Когда они не видят

Ветер без устали гонял огромные снежные хлопья по всей улице, не позволяя никому выходить из своих укрытий. Город выглядел вымершим, особенно после того, как вырубился свет. Большинство патрульных находились за пределами участка, и можно было только догадываться, где именно буря настигла их. Тепло, хоть и медленно, но растворялось в таком большом здании, так что стало заметно холодать в еще некогда теплых и уютных комнатах. Если даже в здании так холодно, то боюсь представить каково людям, застрявшим в машинах, к примеру. Надеюсь, таких не слишком много. В участке осталось не так много народа, в общей сложности человек 10: мы с Джеем, сержант Плат, Берджес, двое гражданских, этот патрульный, напарник Ким, имя которого мне не суждено запомнить, патрульные еще одной машины и Рузек, который черт знает зачем вообще вернулся. Хотя, я могу догадаться зачем. Мы с Джеем переглянулись. Кажется, он уже немного успокоился. Ну, по крайней мере, теперь его взгляд не кричит: "я убью тебя, если подойдешь ближе, чем на десять метров". Было решено всем остаться в нашем офисе, чтобы сохранять тепло как можно дольше. Наша маленькая группка разделилась, оккупировав разные углы, дабы не мешать никому другому. Таким образом, двое гражданских — парень и девушка — оказались сидящими рядом, патрульные из одной машины и напарник Ким сидели вместе, Рузек подсел к Берджес, ну а я осталась рядом с Джеем. А Плат вообще отправилась на первый этаж на случай, если кто-то доберется до участка. По-моему, она ушла потому, что совершенно не нуждалась ни в чьей компании, ну а может это из-за того, что она никого особенно не любила. Никого, кроме меня, разумеется. Мне не очень улыбалось сидеть на холодном полу, да и на стульях тоже, так что используя собственный ключ, я открыла кабинет Войта. Холстед посмотрел на меня своими потрясающими удивленными глазами и поднял одну бровь: — И как ты достала ключ, преступница? — У меня свои связи, — улыбнулась я и закрыла дверь за Джеем. Немного покопавшись на полках, я нашла то, что позволит нам согреться и развлечься одновременно: алкоголь. — Думаешь, Войт будет рад, когда узнает, что мы выпили его столетний виски? — Этот столетний виски купила ему я. Потом просто заменю пустую бутылку полной. Расслабься, Холстед, я должна тебе. Из-за меня ты сейчас здесь, а не дома. Он быстро перестал волноваться и позволил мне первой отпить из бутылки. Я сделала просто огроменный глоток этой жидкости янтарного цвета и почувствовала, как тепло разливается по всему организму. На какое-то мгновение стало трудно дышать, но это чувство было таким приятным, что я улыбнулась, хотя день был не слишком радостным. Но я разгадала одну из загадок жизни простой учительницы, только что нарушила закон, находясь в здании полиции, впервые попробовала алкоголь одного возраста с бабулей Ким и рядом сидит Джей. Он снял куртку, оставаясь лишь в джемпере, и накинул ее мне на плечи со словами: "Тебе еще мамой становиться". Этот человек не перестает меня удивлять. Серьезно. Кажется, я знаю его уже достаточно долгое время, но все равно каждый день он делает что-то новое, необычное и совершенно несвойственное ему (как мне казалось). Спустя каких-то минут 20 мне уже было откровенно хорошо. Хотя где-то в глубине души мой внутренний голос отчаянно кричал, что с такими темпами можно и алкоголичкой стать, виски определенно помог не только согреться, но и расслабиться. А после этого ужасного дня никто не имел права меня винить в таком простом желании: забыться. — В лагере в 8 классе мальчишки из другого отряда ночью вытащили меня на улицу в одних трусах и привязали к дереву, — рассказывал