Программа

Выходя из Управления Программы, ты чувствуешь некоторое облегчение. Ты немного волновалась, потому что не всем разрешается сделать то, что сделала ты. Но тебе позволили, и это здорово, хотя и обидно немного. Ты подходишь к одной из скамеек, окружающих Управление. Все скамейки усыпаны ожидающими. В основном это родители или иные близкие родственники, но тебя ждёт только одна подружка. И хотя она искренне подбадривала тебя всю дорогу до Управления (и пару недель до), сейчас ты бы предпочла не объясняться с ней. Потому что вряд ли она тебя поймёт. – Ну как? Какой он?! Красавчик? Хотя это не главное, конечно… Тебе сказали, чем он занимается? Он вообще кореец? Оооо, а может… – подруга на миг задыхается от посетившего её озарения, – может, их было два? Да, два – это считается очень круто. Если бы «их» было два, все твои знакомые умерли бы от зависти. – Ну же, СоПхи, сколько их?! Скажи немедленно, иначе я умру от любопытства! Проблема в том, что… – Ноль, – выдыхаешь ты, готовясь к буре. – Ноль? – КаДи недоумённо хлопает длинными густо накрашенными ресницами. – Но так не бывает. Программа построена с учётом… – она резко замолкает и смотрит на тебя широко распахнутыми глазами очень удивлённого ребёнка. – Я выбрала «иные перспективы», – подтверждаешь самые худшие её опасения. Вряд ли КаДи тебя когда-нибудь поймёт. Программа была разработана не так давно, лет тридцать назад. У неё длинное название, но мало кто помнит его целиком. В основном говорят «Программа “Семейное счастье”» или ещё чаще просто «Программа». Суть заключается в автоматическом подборе идеальных партнёров каждому представителю населения. По достижении 15 лет все граждане проходят массу тестов и сканирование мозга, а в 23 года получают фотографию и контактные данные человека, с которым теперь предстоит провести всю жизнь. Организовать новую ячейку общества, родить новых граждан… Программа гарантирует, что полученная таким образом семья будет счастлива и никогда не распадётся. И это, наверное, правда: разводов среди участников Программы практически нет. Никто, кроме разработчиков, не знает, по каким принципам подбираются подходящие друг другу люди. И это обстоятельство дало правозащитникам возможность протолкнуть поправку к закону о Программе, смысл которой в том, что каждый человек имеет право на выбор. Выбор, однако, заключается не в том, что если тебе не понравится подобранная пара, ты можешь отказаться. Считается, что не понравиться не может, это ведь идеальный для тебя человек. Но можно не получать информацию о найденном партнёре вовсе. Это называется «иные перспективы». То есть отказавшийся от участия в Программе как бы выбирает карьеру. Проблема в том, что право на «иные перспективы» часто не соблюдается. Если программа определяет, что гражданин несёт в себе «ценный генетический материал», гражданина «уговаривают». Тебя уговаривать не стали. Значит, ничего особо ценного в тебе нет. Всё же обидно. КаДи не разговаривала с тобой целую неделю. Тебе иррационально стыдно. И немного боязно, что она так никогда и не примет твоё решение и не пойдёт на перемирие. Ты гонишь эти мысли от себя подальше. Выбирать «иные перспективы» считается чем-то на грани позора. Всюду декларируется, что семья – это основное благо. Отказ посвятить себя семье воспринимается как эгоизм. Ты не считаешь себя эгоисткой. Просто твои родители были как раз одними из тех немногих, кто таки развёлся. И история собственной семьи, а также наблюдения за «счастливыми» семьями друзей натолкнули тебя на очень нехороший вывод: Программа учитывает прежде всего интересы мужчины. Партнёры подбираются не наиболее подходящие друг другу, а самые удачные с точки зрения будущего главы семейства. Твоя мать была очень виктимным человеком. А твой