В бесконечных поисках тебя

      Томас слышал, буквально чувствовал, как восторженно вздыхает Ньют за его спиной. Не отвлекаясь от кропотливой работы и не поворачивая голову, чтобы взглянуть на, конечно же, улыбающегося парня, он сдерживал себя, чтобы не бросить все и зарыться пальцами в шелковистые волосы, вздохнуть нежный запах лаванды, исходящий от Ньюта. Томас бил новую татуировку на голени бородатого угрюмого парня, который пролистывал журнал с автомобилями и плотно стискивал зубы, когда мастер слишком резко загонял тонкую иглу под кожу.       Ньют сидел на высоком стуле, закинув ногу на ногу, и теребил длинными пальцами свой потертый легкий свитер. Покусывая губы, он завороженно наблюдал за работой Томаса, любуясь им. Ньюту до одури хотелось, чтобы Томас также нежно прикасался своими пальцами в латексных перчатках к его коже, внимательно разглядывал участок, хмурился, примериваясь, и твердой рукой выводил завитки. Ему хотелось прикосновений парня, которых больше не было после того сумасшедшего вечера, которые снились в откровенных снах, заставляя Ньюта вскакивать посреди ночи и бросаться на кухню, чтобы залпом выпить стакан воды. И блондин жалел, что в его доме нет никакого крепкого пойла, после чего приходил в себя и ложился обратно, проводя руками по остывшей постели, представляя, как бы тут гармонично смотрелся Томас. Рядом с ним.       — Томас, а набьешь и мне татуировку? — спросил Ньют, когда его друг уже наносил слой геля на новый рисунок и заворачивал бинтами ногу. Томас лишь фыркнул.       — Вот когда станешь совершеннолетним – поговорим, — нарочито громко ответил Том и тут же почувствовал ощутимый пинок под зад от Ньюта, весь вид которого выражал бескрайнее возмущение.       — Мне двадцать пять, да будет тебе известно! И я требую татуировку! — обижено возмутился Ньют, скрестив руки на груди и гордо задрав нос кверху, наблюдая, как медленно к нему поворачивается Томас и смотрит на него ошарашенным взглядом. Мужчина, клиент, краем уха слышавший разговор, от шока даже отложил журнал на стеклянный столик и принялся внимательно разглядывать худощавого блондина, кидая многозначительные взгляды и коварно улыбаясь.       — Не верю. — Пришла очередь возмущаться Томасу. — Тебе на вид лет шестнадцать, не больше. Да и... — Томас открыл было рот, чтобы продолжить фразу словами «да и целуешься ты как подросток – также неумело», но вовремя опомнился. Помимо них двоих в относительно небольшом помещении находились порядка десятка людей, которые навострили уши, жадно вслушиваясь в их разговор, чтобы уже завтра всем коллективом обсуждать свежие сплетни, строя предположения о личной жизни Томаса.       — Тебе паспорт, что ли показать, недоверчивый ты мой. — Ньют прищурил глаза, злобно смотря на Томаса и отстукивая пальцами неизвестный ритм по подлокотнику металлического стула. — И вообще, я к тебе тут в клиенты набиваюсь, а ты морду воротишь.       — Хорошо, — внезапно ровным тоном сказал Томас, выдавливая из себя кривую, но от этого не менее ехидную, улыбку. — Тогда чего же ты хочешь, Ньютти?       «Тебя!» — захотелось крикнуть Ньюту, но он смог лишь только беспомощно открыть и закрыть рот, так и не сказав ни слова. Томас победоносно ухмыльнулся и вернулся к прежнему занятию, перебинтовывая ногу клиента с каким-то нездоровым рвением. Ньют лишь обижено сопел, наблюдая, как мужчина благодарит мастера, договаривается о следующем сеансе и уходит, подмигнув симпатичной секретарше.       Ньют закрыл глаза, тяжело вздыхая. Все это было странно. После того вечера, когда подвыпивший мужчина, прервавший их...хм, занимательную беседу, нагрузил Ньюта работой до следующего полудня, требуя просто невероятного и споря даже по мелочам. По его мнению, букет и оформление к вечеру, где он сделает предложение своей девушке, должны быть идеальными до такой степени, что Ньюту уже хотелось вцепиться в глотку дотошного мужчины и ткнуть носом в тот факт, что подготовка займет минимум неделю, и этого не изменит любое сотрясание воздуха попусту.       Томас, отчаянно вздыхавший все это время в уголке и старавшийся не слишком часто попадаться на глаза, уехал утром, подсунув до чертиков злому Ньюту чашку кофе и шепнув, что будет ближе к вечеру – на сегодня записана толпа клиентов, после чего на прощание мазнул губами по скуле. Ньют тогда сильнее сжал зубы и просто кивнул, подавляя желание плюнуть на все и утащить Томаса к себе в «берлогу». И в первую очередь, для того, чтобы хорошенько выспаться.       А дальше... Дальше потянулись будни, полные новых эскизов, завозов цветов, полуночных разговоров и намеков. И ни одного, ни одного чертова решительного шага ни со стороны Томаса, ни со стороны Ньюта.       И это угнетало.       Ньют не заметил, как тихо к нему подкрался Томас, и поэтому вздрогнул, когда вдруг ощутил чужие пальцы в своих волосах. Широко распахнув глаза, он встретился с добродушным взглядом улыбающегося Томаса, который стоял непозволительно близко. Ньют чувствовал, как он медленно перебирает пряди его волос, пропуская их через пальцы. Ньют подавил дурацкое желание замурчать. Ему подумалось, что это будет лишним в этом не в меру людном помещении, где все нет-нет, да бросали на них косые, подозрительные, осуждающие или, наоборот, понимающие взгляды.       — Ну что, поехали домой? — улыбаясь, спросил Томас. Сердце Ньюта пропустило такт. В груди разлилось что-то теплое при осознании того, что Томас, его Томас, назвал его цветочный магазин «домом». — А то не в меру ревнивые клиенты сожрут тебя с потрохами, если мы задержимся еще хотя бы на десять минут.       Ньют криво усмехнулся, отодвинув Томаса за плечо и спрыгнув со стула. Потянувшись, словно кот, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, он глубоко вздохнул и повернулся к Томасу, который жадно впился взглядом в полоску кожи, которая обнажилась, стоило Ньюту поднять руки вверх. Ньют хмыкнул, нарочито медленно проходя мимо друга и как бы невзначай вскользь задевая пальцами его бедро. Ньют мог поклясться, что слышал шипение Томаса и смешки его друга, Минхо, который крутился рядом.       Пройдя рядом с татуированным азиатом, который заговорщически подмигнул Ньюту, парень не сдержал улыбки.       Томас шел следом, небрежно прощаясь с коллегами и размыто отвечая на все вопросы. Томасу хотелось одного: затолкать нахала, идущего впереди с таким видом, будто получил письмо из Хогвартса, в лифт и показать, кто тут должен доминировать.

