«Ученые всё время навешивали на меня всякие модули, чтобы регулировать мое поведение. Всю мою жизнь я слышала голоса. Но сейчас я слышу голос совести, и это меня пугает. Это впервые мой собственный голос»
Они отправились туда, куда и сказал им Ратман — на склад, который еще предстояло найти где-то в недрах «Aperture Science». Там было темно — для многих действий не нужен был свет. В большей части складских помещений не было ламп, фонарей, подсвечников — хватало и того, что есть. Там было очень красиво, как с точки зрения человека, так и робота. По крайней мере, так подумал Мори, когда впервые попал туда. Очень много труб, по которым постоянно перемещались кубы, турели и другие предметы из камер. Все это пестрило перед глазом, не давало сконцентрироваться на чем-то одном. Но, как ни странно, это не выглядело хаотично, даже наоборот! Каждый процесс, путь каждой вещи находился под бдительным контролем. И это впечатляло. Когда они прошли дальше, то смогли отдельно рассмотреть процесс изготовления каждой детали. Линия по производству турелей. Сканер бдит, он не может ошибиться — пример до мелочей идеален. Турели, все, как одна, готовые к работе, проверенные на все свои функции, едут по конвейеру, направляясь в камеры испытаний. Их объективы не пропустят испытуемого, их пули достигнут цели. На линии попадаются и дефектные модели, но как только настает очередь проверки… от них тут же избавляются. Только лучшие, самые совершенные. Панели. Отливаются и заполняются кодом, выжигаются из металла и выплавляются. Непрерывно, постоянно. Если ты захочешь рассмотреть процесс поближе, будь внимателен, а то это стройное действо приведёт тебя в печь для обжига. Казалось бы, что может быть захватывающего в том, что каждый механизм выполняет то, что должен. Так и должно быть, ничего необычного. Но… это если смотреть по отдельности. Механизмы мелкие, и задача у каждого своя, узкоспециализированная. А вместе они составляют единое целое, работающее без ошибок и запинок. Механизмов много, за каждым не уследишь. Этот стройный процесс невозможно охватить одним взглядом. Кубы. Их изготовление не так интересно, как транспортировка. Сотни кубов одновременно перемещаются в разные места. Ни разу не было такого, чтобы куб был доставлен не туда или невовремя. И опять-таки, когда ты видишь общую картину, она сбивает с толку своей многослойностью. Кубы мелькают в темноте, светясь синим, розовым… Все происходит так быстро, что ты не успеваешь проследить даже за направлением, тебе остаётся лишь наслаждаться общей синхронностью движений. И это ещё не всё — камеры, лазеры, двери, лифты, устройства, воронки, мосты, поля. В голове не укладывается! Всего одна часть «Aperture» — производство. — Получается, диктор всё же поддерживает здесь «жизнь»? — спросила Мораль. — Да, но этого недостаточно. У него слишком ограниченный доступ. — Но может же лаборатория функционировать и так? — Нет. Дело в том, что диктор дополняет Её. А на Ней большая часть компании. Допустим, на Ней процентов… девяносто, а на нём — оставшееся. И то, большая часть — лишь в тот момент, когда Она отключена. — А… И мы поможем ему получить вот те девяносто процентов? — Хотя бы временно, чтобы потом можно было восстановить всё. — Понятно. Немалую часть пути Мори вёл себя странно. Он мог резко остановиться (что, впрочем, было не в новинку), начать тихо бормотать что-то. Резко взглянуть вверх и простоять с минуту, просто глядя в потолок. Или схватиться за голову, начать называть ряд имен, каждый раз с разной интонацией. Модуль старалась не обращать внимания на подобные фокусы, и зачастую это получалось. В основном она просто останавливалась рядом и ждала, пока Мори даст знак, что можно идти дальше. Когда они прошли место транспортировки кубов, Мораль вдруг спросила: — Почему ты всё это делаешь? Помогаешь ему, мне, Ей… После того сообщения в кабинете я заметила, что ты как-то сник. — Хм? — рассеянно переспросил робот. — А, ну… ради науки. — И всё? Только в этом причина? — Честно говоря… — он задумался. — Помнишь, что ты мне сказала внизу, когда мы только познакомились? — Ну… Примерно. Как модуль не напрягала память, ей не удавалось вспомнить, что же такого она наобещала. — Ты сказала, что