Заклятие луны

      Оставив Бальдера позади, в полумраке пещеры, я скрылась в темных и извилистых ходах. Я пришла на аллею в надежде, что сюда путники обычно не добираются, исходя из написанного в справочнике, предпочитая более яркие и экзотические площадки, расположенные на поверхности. Но это в мире, откуда была взята модель данного места, а здесь тем более никого не должно было быть, но судьба и время вновь сыграли шутку, пересекая наши с Бальдером пути. Не ожидая этой встречи, я не сразу заметила, замершего перед статуей богини Эриды, олицетворяющей ссоры, раздор и вражду, Хрингхорни, который, услышав мои шаги, обернулся, встретившись со мной несколько затуманенным взглядом.       Когда же он узнал меня, по его лицу пробежала тень, а у меня невольно вырвался вопрос, прозвучавший раздраженно и враждебно, недаром что за нами следят каменные глаза Богини раздора. Но Бальдер не разозлился; лишь грустно вздохнув, он ответил мне и вновь посмотрел на статую, а мне захотелось скорее покинуть это место, но только я сделала несколько шагов прочь от светлого бога, он вновь обратился ко мне, своим вопросом взбудоражив в моей душе, уже казалось, далеко спрятанные боль и страх. Однако, преодолев минутное желание расплакаться и признаться во всем, холодно ответила ему и, ощущая дрожь в почти бесчувственных ногах, поспешила скрыться в темных коридорах подземного царства парка.       Только оказавшись на залитой солнцем площади, немного расслабилась и глубоко вдохнула, ощущая, как морозный воздух наполняет легкие. Нужно найти Диониса, иначе рискую вновь наткнуться на Хрингхорни, что однозначно окончательно меня добьет. Развязав на запястье ленту, позволила той опуститься на траву, где она мгновенно обратилась моей хранительницей. Ен, как и любой другой фамильяр, может распознавать, запоминать и чуять в воздухе потоки энергий, принадлежащих любому богу или человеку, а так же и другому фамильяру. Именно эти умения и помогут ей быстро обнаружить Тирсоса.       Следуя за неспешно семенящей Ен, я задумалась, вспоминая, как некоторое время назад мне постоянно попадался на глаза фамильяр Цукуеми. Это не может быть простым своеволием хранителя, который по своей природе никогда не оставит хозяина, что дает повод задуматься над тем, не использует ли Тоцука этого кролика в качестве наблюдателя. Я давно не практиковала подобное, но бог может вселяться в своего фамильяра и видеть его глазами. Удобно, когда хочешь за кем-нибудь подглядеть, однако тот же Кадуцей эти уловки поймет на раз. С ним не поиграешь.       Не скажу, что испытываю какие-то отрицательные эмоции к пушистому хранителю Цукуеми, однако это лунный кролик, поэтому не исключено, что именно он являлся ко мне в долгие ночи, принимая облик прозрачных отблесков света луны. Сейчас эти воспоминания уже не вызывают у меня такой бури чувств, как ранее. Собственно, я и вовсе не могу определить, что происходит в моей душе: эмоции сменяют друг друга, и прошлое уже не кажется такой уж и ошибкой. Ведь если бы Цукуеми, исходя из своих, мне неизвестных, мотивов воплотил во мне дух и энергию Бога лжи, я бы никогда не оказалась здесь, не открыла для себя новые стороны дядиного характера и, конечно, не встретила бы Бальдера, хотя эта встреча ничего…       Я оборвала мысль, вздрогнув от скользнувшей по телу дрожи. Нет, даже мысленно я не могу сказать, что наша с Хрингхорни встреча ничего мне не принесла. Пусть все и завершилось болью, в моей душе сохранилось немало теплых воспоминаний, а так же опыт и иной взгляд на собственные чувства и жизнь, на саму себя. Нет, встреча с ним дала мне очень и очень многое, если даже все завершилось и не так, как мне хотелось, – в глубине души, но хотелось. Однако никто и не утверждал, что все должно было произойти по моим желаниям, ведь порой желанное нам не является действительно необходимым, а свое высшее счастье и любовь мы не замечаем, насколько бы близко они ни были рядом. Не замечаем просто оттого, что они не такие, как мы мечтали.       Ен чихнула и потерлась о мою ногу, а я очнулась от своих мыслей и подняла взгляд от земли, натолкнувшись на Диониса, сидевшего за ограждением рядом с белоснежным львом, изо лба которого тянулся короткий, но мощный алый рог. Я приблизилась и облокотилась на первый ряд железной ограды, наблюдая за растянувшимся на траве и, вероятно, сладко дремлющим богом. Но лев, заметив мое приближение, ощетинился и недовольно проворчал, тем самым разбудив Тирсоса.       