одну из душераздирающих историй Холстед. Мы сидели на небольшом диванчике. Моя обувь давно была на полу,ноги я подогнула под себя, куртки сняла, а полупустую бутылку крепко держала в руках. Я сидела в пол-оборота к Джею и пыталась слушать. Он же сидел прямо, но голову повернул в мою сторону, и иногда слегка размахивал руками, что придавало его виду больше мальчишеского шарма. В такие моменты он кажется просто парнем, а не мужчиной-полицейским, который отлично стреляет и всегда готов помочь. Мне нравилось видеть его расслабленным, свободным. Наблюдать его смешную и в то же время удивительно сексуальную улыбку, видеть его затуманенный взгляд, который теперь вообще не отрывался от меня. Джемпер плотно облегал тело Джея, позволяя увидеть твердые мышцы в области живота, а закатанные до локтей рукава открывали накачанные руки. И вот пока этот мальчишка что-то болтал, совершенно как беззаботный ребенок, я смотрела на его пальцы, мечтая почему-то коснуться их. Очень аккуратно и нежно, просто чтобы вспомнить каково это. Мне хотелось обнять его. Встать на носочки, обвить руками накаченное тело, положить руки ему на плечи, а голову устроить около его шеи, вдыхая аромат одеколона, который я так люблю. Мне хотелось чувствовать его дыхание на своей коже и покрываться мурашками от такой близости. Я могла бы умереть ради этого. — И ты совсем перестала слушать меня еще несколько минут назад, — закончил свою длинную, нудную тираду парень, когда я, наконец, решила послушать его. Он улыбнулся, а я, засмеявшись, сделала еще один глоток обжигающей жидкости и ответила: — Однажды я позировала ню для художника. Это, разумеется, была ложь. Я никогда в жизни не стала бы делать из своего тела шоу. Но в этот момент мне захотелось, чтобы он возбудился. Я отлично знала, что алкоголь и интимная обстановка, создаваемая свечами, ослабит его оборону. И не прогадала. Слегка затуманенный взгляд его удивительно глубоких глаз был прикован ко мне, будто он просто не знал, что есть еще тысяча вещей, на которые можно смотреть в этой комнате. Его поза была расслабленной и напряженной одновременно, будто даже сейчас он был готов к любой атаке. Не сводя взгляда с Джея, я закусила нижнюю губу, отчаянно желая, чтобы этот момент длился как минимум вечность. Я обожаю эти мгновения, когда Земля будто прекращает вращаться вокруг Солнца, а воздух перестает поступать в легкие. Но недавно я поняла, что такие мгновения обожаю лишь я. Ну и Джей, возможно. Так что когда дверь нашего маленького, интимного мирка распахнулась, впуская холод и Рузека заодно, я не удивилась. Расстроилась, но не удивилась. А лишь напряженно засмеялась. Да, Вселенная — та еще сука!.. — Хэй, ребятки, оказалось, что Пэтс съел все, что есть в автомате еще до того, как буря началась. Так что я схожу за пиццой в магазинчик напротив. Кажется, там кто-то есть. Вы какую будете? — с каким-то даже воодушевлением спросил Адам, будто он девушка, которую отправляют в спа на весь день, а не Адам Рузек — обычный полицейский, отправляющийся в Ад. Практически в прямом смысле. — Все равно, — бросил Джей, даже не взглянув на него. — Я схожу с тобой, — тем временем ответила я, пытаясь уговорить тело подняться с дивана и пойти в кромешную темноту улицы. Каждая клеточка моего мозга кричала, умоляла меня остаться, но из этого не вышло бы ровным счетом ничего хорошего. Так что, тяжело вздохнув, я оторвала свою пятую точку от теплого и мягкого предмета мебели и оставила Холстеда наедине со своими мыслями. Хотя ему, кажется, не понравился такой расклад событий. Он нахмурился и встал у окна спиной к нам, и прежде, чем я ушла, сказал: — И мою куртку тоже.