здесь, наверху, я буду нужен. И вот, я нужен. — Так что же тебя не устраивает? — То, что мы собираемся сделать, — неправильно. Так не должно быть. Мы можем сделать всё ещё хуже, если не будем осторожны. — Но если мы не попытаемся, всё останется, как есть. Разрушенным. Навеки. Тебя же это не устраивает? — Нет… Нам действительно стоит попытаться. Казалось, на этом разговор окончился, но через некоторое время Мори снова подал голос: — А потом я буду нужен? — Что? — на этот раз Мораль была погружена в мысли и не сразу среагировала. — Потом, когда мы это всё исправим, ты говорила, я смогу быть испытуемым и продвигать науку. Это большая честь. Я буду ею удостоен? Ты обещала. Модуль растерялась. Она не акцентировала на этом внимания. — Да, — в голове сквозила неуверенность. — Я же Её модуль, я смогу договориться обо всём, не переживай. — Убеждала она скорее себя, чем робота. С того момента она не переставала думать об этом диалоге. Он помнит, а она нет. Он надеется, а она соврала. Что же будет… Были мгновения, когда Морали казалось, что всё потеряно. Вот мелькнёт где-нибудь Атлас, или Пи-боди а Мори внимательный, сразу всё заметит и поймёт. И что тогда? Вот что тогда? Сначала он откажется от их плана. Затем бросит её где-нибудь и уйдёт. Прощай, наука, прощай, «Aperture». После того, как эти мысли прошли несколько кругов в её голове, Мораль задумалась. Какая-то странная формулировка. Получается так, что она думает только о себе. А с ним что будет? Ей казалось, что Мори изменился, посерьезнел, что ли, с момента их первой встречи. Но судя по его тону, «быть нужным» для него не менее важно, чем «ради науки», что было не очень хорошо для Морали. Опять не в ту сторону. Её мысли снова клонятся не в ту сторону. Обманывать — плохо. И сказать правду нельзя. Как она вообще смогла докатиться до такого? Мораль. Модуль Морали, и… вот такое поведение. Что теперь делать? Куда дальше? Она заметила, что думает о себе в третьем лице, не ощущает себя… собой. По идее, она должна была бы чувствовать, как минимум, раскаяние, как максимум… Если бы модуль была человеком, сейчас бы она заплакала. Всё. Край. Мори, мне жаль, мне очень жаль. Если ты узнаешь, наверное, не простишь меня. Я не хотела тебя обманывать, просто ты не соглашался, хотел уйти, и я запаниковала, не знала, что сказать! Вдруг ты бы меня там оставил, забылся бы в своих мыслях, и всё. Что мне оставалось делать? Я сказала первое, что мне пришло в голову, чтобы убедить тебя. Никто не хотел, чтобы лаборатория была разрушена. Ты был в неведении, не при делах, но я же тебе помогла. Показала, что происходит, вернула тебя на тот путь, которому ты должен был следовать всегда. И ты пригодился! Наука не забудет этого, я не забуду этого, и Она тоже. Всё будет хорошо. Жалкие отговорки. Ты обманщица, ты не достойна зваться Моралью. Но ведь всё то хорошо, что не нейротоксин! И ты серьезно веришь в это? Уверена, что когда Мори узнает об обмане, будет довольствоваться этой отмазкой? Нет… Ох, лучше бы он всё это слышал. Было бы гораздо проще. У тебя в мыслях, не на деле. Ради науки. Не делай глупостей, и всё будет хорошо. Пусть всё идёт, как идёт, вы уже почти у цели. Не сдавайся. Ради науки. И вот, они, наконец, подошли к складу. Две большие двери, которые при открытии должны были разъехаться в разные стороны. Мораль ярко представляла себе, как это случится, но в реальности почему-то ничего не происходило. Только сейчас она заметила, что Мори смотрит на неё и чего-то ждет. — Ты как… Готова? — спросил он, когда заметил на себе её взгляд. — Немного волнуюсь, — призналась модуль. Мори задумался. — Всё же в порядке. Сейчас мы быстро найдем деталь, откроем более полный доступ к системе — и всё исправим. Я думал, ты будешь довольна. — Да… Да, я тоже так думала, — безрадостно отозвалась Мораль. — Что-то со мной не так. Давай просто выполним наш долг. — Как скажешь. Мори провёл карточкой, которую ему дал Ратман, перед специальным сканером. «Доступ открыт», — сообщил знакомый роботу голос. Но двери не раскрывались. Их нужно было толкнуть немного, что Мори и собирался сделать. Он еще раз обеспокоенно взглянул на Мораль. — Ради науки, — сказала она, и робот открыл двери.***