Потерев глаза, Дионис сел, широко зевнув, заметил меня и довольно улыбнулся.       – Что-то мой новый друг тебя невзлюбил.       – Конечно, – елейно потянула я, наклонивший несколько ближе. Ото льва меня отделяли еще четыре ряда постепенно удлиняющейся вверх витой ограды, так что ничего опасного мне не угрожает. – Это особенное животное, гордое и своенравное, да и со своими заморочками. Например, оно подпускает к себе только невинных девушек и юношей, чистых как телом, так душой. Как интересно, однако, Дионис, а ты…       Я натолкнулась на его скептический взгляд и фыркнула.       – А ты думала как-то иначе? – вдруг с преувеличенной обидой в голосе потянул Тирсос и окинул меня презрительным взглядом, отчего я ошалело моргнула. – Ты только посмотри, – он с гордым видом указал на себя, – истинное воплощение чистоты и невинности. А? Не находишь, что я светлый и невинный мальчик?       Тут я уже засмеялась, спрятав лицо в руках. Что бы там ни было, Дионис такой мужчина, который всегда способен вернуть в душу улыбку. Потрепав льва по пышной гриве, напоминавшей прическу самого Диониса, он поднялся на ноги и потянулся, после перемахнув через ряды оград ко мне. Отряхнув руки, он наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и загадочно улыбнулся.       – Что-то ты грустная. Опять Тот достает?       – Нет, – вздохнула я, устало проведя ладонью по лицу. – Просто устала.       – Придумал! – с энтузиазмом воскликнул Дионис. – Идем, я кое-что покажу, Ис!       Он дернул меня за рукав и поспешил в сторону той части парка, где мы еще сегодня не были. Мы прошли по тихим аллеям, украшенным низкорослыми деревьями и аккуратными клубами с россыпью мелких фиолетовых цветов, источающих нежный и тонкий запах. Не сверяясь с картой, Дионис свернул в тенистый сквер, после направившись к едва заметной трещине в скале, оказавшийся еще одним из многочисленных входов в подземную часть парка.       Нам пришлось долго спускаться и петлять по прохладным и влажным тоннелям, пока я не ощутила под ногами зыбкий песок: Дионис привел нас к подземному озеру и водопаду. Мне здесь стало не по себе. Пещера огромна и простирается на десятки метров, а из-под самого свода с шумом обрушивается мощный поток чистой воды, кажущейся впитавшей в себя все цвета, что излучали природные сталагмиты вокруг. Тем не менее, это наводит на меня лишь ужас, а не благоговейный трепет.       Но Дионис, вероятно, моего мнения не разделяет. Сбросив рубашку, он с разбегу прыгнул в озеро, а вынырнув, принялся убеждать меня, что вода очень-очень теплая, но уже через несколько минут он все же сменил мнение, что вода несколько прохладна, однако все равно ему нравится там плавать. Я опустилась на мягкий песок, глядя на смеющегося Диониса, сейчас выглядевшего совсем мальчишкой. Он всегда улыбается, смеется и, кажется, что относится ко всему с изрядной долей легкомыслия.       И все же это не так.       Дионис, возможно, воспринимает мир и умеет чувствовать в разы сильнее и глубже, чем любой из нас, однако по каким-то причинам предпочитает постоянно вести себя как идиот. Это может показаться забавным, но только не когда входит в привычку. С ним всегда весело и легко, однако именно это оттолкнет, если захочешь приблизиться к человеку. Его легкомыслие испугает, ты посчитаешь, он не способен на серьезное отношение к тебе и твоим чувствам. А шутки и смех, пусть и не наполненные издевкой или желанием обидеть, в ответ на твою симпатию, на желание раскрыться причиняют боль.       – Дионис, может, вернемся обратно? Это место мне совсем не нравится.       Тирсос только кивнул и выбрался на берег. Сказав, что обсохнет по пути, он направился к проему, ведущему к переплетению темных тоннелей, освещенных только тусклым свечением панцирей неизвестных мне жуков. Интересно, Зевс в одиночку занимался разработкой этого мира или же прибегал к помощи Тота? Есть во всем этом что-то, напоминающее почерк дяди, однако мне сложно представить его, корпящим над придумыванием мест для нашего развлечения. Кажется, ему было бы намного интереснее застроить здесь все библиотеками и таскать нас по ним до самого дня выпуска. Если бы мы до него, конечно, дожили, в чем я сомневаюсь.       – Ты была в здешней оранжерее?       – Нет, – отвлеклась я на голос Диониса. – Даже не знала, что она здесь есть.       – Тогда, может быть, мы заглянем туда?       Я кивнула, следуя за расплывшимся в довольной улыбке парнем. Мы поднялись по стеклянным ступенькам, огибающим скалу, и вскоре оказались перед впечатляющим зданием оранжереи. Выполненное в форме шестиугольника, полностью стеклянное, оно тянулось вверх, сужаясь в пирамиду, увенчанную прозрачной сферой. Сквозь сверкающие на солнечных лучах стекла, видны пышные кустарники и деревья, касающиеся листьями хрупких стен оранжереи, а вход отделан камнем, где на постаментах с обеих сторон, подобно вековым стражам, несут свой пост высеченные из нефрита статуи юношей с резными щитами и копьями в руках.       Дионис восхищенно выдохнул, глядя на гору в центре помещения, достигающую почти самого свода и покрытую крупнолистным плющом, не затрагивающим лишь круглые вырезы, через которые протягивались узкие дорожки, вероятно, предназначенные для прогулок, чтобы иметь возможность увидеть созданный здесь лес сверху.       Сбросив обувь, я примостилась на одну из каменных улиток, расставленных подле небольшого пруда, и вытянула ноги, позволяя им отдохнуть. Дионис склонился над какими-то низкими кустами, с увлечением разглядывая странного вида плоды. Никогда бы не подумала, что можно так страстно увлекаться растениеводством, да тем более молодому парню.       Мои мысли прервал шорох за спиной, и я обернулась, ожидая увидеть кого-то из нашей группы, однако из-за переплетенных стволов фикуса показался пожилой мужчина в форме садовника. Заметив нас, он прекратил подметать и, дружелюбно улыбнувшись, приподнял фуражку в знак приветствия.       – Добро пожаловать, юные гости.       Я кивнула в ответ, а Дионис, бурно поздоровавшись, увлек нового знакомого с расспросами про чудо-куст, над которым он медитировал последние несколько минут. Садовник с энтузиазмом подхватил его интерес и начал рассказывать про уход и виды этого растения, сопровождая свои слова эмоциональными жестами, а после даже пообещал дать Тирсосу небольшой кустик в подарок. Ну, хоть кто-то из нас продуктивно посетил этот парк. Чувствую, выйдем мы отсюда с Дионисом под завязку загруженные саженцами, семенами, черенками и прочими отводками, которые после он старательно будет прививать в нашей оранжерее, да еще и меня займет этим делом.       – Невероятно, как много вы знаете! – донесся до меня восхищенный возглас Диониса. – Хотел бы я у вас учиться. Вы же просто воплощение самой лучшей энциклопедии по растениям. Эх, как жаль, что вы просто созданный Зевсом дух.       – Просто дух, – скорбно усмехнулся мужчина. – Как жаль, что ты видишь так.       – Так? – удивленно поднял бровь Тирсос, а я прислушалась к их разговору.       – Мне жаль, что во мне ты увидел просто духа, как и в других обитателях этого мира. Да, все здесь воплощено Зевсом, однако мы не просто наполненные энергией куклы. Мы живые. Так же как и вы, мы способны чувствовать, сопереживать, гневаться, испытывать душевную и физическую боль. Мы не просто оболочка, мы личность. Раньше все мы жили в тех или иных мирах, пока не вернулись в родные края, откуда нас и вызвал Зевс. У нас есть прошлое, есть привычки, взгляды, пристрастия, есть семьи, есть друзья. И вероятно, вы можете встретить среди нас кого-то, знакомого вам ранее, но теперь принявшего другой облик. Однако…       Он выдохнул и вытер взмокший лоб светлым платком.       – Однако разве это имеет значение, ведь вы любили или ненавидели не конкретный образ, а душу, не так ли? Хотя, согласен, зачастую люди привязываются к облику и телу другого человека, а не к его истинной сущности. Поэтому, встретив его вновь в иной внешности, не узнают, пройдя мимо и даже на доли мгновения не задержав на нем заинтересованного взгляда. Узнаешь ли ты того, кто был дорог тебе, предстань он перед тобой не в привычной наружности, а как чистая энергия, как дух? Вновь встретив человека, получив второй шанс, не упусти его. Ведь ваши пути пересеклись еще раз не по случайности, а по провидению богов.       Я прищурилась, глядя на мужчину. Вот оно значит как.

