Заклятие луны

      С кухни вновь донесся грохот и звон посуды, смешавшийся с потонувшим в этом гуле уставшим голосом Тора, пытавшегося вразумить разбушевавшегося друга. Локи вот уже какой час рылся по всем шкафам как в наших комнатах, так и в общем зале, ворча и жалуясь на весь мир, богов, людей. Особенно красочными эпитетами он наградил Зевса и Тота, непременув пообещать придумать для них самую жуткую шутку. А все из-за того, что разозлившийся на его болтовню во время занятия Кадуцей выцепил все игрушки и вещицы Локи. Конфисковал в воспитательных целях, как он выразился. Уж как у него получилось забрать все многочисленные предметы для шуток, количество которых мне всегда казалось бесконечным, ума не приложу. А еще к этому запретил Гермесу принимать в ближайший месяц любые заказы у нас троих.       Оставив Локи и дальше искать хоть что-то пригодное для шуток, я отправился в свою комнату, решив переодеться и выйти немного раньше, чтобы до общего сбора возле главных врат академии успеть прогуляться. На днях Юи предложила всем вместе съездить в один парк, расположенный в нескольких часах езды от академии. А я к удивлению узнал, что здесь есть конюшня и лошади, на которых мы и поедем. Я раньше любил кататься на лошадях, которые у нас несколько крупнее обычных пород и покрыты густым мягким мехом, защищающим от холода моего родного края; их уши, большие и полупрозрачные, напоминают жабры рыб, а с холки и до самого лба ветвятся изящные тонкие рога.       Погода сегодня ясная и даже теплая для зимы. Будет замечательно погулять по парку. Юи показала нам несколько фотографий, вложенных в справочник, и это удивительное место, огромное и сокрытое высокими деревьями. Иногда мне даже начинает казаться, что было бы хорошо остаться в созданном Зевсом мире. Здесь у всех нас появились друзья, общие интересы и занятия. Раньше мы все были одиноки, пусть всеми силами и старались это отрицать. Даже в нашей дружбе с Локи на деле не было той глубины и искренности, которая, казалось бы, всегда присуща таким отношениям.       Я свернул на заваленную свежим снегом аллею, решив сделать круг. Сегодня всю ночь с неба падали пушистые белые хлопья, и я почти не спал, завороженно наблюдая за их сияющим танцем. Из окна моей комнаты виден двор, обычно освещенный тусклым светом фонарей, но с наступлением глубокой ночи, улица погружается в темноту, которая уже через несколько мгновений уступает нежному свету луны, сейчас почти незаметной и изящно тонкой. Наверное, было бы замечательным однажды ночью уйти далеко за академию и наблюдать за луной, пока рассветные лучи не коснутся края мира. Нужно предложить провести такую ночь.       Возле центральных ворот уже стояли греческие боги и… Мерисса. Сердце неприятно кольнуло, я не ожидал увидеть ее здесь, ведь обычно она всегда избегала совместного с нами времяпрепровождения. Странный у нее вид: вся нахохлившаяся. Замерзла, наверное, так легко одета. Простудится же… Я сделал глубокий вдох, отогнав эти мысли, натянул на лицо улыбку и подошел к ним, бодро поздоровавшись:       – Привет, а где все остальные?       – Опаздывают, как всегда, – безмятежно заметил Аполлон. – Готов ехать?       – Конечно! Это будет увлекательно. Особенно мне хочется побывать на Аллее фиолетовых снов, полностью сокрытой гроздями вистерии. В книжке сказано, что парк расположен над подземными горячими источниками, поэтому там всегда тепло. Там даже в скалах есть огромный аквариум, а дальше радужный водопад.       – И цветов там много, – проворковал Дионис. В этот момент Мерисса так зло на него посмотрела, что я икнул от неожиданности; никогда ее такой свирепой не видел.       – Глядите, – прокричал Аполлон. – Таки-таки и Цуки-цуки идут! Эй, ребята!       – Задрал так нас называть, – раздраженно бросил Такеру, сверкнув глазами.       Однако, когда мы все собрались, нас ждало настоящее потрясение: оказывается, к нам решил присоединиться Тот, заявивший, что не доверяет нам, олухам, и будет сопровождать в поездке, а то натворим глупостей и скомпрометируем его светлость перед Зевсом. Сказать, что мы едва не попадали все, значит, ничего не сказать. Локи даже взвыл от обуявших его досады и раздражения, но Кадуцей только щелкнул того по лбу и со злорадным хихиканьем взобрался на гнедого коня, первым отправляясь по широкому тракту. Следом за ним, выбрав светло-серую лошадь, поскакала Мерисса, а за ней потянулись и все мы.        