***

      Еще издали парни увидели молодую девушку, крутящуюся у дверей цветочного магазина. И уже тогда поняли – вечер спокойным быть не обещает.       Подойдя ближе, они смогли рассмотреть ее. Высокая, статная брюнетка с яркими голубыми глазами и чуть заостренным носиком. В бежевом роскошном пальто и на высоких каблуках она будто была лишней среди обшарпанных зданий и побитых местами машин.       Томаса передернуло. Он знал этот тип женщин. Они вцепятся мертвой хваткой в то, что им по душе, и не отпустят из своих цепких наманикюренных лапок до тех пор, пока не наиграются всласть. Томасу на его жизненном пути, к несчастью, довелось иметь дело с подобными «мадамами», и этого хватило с лихвой. Именно поэтому сейчас Томас испытывал стойкое желание заскулить и спрятаться за хрупкой спиной Ньюта, который вопреки ожиданиям брюнета начал широко улыбаться еще издали. Томас знал эту улыбку. Наигранная, ненастоящая, поддельная. Настоящий Ньют улыбался совсем не так. И Томаса грело осознание того, что именно он видел эти улыбки по сотне раз на дню и что они были адресованы именно ему.       — Неужели вы соизволили появиться? — начала девушка, как только парни приблизились к магазину, а Ньют нарочито громко зазвенел ключами.       — Извините, если заставили вас ждать, мне нужно было уладить кое-какие дела, — очаровательно улыбнувшись проговорил Ньют, открывая дверь и пропуская даму вперед. Томас лишь закатил глаза.       Девушка вошла в помещение и картинно поморщилась, словно увидела что-то отвратительное. Пройдя вглубь, она остановилась возле стеллажа с розами и принялась их дотошно рассматривать.       — Что вас интересует? — учтиво поинтересовался Ньют, проходя мимо девушки, попутно снимая свою куртку и кидая ее Томасу, сверкнувшему глазами, но молча продефилировавшему мимо парочки и скрывшемуся за хлипкой дверью, ведущей в обитель блондина. Ньют ухмыльнулся, проводив друга голодным взглядом, и повернулся к клиентке. Та скривила губы.       — Мне нужен букет ко Дню рождения моей племянницы. Шикарный букет, — девушка сделала ударение на первое слово, словно показывая, что она ставит под сомнение мастерство флориста. Ньют тихо фыркнул и учтиво поинтересовался:       — Какие-либо особые пожелания в выборе цветов будут?       — Мне без разницы, — небрежно махнула рукой девица, — главное, чтобы выглядело великолепно и дорого. Дешевки мне не нужны. — С этими словами она развернулась на каблуках, процокала к застекленному стеллажу и уставилась на разнообразные собранные букеты. Ньют, пожав плечами, выбрал то, что ему было нужно, и приготовился собирать букет, как из-за двери выскользнул Томас.       — Ну как? — полушепотом спросил он, кивая на девушку. Ньют сделал гримасу, на что Томас только тихо рассмеялся. Ньют ощутил прилив нежности и с наибольшим удовольствием продолжил собирать букет, тщательно продумывая каждую мелочь, каждую деталь. Из своеобразного транса его вывел звонкий голос девушки.       — Я вообще не понимаю, как можно так жить? — Ньют уставился на девушку, которая, повернувшись к хозяину магазина всем корпусом, стояла, крепко сжав в руке дорогой телефон. — Ужасное место, ужасный район. Хуже просто не придумаешь. Да и что это за работа для мужчины – флорист, — девушка пренебрежительно фыркнула, а Ньют сжал зубы, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Томас же, внимательно наблюдавший за ситуацией, хотел было схватить стоявшую рядом вазу, собираясь пустить ее в голову диве, но вовремя опомнился, логически рассудив, что Ньют не обрадуется. И разбитой вазе, и телу расфуфыренной дуры, от которого потом еще придется избавляться. — Да и вообще, все мужики – козлы, — закончила свой монолог дамочка, который оба благополучно предпочли не запоминать.       — Бе-е-е. — Покорно согласился Томас из угла, где нашел себе пристанище в виде стула. Ньют сдавленно хихикнул, делая вздох и заталкивая поглубже истерический хохот. Девушка вспыхнула, но промолчала. Благо, Ньют закончил собирать композицию и, быстро огласив цену, забрал деньги и проводил спешащую на выход девушку.       