Без названия

Наступил вечер. Доехав до рынка, я пересела на другой автобус и через полчаса очутилась под дверью дома. Мне было стыдно, я не знала, что сказать Андрею. Долгое время мои ноги вырисовывали круги и восьмерки на асфальте, обдумывая все. Уже не было мыслей о боли, хоть нога и потеплела, и было больнее; больше волновало сейчас то, что я скажу незнакомцу. Я не люблю сидеть на шее у людей, но больше некуда было пойти. Но все было обдумано и ноги уверенно подошли к двери, а потом, замешкавшись, палец нажал на звонок. Один, два, три. Никто не открывал; стало страшно. Кровь не лилась из ноги, но с каждой минутой капли наполняли порванную кофту. Нужно было обработать рану.       Я спустилась на последнюю ступеньку порога и села. Слезы покатились по щекам, а голова склонилась к рукам сложенным на коленях. Тело тряслось от страха и слез. Минут через десять мимо меня проскользнуло два человека. Подняв голову, я увидела Андрея, а рядом девушку. Она рыжая, с приятной изгибистой фигурой. На ней было надето желтое пальто и сапоги на высоком каблуке, из за чего она становилась на сантиметров пять выше Андрея.       Случайно обернувшись в разговоре, он увидел меня. Его глаза выпучились от картины, которой он увидел. Мои волосы были растрепаны, и весели, как пакли. Сквозь джинсы выступала перевязка, которая вырисовывала полосу крови на штанах. Глаза были красные и опухшие. Я не знаю, что он сказал той девушке, но тут же двинулся в мою сторону, чтобы поднять. А она была явно не довольна, наверное, подумала, что это сидит какой-то алкоголик, а этот идиот, побежал на помощь к глупому, больному человеку.       В следующую минуту Андрей занес меня в свой дом, усадив снова на тот самый диван. Немного постояв в растерянности, побежал на кухню, откуда вернулся уже с тазиком воды. Я не хотела, чтобы он так волновался, но не могла противостоять, потому что силы покидали. Стянув с меня джинсы, он сначала был шокирован вновь увидеть мои костяные грабли, а потом с того, что из этой палочки смогло вытечь столько крови. Сняв повязку начал промывать рану, а я жмурилась от горячей воды. На самом деле, она точно была теплой, но после такого пребывания на улице.… После промывки он вновь отлучился ненадолго, и принес аптечку. Всю мою красоту он без жалости залил йодом. После этого он сказал, что рана глубокая и нужно ехать в больницу, на что я подскочила и с отрицательным взглядом уставилась на него. Андрей явно понял, что моя реакция не спроста и достал ампулы с обезболивающим, а затем, попросив прощения, зашил рану. Зашивал уверенно, и поэтому было спокойно. Когда нога была обработана и забинтована, он окинул меня ругательным взглядом и укрыл пледом. Позже я уже дремала на диване, пока он занимался своими делами. Когда проснулась, была глубокая ночь. Рядом с диваном, откуда не возьмись, стояли костыли. Опираясь на один из них, я встала и осмотрела комнату. Она была очень красивой, и как оказалось, я ничего не замечала в ней раньше. Под ногами был паркет. Горел камин, согревая первый этаж дома. Перед ним лежал ковер. Стены в приятных теплых оттенках, еще стояло пару кресел. Все это навивало такой уют, что не хотелось покидать этот дом.       Мне было так стыдно, за то, что я вот так врываюсь к не знакомому человеку уже второй раз. Причем ничего не говоря, он мне оказывает помощь; и вот, спасает жизнь. Эти мысли так навевали теплые эмоции, что мне захотелось отблагодарить его. Я зашагала на кухню и чуть не споткнулась о тело Андрея. Он видимо не смог бросить меня одной, и улегся спать на полу. Я взяла плед, и, укрыв его, отправилась вперед.       На кухне было так же мило, как и в зале. Деревянная мебель поддерживала старинную тематику. Окно в комнате большим, посередине стены напротив входа. У окна стоял обеденный стол. Через него можно было любоваться на небо. Звезды точками усеивали его, а луна, словно заглядывая в окно, оставляла свою световою дорогу в небо. От такого зрелища невозможно оторваться, так и хотелось просочиться сквозь окно и пойти по ее дороге, даже не смотря на то, что к ней она не приведет. Недолго думая я подошла к холодильнику. Открыв его, мало чего увидела; видимо все было съедено до моего прихода. Как это не печально, нужно было идти в магазин. Вышла на улицу в чем была, только накинула куртку Андрея. Не привычно все-таки с костылем в руке, да и по лестнице спускаться неудобно. Кое-как, но, слава богу, удачно сходила в магазин. Тихонько закрыв за собою дверь, я заглянула в комнату, не проснулся ли мой помощник. К счастью, мое отсутствие не повлияло на его сон. Вновь очутившись на кухне, я сложила все купленное в холодильник. Давно не приходилось мне готовить, но я знала, чем могу порадовать его. К рассвету на столе стояла свежезаваренная заварка, пирог с мясом, печенье и яичница с беконом.       