***

      Еще до возвращения в академию, Тот придержал мою лошадь и сказал, что ждет меня в библиотеке сразу, как мы прибудем. Я устала за сегодняшнюю поездку и хотела бы сразу скрыться в своей комнате, только глаза дяди на мое это замечание так сверкнули, что я предпочла замолчать и согласиться, а оставшуюся часть пути теряться в догадках, что ему могло от меня потребоваться. Надеюсь, он не планирует заставить нас с Бальдером вновь что-то организовывать. Если так, то я лучше превращусь в статую и навсегда останусь в садах этого мира, чем вновь стану работать с Хрингхорни.       Однако Тот так ничего и не стал объяснять, по приезду сразу вверив лошадь служителю, скрылся в стенах библиотеки, что-то недовольно бормоча себе под нос. Я за ним не последовала, а решила сначала подняться в комнату и переодеться. Казалось, за время нашего отсутствия здесь стало несколько холоднее. Перешагнув через небольшой сугроб, я поспешила к лестнице в корпус общежития, но угодила ногой на корку льда, скрытую тонкой насыпью снега, и, поскользнувшись, упала, неприятно стукнувшись локтем об землю. Простонав, села и провела ладонью по занывшей болью руке, пытаясь через ткань понять насколько сильно ударилась.       – Не ушиблась? – раздался надо мной холодный голос.       Я подняла голову, встретившись взглядом с Хрингхорни, который, вздохнув едва слышно, протянул мне руку. В удивлении, я растерялась, коснувшись его прохладной ладони, и он тут же помог мне подняться. Отряхнув брюки от снега, я посмотрела на лицо юноши, пытаясь прочитать те эмоции, что творились у него в душе, однако Бальдер был непривычно серьезен и непроницаем. Он внимательно взглянул на руку, которую я прижимала к себе, но ничего не сказал.       – Спасибо, – неловко промолвила я, осознав, что так и продолжаю молча стоять.       – Пожалуйста, – тихо ответил Бальдер и отвернулся к входу в мужское общежитие, но я, сама не осознавая, что делаю, схватила его за тонкий рукав куртки.       – Бальдер…       – Ничего не нужно говорить, Мерисса, – глянув на меня через плечо, бесстрастно ответил он. – Я услышал тебя. И все обдумал. Я понимаю твои чувства. Больше не буду докучать своими разговорами и желанием сблизиться. Забудь все, что я говорил когда-то до этого. Надеюсь, мы сможем нормально общаться в рамках занятий в академии, дабы мы все могли выпуститься отсюда. Прости, что я ранее не понял этого. А сейчас извини, я хочу побыть один. Доброй ночи, Мерисса.       Бальдер кивнул в знак прощания, взбежал по обледенелым ступеням и после, даже не обернувшись, скрылся за массивными дверями общежития. Оглушенная, я молча поднялась в комнату и, едва закрыв дверь, без сил опустилась на пол, ощущая мерзкую внутреннюю дрожь.       Его слова ранили меня, однако я нанесла Бальдеру не меньше боли. И все же… Будет лучше, если мы закроем сейчас наши души, перетерпим, а вскоре все успокоится. Ведь правда, что так будет лучше? Ох, я совсем запуталась в своем желании оградить и себя, и других от боли, которую неминуемо несут чувства, привязанности и любовь, но, может быть, я ошибаюсь, и эта боль не такая уж и большая плата за то тепло и радость, что тебе может подарить другое создание?       Отбросив все эти мысли, поднялась на ноги и направилась в ванную. Только смыв с себя усталость и мрачный осадок, оставшийся после разговора с Хрингхорни, я переоделась и спустилась в библиотеку, решив пройти по внутренним переходам, чтобы не приходилось тепло одеваться для улицы. Зевс прекратил свои немыслимые игры с погодой, и теперь у нас устоялась настоящая зима, путь еще и довольно теплая в сравнении с теми краями, где доводилось бывать. Учитывая такое постоянство и закрепившуюся погоду, вероятнее всего Тот предложит провести что-то связанное со снегом и льдом. Возможно, лепку фигур или же спектакль на коньках.       Однако что толку гадать. Сейчас все и узнаем. Я без стука вошла в главный зал библиотеки, погруженный в приятный полумрак. Странно, где же дядя? Подойдя к столу, я коснулась ладонью гладкой поверхности, отражающей выхваченный из окон лунный блик. Я всегда любила дядину библиотеку и порой до глубокой ночи пряталась среди высоких стеллажей, воображая себя героем читаемых книг. Тогда огонек свечи представлялся волшебным путеводителем в мир грез, а буквы на страницах потрепанных временем томов оживали, принимая облик сказочных миров, людей и самых невероятных созданий.       