Как только дверь захлопнулась, цветочный магазин затопила волна хохота.       — Томми, пожалуйста, никогда так больше не делай, — прохрипел Ньют, медленно сползая за прилавок. — Ты мне всех клиентов распугаешь.       — Ну, я же козел. — Притворно обиделся Томас, поднявшись с насиженного места и приблизившись к Ньюту. Подав руку парню, он помог ему встать с пола, который хорошо было бы помыть (это было видно по бывшим бежевым штанам блондина), и жестом пригласил парня в его же комнату.       — Я еще полчаса назад поставил завариваться чай, так что могу сказать точно, что... — начал было Томас, но договорить ему не дали. Ньют просто-напросто толкнул его на стоящую рядом кровать, вынуждая сесть, прислонившись спиной к прохладной стене. После чего с разбегу плюхнулся рядом и вытянулся так, что его голова оказалась на коленях у ошарашенного Томаса. Ньют вздохнул и прикрыл глаза.       — Томми, я так устал, что никакие чаи не спасут. Единственное, чего я сейчас хочу больше всего, это просто помолчать, — проговорил блондин, устраивая голову поудобней на коленях Томаса.       — Как пожелаешь, — вздохнул брюнет и тоже прикрыл глаза. В комнате повисла уютная тишина. Томасу в нос опять ударил запах лаванды, исходящий от Ньюта, и на парня накатила волна невероятного спокойствия. Он поднял дрожащую руку и нежно, почти невесомо, погладил Ньюта по чуть-чуть вьющимся волосам. Губы Ньюта дрогнули и расползлись в блаженной улыбке.       — Спасибо тебе, — вдруг сказал Томас, не открывая глаз. Зато Ньют, вздрогнувший от внезапно громкого голоса приятеля, лениво приоткрыл один глаз и уставился на Томаса.       — За что ты опять решил меня поблагодарить? — Ньют постарался вложить в голос как можно больше непринужденности, чтобы не выдать дрожь, которая внезапно поселилась в его горле.       — За все хорошее, — улыбнулся Томас, не прекращая гладить парня по волосам. — Благодаря тебе, твоей поддержке и твоим цветам, — парень выдержал тут поистине театральную паузу, — я снова начал рисовать что-то стоящее. То, что нравится не только мне, но и людям. Спасибо тебе за... — Томас внезапно прервался, судорожно выдохнул и широко распахнул глаз, ошарашенный своей догадкой.       — Что «за»? — осторожно поинтересовался Ньют, теперь уже обеспокоенно уставившись на Томаса, который, кажется, сейчас пребывал в прострации.       — Да ничего, — чуть напряженно проговорил парень и, расслабившись, вдруг склонился над Ньютом. Блондин чуть не задохнулся, когда Томас оказался так близко, что он мог почувствовать дыхание брюнета на своей щеке. Томас смотрел на него поразительно серьезным взглядом, чуть нахмурив брови. — Ньют, — прикусывая губу, точь в точь, как это раньше делал блондин, начал Томас, — прости меня, но я не смогу сделать тебе татуировку.       — Почему? — хриплым шепотом спросил блондин, не решаясь как-либо двинуться или прервать зрительный контакт. — Я правда совершеннолетний.       — Да не в этом дело, — беззлобно усмехнулся Томас. Ньют вздрогнул, когда почувствовал горячие пальцы парня, пробирающиеся к нему под футболку и нежно поглаживающие плоский живот подушечками пальцев. — Я не могу испортить твое идеальное тело чернилами. Во всяком случае, пока не увижу его во всей красе.       Из Ньюта выбило весь воздух. В животе что-то екнуло и оборвалось, выпуская рой бабочек, которые тут же забились о ребра. Ньют первый закинул руки на шею Томаса и притянул для поцелуя.       Сухие губы брюнета обжигали, подчиняли, заставляли плавиться. Ньют охотно отвечал на все ласки, подчинялся пламенным губам. Руки Томаса были везде, обводили бока, пресс, пробирались дальше, задирая многострадальный свитер выше и выше.        