***

Оказавшись за стенами участка, я пожалела, что решила покинуть столь теплое здание. Ночь была особенно темная, луна почти полностью закрывалась тяжелыми облаками, а свет уже давно не горел ни в одном из зданий Чикаго. Я просто остановилась у входа в участок и попыталась рассмотреть хоть что-нибудь, но едва могла видеть даже Рузека. — Думал, будет посветлее, — озвучил он мои мысли, и я вздрогнула, потому что голос его показался каким-то совсем уж зловещим. Шел снег. И если пока я стояла на ступеньках, все было более или менее нормально, то как только решилась сделать шаг — утонула по колено. Прекрасно. Оставшуюся часть ночи придется сушить ноги. Перейти дорогу оказалось сложнее, чем я могла себе представить. Все шло довольно неплохо, до тех пор, пока я не врезалась в собственную машину. В общем, путь наш больше был похож на полосу препятствий, и если я переживала столкновения спокойно, то Адам не переставал возмущаться в особо тяжелой словесной форме. Я была просто космически рада удостовериться, что магазинчик не пуст. Там было всего три человека, которые, кажется, до смерти перепугались, едва мы с Рузеком вошли. Я бы тоже испугалась, честное слово, хотя бы потому, что здесь не стояли свечи, а значит о том, что кто-то вошел, можно было узнать только по звону небольшого колокольчика на двери. По оглушительному крику сразу стало понятно, что как минимум один человек тут — девушка. — Спокойно, мы пришли из участка. Меня зовут Адам, — начал Рузек издалека. — Это Эрин. У вас все в порядке? — Да, кажется. Только нет ни свеч, ни фонариков, так что сидим тут в темноте, — довольно спокойно, учитывая ситуацию, ответил мужчина. Не уверена, конечно, но по голосу я бы дала ему не больше 40. — Вы ведь знаете, что через дорогу полицейский участок? — спросила я. — У нас там есть некоторое освещение, думаю, вам лучше переместиться туда. — Да, думаю, будет весело, — воодушевилась девушка, которой, видимо, не шибко нравилось находиться здесь, и она, скорее всего, прокляла уже всех и вся. — Ладно, мы пришли сюда за едой. Давайте возьмем больше, чтобы не пришлось возвращаться. Поверьте, вам не понравится, — заметил Рузек, и я услышала в его голосе ухмылку. В темноте все чувства обостряются, и, как бы странно это не было, мне даже понравилась эта ситуация. Зловеще, но интригующе. Тот мужчина, которому около 40, оказался Луи, владельцем магазина, что являлось хорошей новостью, так как он мог спокойно сказать, на каких полках лежали те или иные продукты. И пока он ходил меж стеллажами, я узнала, что девушку зовут Мия, ей 17 и она оканчивает старшую школу. Третьим здесь был Генри — ее лучший друг и, по совместительству, одноклассник. Спустя минут 10 в руках каждого живого существа в этом магазине находилась какая-либо еда. А точнее, целые горы еды. Обратный путь прошел без потерь, и даже Адам перестал безбожно разговаривать при любом удобном случае, хотя я отчетливо слышала, как он пыхтел, будто паровоз, если вдруг натыкался на что-то (или кого-то) или попадал в особо глубокую ямку. Перед входом в участок я свалила все, что было у меня в руках на Адама, чтобы постоять еще минутку на улице. Не знаю, почему мне захотелось сделать это. Я просто стояла и всматривалась в кромешную темноту, которая скрывала в своей глубине тайные желания каждого, кто в этот час был частью Чикаго. И в какой-то миг я увидела проблеск света, как маленький лучик надежды. Я увидела красивую девушку, которая так мечтала стать мамой, но уже никогда не сможет ею быть. И лучик этот утонул в то же мгновение, как появился, утонул в безнадежности, бездарности и несправедливости жизни. Я повернулась ко входу и на секунду остановилась. Я часто так делаю, и раньше не могла понять, почему. Но сейчас могу с уверенностью сказать, что это мгновение, порой, — единственный раз за целый день, когда я действительно могу дышать. Размеренно и спокойно. Просто дышать..