После трудовой ночи была не большая усталость, но приятно, что хоть как то я показала, что мне не безразлично его порядочность и дружелюбие за все, что успел он сделать в этот столь не большой промежуток времени. Я не могла больше находиться на ногах, тем более сильно раздражало, быть зависимой от какой-то палки, и потому отправилась дальше спать на диван. Когда заходила в комнату, Андрея уже не было; удачно так вышло, я словно тень, туда-сюда, а он и не знает. Я задремала, но сон прервал незнакомец. Моя голова чувствовала заботливое поглаживание по затылку, макушке и лбу. Внутри все заиграло счастьем, и рот растянулся в улыбке. На данный момент не было ничего дороже этого мимолетного внимания и благодарности.       Не удержавшись, я развернулась к нему лицом; на спине было удобнее лежать. Мы долго смотрели на друг друга, а он продолжал гладить голову и щеки. Потеребив их, он с улыбкой поблагодарил меня за завтрак, и сказал, что ему еще никто никогда не готовил. А потом ушел. После такого момента сон сразу куда-то улетучился. Мне нужно было принять душ. Когда я стояла уже перед зеркалом, вспомнила про царапины на животе и груди. Они уже зажили сами. После купания резко вспомнилось, что в уличных штанах остались бритва и нож. Их нужно было забрать.       Выбежав из ванны, через пару секунд очутилась в гостиной. Там не было штанов, и тогда пришлось спросить у Андрея. Он не сразу отдал мне «лекарство». Получив свое, зашла на кухню, где была уже идеальная чистота. Ни одной тарелки не осталось на столе, в раковине. Стало приятно, от того что случайным образом попала к такому аккуратному, доброму, благодарному и заботливому человеку.       Наверное уже неделя прошла с того момента, как я поселилась у него. Нужно искать работу, или что-то на подобии того. Переодевшись в очередной наряд Андрея, вышла на улицу. Наступало начало декабря. Это явно было заметно, по совсем опустевшим деревьям, и людям; нервным и укутывающимися поглубже в свои вороты. Шептал декабрьский ветер подворотням и стволам деревьев о грядущих заморозках. Дням, когда все покроется гладью, словно вода; которая будет дарить радость детям и раздражать взрослых. Все снова будет бело-голубым, как и многие годы назад.       Я шла по главной улице этого неизвестного городка, который с каждым днем становился более предсказуемым. Более изученным и малым. Через некоторое время передо мной предстало здание « Центр занятости». Не долго думая зашла. На самом деле, глупо идти в надежде найти работу, когда ты даже не помнишь что было вчера; будто только появился на свет. Ни документов, ни личностного характера. Здание снаружи, как и внутри было не большим. В этом городе вообще не свойственны крупные размеры. Передо мной открылся просторный холл. Было утро, поэтому людей не наблюдалось. Я подошла к свободному окну и договорилась о разговоре.       В ходе переговоров пришлось многое приукрасить и недосказать. В итоге, как не странно, меня приняли. По договоренности выход на работу был уже завтра, так как не хватало сотрудников. Это был недавно появившийся журнал; и на его продвижение набирали всех, кто, по их мнению, подходил, а со временем будет производиться отбор.       На радостях я помчалась домой, чтобы рассказать все Андрею. Когда стояла уже в холле, то увидела его тень в зале. Он явно был не в настроении. Сидел напротив камина. Его взгляд был направлен вглубь пламя. Зрачки дико расширялись и заполнялись горячими изгибами; потом сужались и темнели, будто черная дыра. Я молча прошла на кухню. Обычно, когда люди находятся в подобном состоянии, их не всегда стоит трогать. В холодильнике не было ничего подозрительного, на что стоило бы обращать внимание. Прошла в спальню по лестнице вверх. Там тоже ничего.       Перед глазами встала картина, как впервые я оказалась в этом доме. Эта кровать была тем самым, что дало начало моим воспоминаниям. Как же холодно и страшно было той ночью. Раздвинув шторы, я увидела серость улиц и белое небо, с которого по крупинкам начинал падать снег. Весь город предстал в черно-белых красках. Люди становились все не заметнее в своей мрачной скорлупе. Иногда мелькали и краски молодежи; их куртки переливались всеми цветами радуги, но в основном это были дети, еще не видавшие горя в жизни. Пока родители не видят, они ловят языками зимнюю сказку, и радуются; а после, делают тот же занятой в играх вид, будто ничего не замечают вокруг. Утром будет иней и туман, но, а пока город будет засыпать пот ночные бури вьюги. С этими грустными мыслями я легла на мягкую кровать и тут же заснула.