Ньют, вцепившись в плечи Томаса, приподнялся, стараясь не разрывать поцелуй, и перекинул одну ногу через парня, усевшись ему на колени. Чуть отстранившись, чтобы глотнуть воздуха, Ньют поймал затуманенный, полный желания, взгляд Томаса и понял, что у них срывает крышу. Окончательно и безвозвратно.        — Увидишь, если тебе этого так хочется, — прошептал прямо в губы Томасу Ньют, прежде чем с него был содран (больше этот жест назвать никак было нельзя)свитер. Томас, коротко поцеловав парня в губы, уткнулся носом в тонкую шею блондина, вдыхая запах разгоряченного тела и слушая тяжелые вздохи. Улыбнувшись, он начал покрывать невесомыми поцелуями основание шеи, ключицы, кадык, плечи, выбивая из Ньюта глухие стоны. Блондин нетерпеливо теребил края футболки партнера, пытаясь заставить его отстраниться хотя бы на секунду для того, чтобы избавиться от ненужной сейчас вещицы. Когда Томас, наконец, подчинился и позволил стянуть с себя вещь, Ньют охнул, почувствовав, как сильные руки Томаса сжимают его талию, притягивая ближе к себе, заставляя буквально вжаться в его тело.        Ньют чувствовал возбуждение Томаса. Ньют чувствовал, как парень прикусывает нежную кожу на ключицах, оставляя там отметины, которые завтра обязательно будут красоваться на бледной коже, как напоминание об этом безумии. Ньют чувствовал Томаса каждой клеточкой своего тела, но все равно хотел большего.       Томас балдел от запаха кожи Ньюта, от его выпирающих ключиц, от его стройного тела. Он плавился от одной только мысли, что ему дозволено прикасаться, трогать его. Что Ньюту это действительно нравится, что блондин не против. Судорожно втянув воздух, Томас приподнял парня и повалил на кровать, нависая над ним и прокладывая дорожку из поцелуев от груди к бедрам, к выпирающим косточкам.        Томас расстегнул пряжку ремня на джинсах парня, дыша ему в бедро, и резким движением стянул джинсы с длинных ног блондина. Хищно улыбнувшись и окинув взглядом распластавшегося под ним парня, который от смущения лишь хрипло постанывал, забыв, как дышать.        Томас нежно, почти невесомо прошелся по татуировке, красующейся на бедре, и скользнул руками вниз, стягивая последний элемент одежды, который был на Ньюте.       Проведя рукой по всей длине эрегированного члена, Томас выбил из партнера долгий, протяжный стон, который еще долго звенел в ушах. Улыбнувшись, Томас повторил движение, только уже языком, заглатывая головку члена и начиная неспешно посасывать. Ньюта подбросило на кровати, он попытался найти хоть какую-то опору, что-нибудь, за что можно было бы ухватиться и выть, протяжно стонать на одной ноте. Томасу это доставляло кайф. Ему хотелось, чтобы Ньют всецело зависел от него, чтобы он широко разводил ноги, пытался закинуть их ему на плечи, гортанно стонал и безостановочно шептал его имя. Томасу нравилось, как горели щеки парня, как он тяжело дышал, когда язык брюнета проходил по чувствительным точкам. Томаса вело от удовольствия, которое получал Ньют.       Выпустив член изо рта, Томас услышал разочарованный стон Ньюта, который приподнялся на локтях и теперь, весь взъерошенный, чуть помятый, с покусанными и зацелованными губами, растеряно смотрел на довольного Томаса. Брюнет подался вперед, накрывая своими губами губы Ньюта, и встретил такую отдачу, что закружилась голова.       Не теряя времени, Томас закинул худые ноги блондина себе на плечи и повалил его навзничь, нависнув над ним и разорвав поцелуй.       — Могу поспорить, что у такого приличного мальчика, как ты, смазки точно не найдется, — прошептал Томас, опаляя горячим дыханием ухо раскрасневшегося Ньюта. Тот, хмыкнув, перехватил запястье Томаса и поднес его руку к своим губам, с вызовом смотря брюнету прямо в глаза. Брюнет опешил.       Приоткрыв рот, Ньют втянул поочередно три пальца, покусывая их, проводя по ним шершавым языком и обильно смачивая слюной. У Томаса сбилось дыхание: настолько пошлой и развратной была эта картина.       Ноги Ньюта на его плечах. Его пальцы во рту Ньюта. Кожа к коже. Душа к душе. Сердца – в унисон.       