— Не пускай их в мою лабораторию. — Они уже здесь. — Ты понял, о чем я! Они не должны управлять. И ты тоже. — Управление центром — одна из моих основных задач. — Но не их! Они здесь чужие. Ты хоть подумал, прежде чем их направлять? Полудефектный модуль и робот с человеческими замашками. Они и управление комплексом? Всё равно, что поставить туда Синего и Оранжевого, тот же эффект. — Нет, не тот же. К тому же, комплексом буду управлять я, используя их тела. Они будут только наблюдателями. Можешь не переживать, в моих планах — вскоре вернуть тебя на твоё законное место. — Наглец. От тебя не дождёшься. — В любом случае, сейчас ты можешь только возмущаться. — И потом ничего не смогу тебе сделать. А если тебе что-то не понравится, вернёшь меня в моё тело, и я снова буду пересматривать свою смерть? Только до прямых угроз не опускайся, это не метод. — Ну, не злись, всё действительно будет хорошо. Всё спланировано, всё под контролем. — Я тоже так думала. Учти это, хорошо? — Учту. — Вот и чудно. Смотри, ты мне обещал.***
Сирену не слышал уже никто. Не потому, что не было кому, а потому, что за паникой её не было слышно. «Добро пожаловать в компьютеризированный экспериментальный центр при лаборатории исследования природы порталов…» Нейротоксины. О, никто не предусмотрел этого. Все возлагали на Неё слишком большие надежды, чтобы за ними были видны огрехи. К тому же, это их любимая Кэролайн, что может пойти не так? Как оказалось, может. Все полагались на модули. Они должны были сдержать её. Но нейротоксина не ожидал никто. Последнее время сотрудники боялись многого — уже давно испытания стали обязательными, и беспокоиться следовало о них. Гели, порталы, кнопки. Затем панели, турели, кислота — немало забот, о которых следовало помнить. Много было несчастных случаев, и тот случай, когда давным-давно синий гель перепутали с краской, казался пустяком. Сейчас было гораздо больше возможностей сломать себе ноги, но даже это было не самое страшное. У каждого сотрудника был свой личный страх, а кто не боялся, умирал быстрее других. Как и следовало ожидать, беда подкралась с другой стороны. Все рассчитывали на ГЛэДОС, как на избавителя от всех этих кошмаров. А она принесла им новый. Один, мучительный. Нет, и это можно было считать избавлением, но сотрудники «Aperture» ожидали явно не такого. Они хотели жить. Никто не знает, что случилось с самой Кэролайн. Возможно, ей удалось уйти. Возможно, нет. После смерти Кейва Джонсона она стала ещё более неразговорчивой. К тому же, и забот у нее прибавилось. Те, кто остались в живых, интересовались, что случилось с её дочерью. Почему-то все были уверенны, что Кэролайн сможет о себе позаботиться. Это же Кэролайн. У них есть пять минут. Всё электричество отключено, поэтому приходится пробираться на ощупь. Амелия падает уже не в первый раз, но сейчас всё не так. На кону стоит слишком многое, и если она завалит этот тест… С жизнями попрощаются все. Только Ратман где-то пропал. Она уверена, что тот жив, просто она не знает, где он. Надо будет кого-то послать на его поиски. Она бежит босиком, не обращая внимания на холодные плиты пола. В руках модуль, но и неудобства — не худшее. Главное — успеть. Амелия заставляет себя двигаться дальше, как бы ни было тяжело. И вот, та комната. Здесь темно, и маленький фонарик не дает рассмотреть детали, но они сейчас и неважны. Она так быстро, как может, взбирается на площадку и цепляет модуль. Успела. Они спасены. Даже осталось время до того, как появится электричество. — Что вы на меня нацепили? — первый вопрос робота. Она в недоумении. — Что ты здесь делаешь? Амелия молчит. Она не хочет отвечать, слова здесь не нужны. — Ты же знаешь, что я убью тебя. Значит, вы что-то задумали, — ГЛэДОС прокрутилась вокруг своей оси. — Но… я… не могу убить тебя. Нейротоксины, — догадалась она. — Эта попытка была бесполезной. Амелия продолжала молчать, но на её лице отразилось недоумение вперемешку со страхом. — Вы всё равно умрёте, от старости или голода. Рано или поздно. Вам меня не остановить. Смерти от старости здесь не боялся никто, но вот голод… Он-то и выманил их из убежища, заставив выйти на свет. Выжить в «Aperture» группой они не смогли бы. Да, ГЛэДОС их нашла. Испытания вновь возобновились. Но ненадолго.