***

Где-то около трех месяцев назад Войт недвусмысленно дал мне понять, что если я хоть пальцем прикоснусь к Эрин, то лишусь не только работы, но и того, что отличает мужчину от женщины. И, знаете, я не из пугливых. Воевал в Афганистане. Там ты либо жив, либо мертв. Нет времени для страха и сожалений. И мне казалось, я видел все самое ужасное на службе. Но тогда я еще не был знаком с Войтом. В моменты сильнейшего гнева его лицо принимает такое выражение, что хочется провалиться сквозь землю. И вот это я как раз и ощутил, когда он просто остановил меня посреди офиса, в котором, между прочим, не было больше ни единой живой души, и начал угрожать. И тогда я почувствовал, что именно испытывают преступники, которым посчастливилось разозлить Хэнка Войта. И это было ужасно. У меня сердце билось просто с молниеносной скоростью, понятное дело, организм-то натренированный, чувствует опасность. В общем, я не помню уже всех деталей, но каким-то образом Линдсей узнала об этом разговоре и поругалась с Войтом. Я старался не слишком влезать в их отношения. Я просто боялся потерять работу, а Эрин не хотела злить Хэнка, так что мы решили немного притормозить. Но правда в том, что ни страх потерять работу, ни время не может заставить меня перестать чувствовать что-то. Это просто мимолетный взгляд на нее, пока никто не видит, легкое прикосновение, побуждающее ее повернуться, вздох облегчения, когда я понимаю, что ее не задело в очередной перестрелке. Это что-то маленькое и почти незаметное, но настолько сильное, что я просто не хочу душить это, да и не думаю, что могу. Я стоял у окна и думал. О том разговоре с Войтом, об Эрин, которая еще 15 минут назад сидела рядом со мной и смеялась, аккуратно попивая виски из бутылки, что крепко держала. Я видел ее спокойной и красивой, какой она была дома. У меня дома. Я скучаю по ней. Несмотря на то, что мы напарники, я скучаю по ней каждую секунду, что провожу в квартире в одиночестве. Иногда мне даже не хочется идти домой из-за этого. Я скучаю даже по тем временам, когда мы ругались, когда она занимала ванну на несколько часов, по ежедневному напоминанию, что руки у нее растут не из того места. Серьезно, за то время, пока Линдсей жила у меня, я лишился почти всех кружек. И все же есть что-то совершенно очаровательное в ее недостатках. И я скучаю по ней. Так сильно, что был готов ко всему этой ночью, но из нас двоих Эрин первая поняла, что сейчас это невозможно. И это разозлило меня больше, чем я предполагал. Я сжал руки в кулаки и резко расслабил. Это всегда помогает остыть. Наконец вернулись Рузек с Линдсей, прихватив с собой еще троих бедняг, которых буря настигла за пределами домов. Только увидев горы еды, я понял, что, оказывается, умираю с голода. - Оо, вы живы! - воскликнула Плат, медленно поднимаясь по лестнице, ведущей в отдел. - А я уже начала писать поминальную речь для тебя Ромео. Эрин, дорогая, ты не замерзла? - Нет, сержант, не беспокойтесь, - тепло улыбнулась ей Линдсей, пока Рузек и Бёрджес усиленно старались переглядываться как можно более незаметно. Эти двое ведут себя как подростки. Хотя я, честно сказать, тоже не очень похож на взрослого, уверенного в себе человека. Плат быстро пробежалась взглядом по еде и остановила свой взор на коробке с пончиками. Подошла к "Ромео", с явным желанием конфисковать сие чудо кулинарии, но не тут-то было. - Псевдодетектив, если ты сейчас же не разожмешь свои лапы и не освободишь эти вкуснейшие пончики, я съем тебя! - спокойно и тихо проговорила она и посмотрела на Адама так, что у бедняжки, кажется, даже ноги подкосились. Не удивительно, если бы меня обработали таким взглядом, я бы даже душу отдал. И эта удивительная женщина, получив