Гадюка. Замкнуть круг.

Ольга Вячеславовна Зотова по кличке Гадюка лежит на своей койке, отсутствующим взглядом уткнувшись в потолок. Одеяло почему-то закинуто на стол, из-под кровати сиротливо выглядывает горлышко пустой бутылки. Ещё несколько бутылок валяются под окном. Вещи со стола сметены на пол. В целом комната имеет вид крайне запущенный и неухоженный. Хозяйка держит в правой руке плохо скрученную самокрутку, табак почти весь высыпался на чёрное шёлковое платье, но она не обращает на это внимания. В левой руке она рассеянно крутит свой карманный револьвер. Проходит час. Самокрутка заброшена в угол. Зотова, спустив ноги с кровати, пристально смотрит на лежащий на коленях велодок. Как в полусне касается пальцами холодного металла рукояти. Её мысли сейчас поглощены только одним вопросом – в кого стрелять? *** Когда она поняла, что Емельянов жив, мрак и безысходность, ставшие её спутниками на долгие годы*, разошлись, осветились солнцем былой любви, чистой и светлой. Она почувствовала себя окрыленной, словно по-новому возвращаясь в счастливую юность, когда верила, что однажды станет его женой, хотя уже давно считала, что внутренне очерствела, и ничто этого не изменит. Она обязательно найдёт его, разыщет во что бы то ни стало, они поженятся и будут счастливы! Зотова впервые за долгое время почувствовала необходимость выглядеть женщиной, а не солдатом. И ей это удалось. Отшив вздумавшего приставать Брыкина, при этом чуть не сломав ему руку, она неожиданно для себя осознала, что вызывать у окружающих интерес может быть приятно. Конечно, Валька никогда не являлся для неё эталоном мужчины, но даже его внимание после откровенного игнорирования оказалось почти что лестным. Если бы только этот день можно было продлить вечно, если бы всегда жить недосягаемой мечтой о скорой встрече! Но, увы, радужным грёзам не суждено было сбыться. Увидев Емельянова под руку с Лялечкой, Ольга не смогла вымолвить не слова. Она до мельчайшей детали помнила любимые черты – серые ястребиные глаза, густые брови, маленький шрам на правом виске. Она бы узнала его и через сто лет. Но как мало было в стоящем перед ней человеке от некогда дорогого сердцу Дмитрия Васильевича. Он заметно пополнел, прежде строгие и волевые черта лица как будто сгладились, смягчились, серые глаза потеряли свою остроту, глядели тяжело и оценивающе. Педотти что-то заискивающе рассказывал ему о перевыполненных нормах, и Емельянов с важным видом кивал. Проходя мимо замершей у своего рабочего места Ольги, он как бы невзначай окинул её взглядом, в глубине глаз на секунду мелькнуло узнавание, сменившееся удивлением, закрученные усы дёрнулись, но он тут же справился с эмоциями и только послал Ольге дежурную улыбку. Лялечка, хвостиком следовавшая за Емельяновым, что-то мило и глупо щебетала. Зотова отвернулась, не в силах сдержать злых слёз, схватила висевшую на спинке стула сумку и стремительным шагом покинула кабинет, со всей силы хлопнув дверью. Педотти проводил её равнодушным взглядом. - Пусть её, новенькая она у нас, совсем дикая... – зачем-то пояснил он Дмитрию Васильевичу и продолжил расхваливать себя и своих пиш-барышень. *** Кто виноват больше других? Кто разрушил её любовь, растоптал её жизнь, поверг с небес на землю все её мечты? Кто? Зотова сама не знала ответа. Картины мести и несбывшегося счастья невнятно мелькали в воспаленных от горя и алкоголя мыслях. То ей казалось, что она заявилась в кабинет к Емельянову, повисла у него на шее, рыдая, выплескивая всю боль и несправедливость этого мира, а он слушал, гладил по голове, как бывало раньше, и понимающе улыбался. То она приходила всё в тот же кабинет, только на этот раз кричала на него, проклинала тот час, когда неверная пуля не оборвала его никчёмную жизнь, после чего сама совершала это, нажав на курок