.       – Нет. Они остались один на один друг с другой и самими собой.       – Прекрасно. Мои ученики черти где занимаются не пойми чем.       – Расслабься, Тот, – дружелюбно усмехнулся Зевс. – Ты слишком их опекаешь. Вот только отрицать сейчас мне тут не надо! Как будто я не понимаю, насколько ты о них беспокоишься и как печешься об их безопасности. Они важны для тебя. Хвалю. Но своей скрытой опекой ты не даешь им раскрыться. Погляди: на четверых твоих учениках, в числе коих и твоя названная племянница, по-прежнему надеты оковы. Ты задавливаешь их, не даешь самим разобраться в поглотившей их души тьме, в их сомнениях и печалях, терзающих страхах. Отстань от детей, Тот. Они справятся.       Противный старый хрыч.       – Я все равно отправлюсь в летний корпус.       – Я тебя и не держу. Только учти, что я туда уже направил одного бога.       – Бога? – удивленно приподнял брови я.       – Да, – уголки губ дрогнули в лукавой усмешке, – кое-кого очень интересного.       Я удрученно уронил голову на сложенные на столе руки, гневно прошипев ругательства. Что б его бесы побрали. Я желал возвращения Зевса? Так вот, я был идиотом. Стоило сразу отправляться с учениками. Но теперь уже ничего не поделаешь. Остается лишь смиренно принять тот факт, что Мериссу могут разорвать на куски и превратить в кровавую кашицу чужеземные твари. Теперь я ничего уже не могу исправить. Да и что же, иногда нужно просто расслабиться и позволить жизни идти самой. Мне определенно и давно нужно расслабиться, отпустить свое извечное желание все вокруг держать под своим тотальным контролем. Мир ведь не рухнет и вверенные под мою защиту боги не погибнут, если я позволю себе не истязать себя нескончаемым потоком тревог и сводящих меня с ума мыслей?       Да, мне это очень нужно.       Пора вздохнуть хотя бы чуточку свободнее.