Месть.

Тугое горло платья мешает дышать, стягивая шею. Длинные рукава обвивают запястья, оставляя красные следы. Непослушные волосы завязаны в тугой хвост, но даже шпильки не могут удержать их. Поэтому то и дело темные прядки выбиваются из прически. Фасон платья слишком не удобен, ни одного лишнего движения, ни одного поворота вбок. Словно фарфоровая кукла стоит перед зеркалом, придирчиво себя рассматривая. Прикрыв глаза на мгновение, девушка делает глубокий вздох, берет ножницы и отрезает пуговицы. Те, с глухим грохотом, падают на пол, катясь в разные стороны. Такие же черные, как и само платье. Еще одно мгновение, и острые ножницы проходятся по подолу, укорачивая его и разделяя. Ткань не выдерживает такого жесткого обращения, превращаясь в никчемную тряпку. Наконец-то можно спокойно дышать, снять ненавистные туфли, пройтись по холодному полу почти ногой. Ведь платье осталось лежать на кресле, сиротливо ютясь на бархате. - Почему я? – спрашивает девушка у отражения в зеркале. На бледном личике беспокойство, в фиалковых глазах усталость и обреченность. Руки сами тянутся к шпилькам, заставляя, поморщится от боли. Железные изделия с неохотой покидают темную макушку, хватаясь из последних сил. - Что ж, - вздыхает девушка, беря в руки ножницы. А дальше, на пол падают темные пряди волос, вырисовывая рисунки из завитков. – Надо уметь прощаться. Ножницы падают на пол, присоединяясь к своим жертвам. За ними срываются пару соленых капель, тут же стираемые рукой. Девушка не должна плакать, ей слишком многое необходимо сделать, на эту воду просто нет ни сил, ни времени. Подойдя к шкафу, брюнетка вынимает синее платье, придирчиво осматривает, а затем улыбается, одобряя собственный выбор. Хрупкое тело заворачивается в новые рамки из бархата с белой окантовкой. Плечи немного оголены, давая рассмотреть белизну кожи. Волосы, так неровно отрезанные, приходится подравнять, оставив лишь две длинных пряди, случайно уцелевших. Пальцы осторожно застегивают каждый крючок. Первый шаг дается с трудом, но дальше легче. Девушка осторожно касается поверхности стекла, улыбается, прикрыв глаза, а затем отступает. - Прощай, - шепчет она, кидая в зеркало подсвечник. – Прощай, сестра. Единственным напоминанием об этой девушке было лишь платье, изрезанное в клочья. Но и ему не быть свидетелем разыгравшейся здесь сцены. Огонь быстро перекидывается с занавесок на мебель. Деревянные балки не выдерживают жара, искрами вздымаясь вверх. Но и там нет выхода, лишь потолок. Комната освещается яркими языками пламени, слышится звон стекла и скрип половиц. Пару мгновение и балки не выдерживают, заслоняя своим пеплом прошлое миниатюрной девушки. Теперь она для всех мертва. И рядом с могилой, где еще не завяли белые лилии, появился еще одна. Через некоторое время они зарастут бурьяном, который надежно скроет надгробные плиты от чужих глаз.