непослушными пальцами. В другом видении она подкарауливала их с Лялечкой за углом... Или стрелялась сама... или делала то, что могла сделать уже давно - убивала Вальку... Образы хороводом кружились перед ней, и Зотова мечтала только об одном - чтобы это всё поскорее закончилось. В неверном бреду она поднесла револьвер к голове - дуло приятно холодило висок - задержала дыхание... В дверь постучали. Ольга разочарованно выдохнула. Швырнула в дверь рваным тапком, слишком обессиленная, чтобы ругаться, в надежде, что её оставят в покое. Но через несколько секунд стук повторился, стал громче и настойчивее. - Да иду я, иду, - хриплым от долго молчания голосом крикнула Зотова, слабо представляя, кому могло от неё что-то понадобиться, особенно после того, как она чёрным вихрем влетела в квартиру и заперлась в своей комнате. Отперев замок, она увидела перед собой человека, которого сейчас хотела видеть меньше всего – за дверью в нарядной белой шубке стояла Лялечка, что-то нервно теребя в руках. - Сонечка, какая приятная встреча, - не обещавшим ничего хорошего голосом протянула Зотова, непроизвольным движением поднимая на неё револьвер. Красивые синие глаза девушки округлились и посерели от страха. Она выронила сминаемый конверт, и сделала маленький шаг назад. - Ольга Вячеславовна, что вы делаете? – от испуга Лялчека даже назвала её по имени-отчеству, чего раньше никогда не делала. – Не вздумайте, я буду кричать, - бессвязно лепетала девушка, а Зотова пыталась понять, почему до сих пор не нажала на спуск. Всё происходящее внезапно показалось ей таким пустым и не стоящим внимания, что она чуть было не рассмеялась. Зачем в кого-то стрелять? Зачем любить, страдать, ждать чего-то, что никогда не исполнится, строить неосуществимые планы? Лучше просто жить. Назло всем, проживать каждую секунду, каждый день, чтоб они все задохнулись от собственной злобы и ненависти. Ольга криво усмехнулась и опустила оружие. - Уходи отсюда, пока я не передумала, - сказала сухо. Лялечка испуганно кивнула и быстро попятилась от двери. - Стой. Приходила-то зачем? - Дмитрий Васильевич велел передать, - заикаясь, ответила девушка, указала пальцем на смятый конверт и кинулась прочь. Ольга подняла с пола письмо и захлопнула дверь. Алкоголь постепенно выветривался из организма, думать становилось проще. Зотова закинула пистолет в верхний ящик комода, чтобы дурные мысли больше не лезли, и так и застыла посреди комнаты. Она вдруг поняла, что больше не знает, что делать. Каких-то два дня назад всё было просто, она жила в своём сером мире, ни к чему не стремясь и ничего не желая. Потом её мир перевернули с ног на голову, жестоко перетряхнули, подарив ложную надежду, и бросили обратно. Но все вещи уже упали со своих прежних мест, вернуть их будет не так-то просто. Да Зотова и сомневалась, что хочет возвращаться в это отупленное состояние, когда она пряталась от всего мира за своей изрядно поношенной гимнастеркой. Она села там же, где стояла, и, не дав себе времени передумать, открыла конверт. Внутри оказался сложенный пополам лист пожелтевшей бумаги. Никаких объяснений, оправданий и прочего, чего она ожидала и втайне боялась. Только четыре простых слова, написанные таким знакомым кривым почерком. «Прости меня. Будь счастлива». Ольга уткнулась лицом в несчастный клочок бумаги и заплакала. Слёзы жгли глаза, застилали собой весь мир, а она чувствовала, как вместе с ними из души постепенно уходят боль и лёд. Становится легче дышать. Наконец, на губах Ольги появилась слабая улыбка. Она сильная, она гадюка, и ничто не сможет её сломать. Она хочет жить и жить счастливо, несмотря на все беды и горести, выпавшие на её долю, несмотря на страх и презрение в глазах соседей и коллег по работе. И она будет так жить. *долгие - не долгие, но года два-три точно прошло