желаемое, степенным шагом направилась обратно на первый этаж. Эрин ухмыльнулась и положила все, что было у нее в руках, кроме пачки апельсинового сока и печенья, и направилась в кабинет Войта, который пока служил "нашим местом". Я схватил бутылку пива, немного чипсов и крекеры и отправился туда же. - Знаешь что, кажется, мы застряли здесь надолго, так что я хочу продолжить наше расследование, - пытаясь аккуратно открыть упаковку печенья, проговорила она. - Честно сказать, я понятия не имею, что мы можем сейчас сделать. Ты ведь проработала все имена из блокнота жертвы? А у нас нет не то, что интернета, но даже света. Буря в самый неподходящий момент. Знаешь, быть может это знак, что мне не стоит пить так много пива, как я закупил специально для этого случая, потому что это о.. - Да к черту! - воскликнула Линдсей и разорвала пакетик на части, а потом улыбнулась, довольная проделанной работой. - Что ты сказал? Неважно. Без интернета мы много не сделаем, но внизу есть обновленные архивы, и не знаю как ты, но я собираюсь спуститься туда и поискать еще одного человечка. Она засунула руку в карман и вытащила блокнот, с которым уже успела сродниться. Быстро пролистала ненужные страницы, попутно жуя печенье и пытаясь открыть сок. Этой девушке явно маловато двух рук. Я отобрал у нее упаковку сока, а она даже не заметила. Зомби. - Вот! Смотри, Кэсси не написала ничего определенного, просто это, - и она показала мне страничку. Сверху была какая-та муть про депиляцию, потом что-то про старую сумку, но внимание, как ни странно, привлекало имя, написанное большими буквами и обведенное несколько раз ручкой. А под ним одно слово, которое с легкостью может охарактеризовать абсолютно любое человеческое настроение: FUCK. - Да, пошли поищем его, - я встал и потащил ее за собой в бесконечное множество документов, платежей и свидетельств, называемое просто "архив".

***

Вы знаете, что такое архив? Википедия четко гласит: архив - собрание письменных памятников (рукописей, писем и т.п.), относящихся к деятельности какого-нибудь учреждения или лица. Но если говорить простым языком, то это просто длиннющие стеллажи, заваленные бумагами, которые никому не нужны, но по закону, должны существовать. И сейчас я этому рада. Провинившиеся новички проводят в этом подвале целые дни, раскладывая все по алфавиту. Именно поэтому никто не любит быть провинившимся. Все стараются вести себя по-ангельски, но правда в том, что любой, переступивший порог этого участка в качестве патрульного, офицера, детектива или кого-нибудь еще, обязательно проводит хоть одну смену здесь. Любой. Абсолютно все. Даже если твой папа сам президент Соединенных Штатов Америки, это не спасет тебя, если ты умудришься не только накосячить, но и разозлить Плат, а одно без другого не существует. Так что через эту комнату прошли все. Олински, Доусон, Холстед, даже Войт. Короче, все. Хм.. все, кроме меня, конечно. - Знаешь, я уже не уверен, что хочу этого, - пробурчал Джей, только мы вошли в подвал. - Я все еще помню, как сидел здесь всю смену. Это пытки! Мне хотелось застрелиться! Это место высасывает из человека жизнь! - он перевел дух, и, кажется, его передернуло. - Ооо, бедняжка Джей когда-то работал? Какой кошмар! Это бесчеловечно! - засмеялась я звонко, и смех эхом прокатился по всему помещению. Меня передернуло. - Ооо, что это? Бесстрашная и всемогущая Эрин испытывает дискомфорт здесь? - передразнил он. - До сих пор не могу понять, почему ты никогда не отбывала наказание здесь. Это нечестно. - Кто сказал тебе, что я вообще отбывала наказания? Я была образцовым патрульным. Прекрасна и непобедима! - с улыбкой проговорила я и наткнулась на один из стеллажей. - Ооой - Все