Нежно улыбнувшись трепетным воспоминаниям, посмотрела наверх и только тут заметила тусклый отблеск свечи на одном из верхних ярусов. Деревянные ступеньки глухо скрипнули, когда ступила на них, и вскоре я поднялась на площадку почти под самым сводом библиотеки, где обосновались Тот с Анубисом, сейчас вяло перелистывающим одну из древних книг по врачеванию, которую я читала в свое время. Заметив меня, он приветливо проурчал и вновь вернулся к своему занятию.       – Явилась, – пробормотал Тот, сделав глоток вина из фужера. Мой взгляд невольно переместился на знакомую бутылку подле них. И кто это там больше всех возмущался про сок Диониса? Словно прочитав мои мысли, дядя фыркнул, и хмельная улыбка скользнула по его губам. – Это будет нашей маленькой тайной, дорогая.       – Твое дело, – я опустилась рядом с Анубисом, заглядывая в раскрытую книгу.       – Так вот, зачем я тебя позвал, – разглядывая темное вино сквозь стенки фужера, протянул Кадуцей. – Я говорил, что вы должны провести еще несколько мероприятий, но учитывая ваши напряженные отношения с Хрингхорни, обязанности я ваши разделю. В ближайшие дни я бы хотел провести соревнования по плаванию, – он перевел на меня взгляд и, вероятно, что-то прочитав по моему лицу, усмехнулся, – не смотри на меня как на кретина: в нашей академии имеется закрытый бассейн, о котором ты, конечно, и не догадывалась. А вот лучше справочник изучать надо было.       – И, – замялась я, обдумывая сказанное им, – ты хочешь, чтобы я этим занялась?       – Именно. Бальдеру сейчас куда хуже, чем тебе, я так думаю, так что на тебя и повесим обязанности организатора. Если кто помочь захочет, я не против, пусть смело присоединяются, только и участвовать от вашего сборища так же кто-то обязан. К тому же ты и плавать-то не умеешь, вот и займешься организацией. Там помещение хорошее, помыть только его надо и украсить. Плакатики там какие-нибудь сделайте мотивирующие. Ну, не мне тебя учить. И сообщите завтра с утра всем о соревновании.       – А судьи, правила? – удивилась я. – Или ты предлагаешь все нам придумывать?       – Нет, я помочь хотел, но твоя идея мне понравилась. Придумывайте!       – Вот же ты, – прорычала я, но Тот прервал меня.       – Не я, а ты, – коварно усмехнулся он и поднялся. – Идем, покажу помещение.       Анубис помахал нам на прощание рукой и вновь уткнулся в книгу, а мы с дядей спустились вниз и покинули помещение библиотеки, однако когда оказались в темном коридоре, Тот остановился, окинув меня придирчивым взглядом. Я настороженно посмотрела на него, а дядя, усмехнувшись, снял с себя плащ и накинул тот мне на плечи, сказав, что в здание бассейна нам придется идти по улице, а там холодно. Никогда раньше не замечала за дядей такой заботливости и внимания. Обычно он ничего вокруг себя не замечал и был полностью центрирован на собственной персоне.       Вероятно, все мы, оказавшись здесь, стали понемногу раскрываться. Академия уже погрузилась в ночной сон, только в зданиях общежитий кое-где еще горел свет. Мы прошли в главный корпус и спустились на нижние этажи, где Тот долго вел меня по петляющим коридорам и лестницам, пока мы не вышли к просторному помещению и дверям в противоположной его стороне. Как объяснил дядя, это единственный к нему проход, а бассейн расположен на втором этаже с другой стороны от склада, поэтому никто на него случайно и не натыкался. Тогда я поняла, что помимо прочего нам придется еще и каждому объяснять, как сюда добраться. Пожалуй, можно припахать Аполлона нарисовать на полах академии карту и дорожку, пусть Зевса такая наша самодеятельность и не порадует, зато нам проблем меньше будет.       Тот в это время рассказывал, как он планировал провести это мероприятие, объяснял, что хочет в итоге получить от нас, и показывал, как и где мы должны привести помещение в порядок. Стоит заметить, могли бы просто уже создать бассейн и трибуны хорошего качества, тогда нам бы и не пришлось что-то здесь подбивать, мыть и подкрашивать. Но нет, они нас активно решили приобщить к физическому труду, мало им тех психологических пыток, что мы терпим во время занятий. Глянув на Тота, я нахмурилась, пытаясь запомнить весь этот нескончаемый список требований, правил, пожеланий и наставлений, который казалось, никогда не кончится. Исходя из описаний дяди, можно представить какой объем совершенно скучной работы нам предстоит сделать за эти несколько утомительных дней.       Да, это будут, определенно, долгие дни, мрачно подумала я.