Дорога заняла у нас немногим больше двух часов, хотя что-то мне подсказывает, мы могли бы добраться гораздо быстрее, если бы Тоту не пришло в голову живописать о местных красотах, позаимствованных Зевсом из самых удивительных мест Земли, поэтому тащились мы подобно черепахам, слушая с энтузиазмом вещавшего куратора. А потом он пристал к Гадесу, докапывая того со значением его имени и гнусно посмеиваясь, все спрашивая, не производное ли оно от слова «гад». Аидонеус слабо отбивался от нападок не в меру развеселившегося куратора, что-то невнятно бормоча про мрак, ужас, холод, тьму и глубины ада.       В общем, уже тогда я понял, что поездка радости нам не доставит, но Тот, конечно, оторвется на славу за все, что мы ему сделали и за то, что не сделали, тоже душу отведет. Мы попали. Это, пожалуй, все, что я могу сказать. С нами же Кадуцей, а Кадуцей – это прямо, как диагноз. Даже звучит неприлично. Да и сам он… такой же.       Вскоре перед нами развернулся парк, и я восхищенно выдохнул. Вероятно, то, что мы видим, это лишь малая его часть, но и она привела меня в восторг. Аккуратные сектора, разграниченные ровными оградами из живых растений; справа от нас ярким пятном выделялась площадь, украшенная множеством фигур из разноцветных кустарников, а за ними виднелась огромная скала, в которой, скорее всего, и располагался некий аквариум, фото которого не оказалось в справочнике. Надеюсь, у них есть карты или что-то вроде этого, а то я не представляю, как здесь ориентироваться. А мы, наверное, разделимся, то неудобно шумной толпой гулять.       – Так, – привлек к себе внимание Тот. – Внимательно посмотрите вокруг, на это дерево, камень, знак с указателем. Посмотрите и запомните, ибо мы встречаемся именно на этом, – слышите, пустоголовые? – на этом месте в семь часов. Усекли?       Мы дружно закивали, внутренне ликуя, что куратор предоставит нам относительную свободу и не будет доставать своими нравоучениями да советами. Тот, действительно, махнул нам рукой и первым начал спускаться вниз, а когда он скрылся за высокими, пышными кустами живой изгороди, мы облегченно выдохнули, последовав в другую сторону. Аполлон с Юи сразу отделились от нас, сказав, что первым делом хотят посмотреть на аквариум, за ними увязался Локи, прихватив с собой Тора, а пока я зазевался возле громадной статуи незнакомого мне многоликого божества, с острыми резными наростами на теле, остальные тоже куда-то разошлись.       Вздохнув, я свернул на узкую дорожку, ведущую, если верить указателю к сектору, где располагались существа, ныне ставшие для мира одним лишь отголоском древних мифов и легенд. Я помню, в детстве одна из нянюшек рассказывала мне сказку о Свелерби – лесном духе, блуждающем в туманные ночи среди густой чащи. Это было коротколапое бледно-зеленое существо с плоской мордой и огромными глазами, которые в лунном свете едва заметно переливались всеми оттенками сиреневого. Из его головы, ветвясь вдоль тела, росли изящные ветви, покрытые мелкой листвой и цветами, а в середине лба поблескивал фиолетовый кристалл.       Свелерби защищал свой лес, но никогда не вмешивался в жизнь людей. Путники часто рассказывали, что видели его громадный силуэт, плывущий среди стволов деревьев, но лишь стоило им приблизиться, дух рассеивался, сливаясь с обрывками тумана, стелящегося по земле, точно его и никогда и не существовало.       Я вышел на просторную площадку, окруженную цветущими деревьями и ползучими кустарниками, удивленно остановившись: в нескольких шагах от меня рядом небольшим клочком земли, огороженным рвом, облокотившись на стальную ограду, стояли Дионис и Мерисса. Стоя ко мне спиной, они не увидели меня.       – Сагари, – сказала девушка, указывая на ужасного вида существо в облике конской головы без тела, сейчас повисшей на ветке дерева, обвив ту влажным хвостом-шеей, а за ствол цепляясь единственной лапой, уж больно похожей на человеческую ладонь, растущей прямо из щеки существа. – Раньше легенды о них были довольно популярны. Считалось, что оно появляется, когда под деревом хурмы умирает от болезни лошадь. Сагари не агрессивны, только громко вопят по ночам, чем пугают людей. Лошадь может освободиться, но чаще они предпочитают жить так.       