Блондин выпустил пальцы изо рта с пошловатым причмокиванием и дерзко улыбнулся, прикусывая губу. Томас застонал.       Медленно, словно издеваясь, брюнет приблизил скользкие пальцы к анусу Ньюта и медленными поступательными движениями начал разрабатывать парня.       Томас бросил мимолетный взгляд на Ньюта и чуть не рассмеялся, видя сосредоточенного и задумчивого парня. Как будто не любовью собрался заниматься, а, по меньшей мере, логарифмы решать. Томас подавил в себе это неуместное желание, и сменил угол направления пальцев, нащупав уплотнение и нажав на него. Ньют издал громкий стон и запрокинул голову, обнажая тонкую шею. Брюнет ухмыльнулся и еще раз нажал на это же место.       — Томми, твою мать, — загнанно дыша, прохрипел Ньют. — Хватит меня мучить... Пожалуйста, Томми, пожалуйста.       Томас рвано выдохнул и вытащил пальцы из Ньюта, судорожно расстегнул свои джинсы, поспешно стягивая их вместе с боксерами и, конечно же, запутался в штанинах, громко матерясь. Наконец, справившись с одеждой, злейшим врагом парней на этот момент, Томас повернулся к Ньюту, подтягивая его к себе ближе за голень и вновь забрасывая его ноги к себе на плечи. Ньют не протестовал.       Медленно, сантиметр за сантиметром Томас входил в стонущего, цепляющегося за простыни, парня, между делом ловя за хвост все время ускользающий самоконтроль. Наконец, войдя полностью, Томас остановился на несколько секунд, чтобы дать привыкнуть Ньюту и, услышав требовательный стон, начал движение.       Толчки выходили рваными, неровными. С каждой секундой Томас набирал темп, вколачиваясь в податливое тело. Ньюту же оставалось только шептать сквозь слезы и проклятья имя Томаса, выгибаться дугой и пытаться зацепиться за плечо парня, чтобы быть еще ближе, еще плотнее прижиматься к нему, чувствовать его еще больше, если это вообще возможно.       Ньют кончил в тот момент, когда Томас коснулся его изнывающего члена. Его мир разлетелся на сотни тысяч маленьких осколков и собрался вновь. Томас последовал за блондином, издав приглушенный протяжный стон.       Выйдя из обмякшего тела, Томас рухнул рядом с Ньютом, сгребая его в объятья и утыкаясь носом в его мягкие, пахнущие той самой лавандой, волосы. Ньют же, сделав невероятное усилие, протянул руку и накрыл их прохладной простыней, после чего еще крепче прижался к мерно вздымающейся груди Томаса и закинул ногу на его бедро. Ньют чувствовал себя до неприличия счастливым, плавясь в объятьях любимого человека.

***

      — Эй, Ньютти, — нараспев промурлыкал Томас, выползая, наконец, на свет Божий из их скромной обители в цветочный магазин, где еще с половины одиннадцатого копошился Ньют.       Блондин, в это время стоявший возле только что привезенных гербер, вздрогнул и обернулся, расплывшись в широкой улыбке при виде заспанного, взъерошенного, словно воробей, Томаса, который сейчас босиком по кафельному полу топал напрямик к нему.       — Чего тебе, соня? — не прекращая улыбаться, спросил Ньют, замечая, что Томас держит руки за спиной. — И что у тебя там...       — Закрой глаза, Ньютти, — интимным полушепотом попросил Томас на ухо блондина. Ньют покорно закрыл глаза и вздрогнул, когда вслед за каким-то шебуршанием ему на голову надели что-то, похожее на венок.       — Открывай. — Томас дождался, когда Ньют распахнет глаза, после чего притянул чуть ближе и, смотря прямо в карие глаза, спросил: — Ньют, ты будешь моей Музой?       Губы блондина дрогнули и расползлись в счастливой улыбке, которую несведущие люди почему-то называют дурацкой.       — Для тебя я буду кем угодно, — ответил Ньют и легко, почти целомудренно поцеловал Томаса в пухлые губы. — А еще, ты мерзавец. Зачем ободрал мои самые дорогие розы? Да еще и колючки не срезал!       Томас захохотал, отпрыгивая подальше.       — Потому что мой парень достоин самого лучшего! — гордо провозгласил Томас и поспешно ретировался ставить чайник, пока донельзя счастливый и улыбающийся Ньют не запульнул в него что-нибудь тяжелое.