отец… он был фактически садистом. Вот такое идеальное партнёрство. Мать терпела подобранное Программой «семейное счастье», пока не родилась ты. Угроза родному ребёнку сподвигла её пойти против системы. Теперь мать живёт в маленькой деревушке, где хотя бы не так много человек, которые могут презирать её. Поэтому в Сеуле нет никого, кто бы поддержал тебя. Только КаДи, но КаДи искренне верит в Программу. Подруга была просто на седьмом небе, когда ей достался вполне милый паренёк. Он, кажется, готов на руках носить свою девушку. Ты надеешься, что счастье КаДи будет настоящим. Вот ещё бы помириться с ней… Звонок ранним воскресным утром приносит неимоверное облегчение: на экране телефона светится имя подруги. – Я выхожу замуж!!! – вопит телефон ещё прежде, чем ты успеваешь сказать «Привет». – Ооо, – ты действительно впечатлена. Обычно ухаживания длятся всё же подольше, а КаДи узнала имя своего избранника всего пару месяцев назад. – Поздравляю! – Ты! Ты самое чудовищное эгоистичное чудовище в Сеуле! И я поверить не могу, что говорю это, но… – и трубка взрывается истерично-счастливым возгласом: – Ты будешь свидетельницей! Это не вопрос. Но в этот раз ты не против, что всё решили за тебя. – Конечно буду, – ты тепло улыбаешься. – Когда свадьба? Торжество удалось прекрасным, очень романтичным и пышным. Ты бы не смогла сказать, кто сиял больше: ЧжэХван или КаДи. Они выглядели по-настоящему счастливыми. И ты пыталась убедить себя, что странная тоска, сжимающая сердце, это просто зависть. Да. Ты ведь тоже мечтаешь о «жили долго и счастливо». Ты же женщина, хочешь семью, детей… Это просто зависть. И ревность. Подруга теперь будет уделять тебе намного меньше внимания. Это оказывается гораздо вернее, чем ты могла подумать. После замужества КаДи просто исчезает. Сначала она была в свадебном путешествии, а когда вернулась, у неё вдруг стали находиться тысячи отговорок, чтобы не встречаться с тобой. Ты волнуешься. Ты пытаешься себя убедить, что она просто так и не простила тебя. Это больно, но больнее то, что ты сама себе не веришь. Если бы не простила, не позвала бы быть свидетельницей на собственной свадьбе. В отличие от тебя, у КаДи много подруг, да ещё и сёстры, она бы нашла, кому вручить эту почётную роль. Тревога снедает тебя. Ты становишься рассеянной, плохо справляешься с любимой работой. Кажется, начальник Ким ВонЩик начал всерьёз задумываться о твоём увольнении. Его удерживают только твои прошлые заслуги, но вряд ли это продлится долго. – Для девушки, выбравшей «иные перспективы», вы удивительно безалаберно относитесь к работе, Юн СоПхи, – хмуро проговаривает он. Тебя впервые в жизни вызвали на ковёр. Удивительно, что начальник Ким не стал делать внушение на общей планёрке, как это бывает с другими провинившимися, а вместо этого пригласил в свой кабинет, чтобы отругать наедине. Но сейчас тебя волнует другое. – Откуда вы знаете? Результаты Программы считаются информацией, защищаемой правом на частную жизнь. Конечно, обычно всё становится ясно тут же, мало кто скрывает, кто ему предназначен, да и свадьба редко бывает делом, откладываемым в долгий ящик. Но всё же молчуны находятся. И ты со своей скрытностью прекрасно подходишь на эту роль. Так откуда ВонЩику знать, что ты не хвастаешься партнёром, потому что никакого партнёра нет? Начальник ухмыляется как-то криво, припечатывая тебя тяжёлым взглядом. – Есть у меня друг… Когда вы стали вечно витать в облаках и постоянно ошибаться, я подумал, что дело в ваших… отношениях. И решил убедиться. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что Юн СоПхи отказалась от участия в Программе. Разве это не значит, что вы выбрали карьеру? А может, вы подыскиваете другое место? Вы планируете уволиться? – Нет. Нет, – ты проглатываешь замечание о том, что поступок начальника незаконен. Его друг, очевидно, работающий в Управлении, и вовсе совершил тяжкое должностное преступление. Но какое это имеет значение? – Так в чём же дело? – ВонЩик встаёт из-за стола и идёт к столику в углу кабинета, чтобы налить себе воды. А ты думаешь, что если он так хочет знать, то сам виноват. Ты устала переживать в одиночку. – Я волнуюсь за подругу, – признаёшься тихо. Начальник Ким оборачивается к тебе со стаканом в руках и поднимает вопросительно брови, подбадривая говорить дальше. – Она перестала видеться со мной. После замужества. Мне кажется, у неё… не всё в порядке. – Или же она просто не хочет больше контактировать с вами. Ты лишь понуро киваешь на это довольно грубое замечание. – Значит, вам нужно встретиться с ней, чтобы убедиться, что всё хорошо. – Но она всегда находит отговорки… – ты опускаешь голову ещё ниже. – Ну так подкараульте её где-нибудь, – фыркает ВонЩик и закатывает глаза в ответ на твой недоверчивый взгляд: – Никогда не замечал, что вы такая нерешительная. – Разве это нормально – вмешиваться в чужую жизнь? – Разве это нормально – терзать себя моральными дилеммами, когда друг, возможно, страдает? – в тон тебе тянет начальник. – Вот что. Я дам вам выходной. Нет, два выходных. В первый выходной вы будете заниматься самоедством, а во второй найдёте свою подругу и всё выясните. И я очень рассчитываю, что после этого вы придёте в норму и на вас снова можно будет положиться, – он ещё раз одаривает тебя тяжёлым взглядом. – На этом всё. Завтра и послезавтра я вас на рабочем месте видеть не желаю. Ты оказываешься более решительной, чем предполагает ВонЩик. На самокопание тебе хватает всего одного вечера, так что уже в первый нежданный выходной ты обнаруживаешь себя у ворот дома семьи Ли. И имеешь возможность наблюдать, как глава семейства покидает дом с довольной улыбкой на лице. Судя по всему, ЧжэХван вполне счастлив. Но как раз его счастье тебя совсем не волнует. Ты подпираешь забор не меньше четырёх часов, когда, наконец, видишь выходящую из ворот КаДи. Твоё сердце сжимается. Из цветущей прелестной девушки твоя подруга превратилась в заморённую женщину с мешками под глазами и почти прозрачной кожей. Брюки, которые вы вместе покупали год назад и которые были ей как раз, болтаются на ногах, больше похожих на спички, удерживаемые на талии только потрескавшимся ремнём с потёртой бляшкой. Потускневшие волосы собраны в куцый пучок на макушке. В руках – старушечья авоська. Твоя подруга всегда была модницей. – КаДи, – выдыхаешь почти шёпотом, и она, вздрогнув, оборачивается. Её лицо выглядит испуганным, а глаза начинают бегать, словно она соображает, куда спрятаться. Подруга пятится, и ты замечаешь, что она слегка прихрамывает. – Боже, что он сделал с тобой?! – шагнув к ней, ты обхватываешь тонкие, хрупкие запястья и вглядываешься в лицо, замечая почти сошедший, но всё ещё угадываемый синяк под правым глазом. – Ничего, – хрипло отвечает подруга. – Пожалуйста, уходи! – Почему? Почему ты не сказала? – это очень глупо, но у тебя помимо воли наворачиваются слёзы. Ты догадывалась, что что-то не так, но даже подумать не могла, что ЧжэХван… – Он избивает тебя? КаДи наклоняет голову, пряча взгляд за неряшливой чёлкой. Кажется, тоже плачет. – Мне надо идти, – тихо говорит она, не поднимая глаз. – Нужно купить продукты. И приготовить ужин. И убраться. И постирать. И… Ты всхлипываешь и прижимаешь подругу к себе. Она утыкается лбом в твоё плечо, и её плечи вздрагивают, а твой рукав намокает. Ты обнимаешь её крепче, бормоча: – Прости. Прости, пожалуйста, прости! Я должна была найти тебя раньше. А я просто… просто струсила. Прости меня! Я должна была помочь. Сразу, я ведь сразу заподозрила! Подруга внезапно выворачивается