Я хотел подойти к ним, но в это мгновение из-за поворота с шумом и смехом выскочили Локи и Аполлон; за ними неспешно шли Юи с Тором, о чем-то переговариваясь в полголоса. Мерисса вздрогнула и обернулась, тут же заметив меня; ее лицо заиндевело, а глаза вновь стали холодными. Ничего не замечая вокруг, Локи трещал об увиденных ими рыбах, и впервые я ощутил, что его вечные беззаботность и веселость раздражают меня. Мерисса, что-то шепнув Дионису, направилась в сторону от нас, вскоре скрывшись среди деревьев. Я хотел последовать за ней, но Тор, вставший рядом со мной, вдруг взвизгнул и покачнулся, трясущейся рукой указывая куда-то за клетку с лошадиной головой.       Проследив за его взглядом, я вздохнул.       – Тор, это ведь просто статуя змеи. Успокойся, она тебя не ужалит.       Мой друг позеленел еще сильнее и трястись не перестал. Эх, сколько ни пытался, так и не смог вспомнить, почему он так боится змей. Даже каменных. Но только я хотел спросить его об этом, к нам вышел Тот, довольно усмехаясь. Обозвав нас «охламонами», он подколол Цукито, правда, я так шутки и не понял. Хотя Тоцука, как мне кажется, тоже, да и остальные. Однако куратора с его несостоявшейся иронией никто обижать не стал и, обреченно склонив головы, все последовали за ним, смотреть, как он сказал, какую-то потрясающую плетеную конструкцию.       Я остался на месте, решив, что не желаю сейчас слушать их смех и радостную болтовню Тота. Взяв с одной из стоек тонкий лист с картой парка, нашел дорожку, по которой можно добраться до Аллеи фиолетовых снов, и, убрав свернутую карту в карман брюк, направился в ту сторону. Добраться до нее можно либо обогнув скалу, либо через аквариум. Я выбрал второй путь, подумав, что будет неплохо заодно посмотреть на это удивительное место, про которое так воодушевленно рассказывал Агана Белеа. К счастью, мне нужно будет идти в другую от ребят сторону.       То, что в справочнике описывалось как аквариум, оказалось огромной пещерой с множеством извилистых ходов, в стены которых были точно впаяны прозрачные, излучающие мягкий голубоватый свет кристаллы, в которых и плавали самые разнообразные рыбы, от совсем крошечных до размеров с двухэтажный дом. Сверившись с картой, я прошел по темному туннелю, который освещали только оранжевые жучки с причудливым рисунком на спинках, особенно красивым в теплом свете, исходящем с панциря насекомых.       Вход на аллею скрывали ветви с россыпью фиолетовых цветков вистерии. Здесь стоял приятный полумрак, никого из посетителей больше не было, так что можно в тишине насладиться головокружительным сладковатым запахом цветов. За пышными гроздьями по скалам стекала вода, и ее мерные переливы почти полностью успокоили меня после встречи с Богиней лжи. Я остановился напротив каменной статуи, явно старой, потертой временем и влажностью, стоявшей в пещере; цепкие лианы обвивали хрупкий стан девушки, точно защищая ее заточенную в камне душу. Сбоку раздались шаги, и я обернулся, встретившись взглядом с растерявшейся Мериссой.       – Что ты здесь делаешь? – рыкнула она, мгновенно подобравшись.       – Просто гуляю, – тихо вздохнув, ответил я и вновь повернулся к статуе. Мерисса что-то проворчала и стремительно направилась прочь, но я, все решив для себя, повернулся к ней; голос показался мне совсем чужим, грустным и каким-то надломленным. – То, что ты сказала мне тогда… Почему? Это ведь не правда, ты…       – Все, – обернулась Мерисса, безразлично глядя мне в глаза, – сказанное в тот вечер, было правдой, Бальдер. А то, что ты веришь первой встречной женщине, уже твои проблемы. Ты сам ввязался в эту игру, нечего винить других в своей наивности.       – Я не виню, – печально улыбнувшись, прикрыл глаза. – Я просто не могу понять, что двигало тобой. Но даже если ты сказала правду, и все, что ты чувствуешь ко мне, – это неприязнь, – я вновь посмотрел на богиню, – мое отношение к тебе останется неизменным. Ты по-прежнему очень симпатична мне, Мерисса.       В ее глазах на мгновение промелькнула тень, но это было так мимолетно, что я принял увиденное за грезу. Губы Мериссы сжались в тонкую линию, и, не сказав ни слова, она стремительно скрылась в глубине пещеры, но холод ее взгляда глубоко проник мне в душу, сковывая ее льдом и заставляя сердце биться несколько тише.