из твоих объятий и наконец смотрит тебе в глаза, очень серьёзно. – Ты не должна мне помогать, – строго говорит она, нетерпеливо тряся головой, когда ты открываешь рот, чтобы возразить. – Ты только сделаешь хуже. Мне не поможешь, ещё и сама угодишь в неприятности. Ты думаешь, я бы не позвала тебя на помощь, если бы мне можно было помочь? – Но почему нет? Ведь можно развестись. Слушай, мои родители… – Я знаю о твоих родителях, – перебивает КаДи, и ты растерянно замираешь. Ты никогда не говорила ей о своей семье. – Знаешь? – Да. Мне ЧжэХван рассказал. Это одна из причин, почему мне нельзя с тобой общаться, – она морщится раздосадованно, на миг становясь похожей на себя прежнюю. – А ЧжэХван это знает потому, что работает в Отделе Безопасности Программы. Новость звучит громовым раскатом. Всё кончено. Если муж КаДи работает в Отделе Безопасности, против него нет средств. Уж точно не у такой мелкой сошки, как ты. – Я что-нибудь придумаю, – в твоём голосе намного больше уверенности, чем ты чувствуешь на самом деле. КаДи улыбается грустно, потом снова становится серьёзной, кладёт руку тебе на плечо и говорит очень убедительно: – Не надо, СоПхи. Правда, не вмешивайся в это. Сама пропадёшь, мне потом ещё и чувством вины маяться. Что ты можешь? Ты, менеджер среднего звена в маленькой фирме? Ты сжимаешь кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу ладоней. Чувство бессилия накрывает с головой и хочется кричать от безысходности. Ты закусываешь губу, стараясь прийти в себя. Нет. Нет, выход всегда есть. Замужество – это не смертельная болезнь. – Я что-нибудь придумаю, – повторяешь упрямо и добавляешь, надеясь стереть отчаянное беспокойство с её осунувшегося лица: – Я буду осторожна. Конечно, её это не убеждает. Начальник Ким хмурится, сталкиваясь с тобой в коридоре. – Кажется, я велел вам не появляться сегодня. – Я встретилась с ней вчера! – выпаливаешь взволнованно. ВонЩик молчит пару секунд, затем открывает дверь своего кабинета и кивает, приглашая тебя войти. – Вы не выглядите успокоенной, – замечает он, направляясь к столику в углу, чтобы налить себе воды. – Да… – ты мнёшься, не зная, как начать. – Всё совсем не хорошо. – О, – он делает несколько глотков и идёт к рабочему столу. – Значит, дело не в том, что вы ей резко опротивели. – Нет. Дело в её муже. Кажется, – ты запинаешься, потому что то, что ты собираешься сказать, может навлечь на тебя не просто неприятности, – Программа не сделала её счастливой. Начальник молчит очень долго. Ты съёживаешься на стуле для посетителей, боясь поднять глаза. То, что ты сказала только что, это ересь. За такое можно исчезнуть однажды навсегда. Даже когда дело доходит до развода, нельзя говорить, что Программа не сработала. Единственное позволенное оправдание: «Я сильно изменился и не могу больше сделать своего партнёра счастливым». И нужно из кожи вон вылезти, чтобы доказать, что ты теперь полное ничтожество. ВонЩик хмыкает и ты осмеливаешься поднять взгляд. – Если она достаточно не счастлива, ей следует развестись. – Её муж занимает высокое положение. Он из Отдела Безопасности. Начальник присвистывает и наклоняется вперёд, внимательно изучая твоё лицо: – И что вы хотите от меня? Ты снова съёживаешься, но всё же выдавливаешь: – Ваш друг… – и замолкаешь, глядя на него, как кролик на удава. ВонЩик снова откидывается на спинку кресла и задумчиво цокает языком. – Не думаю, что он может помочь. Всё же это Отдел Безопасности. – Хотя бы попробовать! – ты буквально умоляешь, впиваясь в него полным надежды взглядом. Начальник смотрит на тебя пристально, вздыхает и выдвигает один из ящиков стола. Он долго роется там, потом протягивает тебе визитку. «Ли ХонБин, Второй отдел Управления Программы “Семейное счастье”». – Скажете, что вы от Рави.