нормально, непобедимая? - с усмешкой подколол он. - Начинаем искать, - потирая плечо, глянула в блокнот. - Крэк Броуди. Это где-то в самом начале. Ту часть уже точно должны были перебрать. - Уверена? - с некоторым сомнением осмотрел Джей плохо освещенную комнату. - Да?.. Нет?.. Предлагаю помолиться, - вполне серьезно предложила я, потому что в случае, если до "Б" еще не дошли, мы здесь умрем. Спустя час я была готова повеситься, даже не смотря на то, что просмеялась почти каждую секунду всего этого времени. Я никогда не думала, что бывают такие фамилии. Отбывающие наказание решили сильно не заморачиваться и просто сложить в одну кучу всех, чья фамилия начиналась на букву "Б". И никого не волновало, что "в алфавитном порядке" включает в себя остальные буквы фамилии тоже, поэтому пришлось просматривать все. И о боже, убейте меня. - Я больше не могу, - проныл Холстед где-то рядом, но я не могла его рассмотреть, так как лежала на полу за стопкой документов. - Честно, еще чуть-чуть и я растворюсь. А я даже не могла ответить. Это действительно отнимает все силы. Раньше я никогда особо не задумывалась, как мне повезло не знать тяжелой работы подобного рода, но этот опыт заставил меня пересмотреть приоритеты. А я здесь всего час, не могу даже представить, на что похож человек, который провел всю смену в этом сыром подвале. - О, хвала небесам, я нашел! - я прямо ощутила волну радости, облегчения, наслаждения и всех других возможных положительных эмоций, исходящих от Джея. - Господи, мы не умрем здесь! Я буду молиться всю ночь! Спасибо тебе, Боже! - Ой, ну хватит уже, королева драмы, - с трудом отрываясь от пола, пробормотала я. - Пошли отсюда. - Мне будут сниться кошмары. Еще ооочень долго. - Да, мне тоже, - меня снова передернуло, и перед дверью я не остановилась, главным образом потому, что дышать свободнее где угодно, но только не здесь.

***

- Так, этот Броуди тоже учитель в нашей общественной школе. И, камкой сюрприз, он учился в Калвер-Маунт в параллельном классе с нашей жертвой, - читал Джей, пока я искала бутылку виски. Боже, куда я ее засунула? - Господи, здесь даже есть табель оценок. Жесть. Он хорош в математике, физике и биологии. Ого, вот это потенциал: первенство в соревнованиях по борьбе и бегу, президентские стипендии, богатые родители.. - Черт, да этот парень мог стать кем угодно! Какого черта он пошел в начальную школу? - Смотри-ка, тут даже есть копия паспорта! Мне жаль тех, кто собирал все эти сведения. - Там есть еще какая-та связь между ним и жертвой? Она на него злилась, это точно. Должна же быть причина. - Да тут нет больше ничего полезного! - Просто ты искать не умеешь! Дай мне! - отобрала я у него папку с документами. - А ты лучше поищи мою выпивку. - Кто еще искать не умеет, - пробурчал Джей, указывая на бутылку, стоящую прямо на столе. - Ооо, ура! - обрадовалась я и сделала пару глотков. - Ладно, тут и правда больше ничего нет. Только адрес. Его отец погиб несколько лет назад, а мать живет в центре и руководит одним из филиалов покойного мужа. Неплохо, неплохо. Богатенькая тетенька, - рассмеялась я, представив почему-то Северуса Снейпа в одежде бабушки Невилла. - Наверное, тебе хватит, - с улыбкой заметил Холстед, забирая у меня виски и при этом аккуратно касаясь моих рук. И я исполнила свое желание: снова почувствовала его прикосновения. Вот такая вот мелочь, а доставляет нереальное наслаждение. Наверное, с меня и правда хватит. - Как только буря закончится, сходим к этому мужчинке, узнаем, почему идеальная Кассандра так нелестно о нем отзывается на страницах священного дневника, - я присоединилась к Джею, который уже успел устроиться на диванчике, скинула ботинки, застегнула куртки, чтобы было теплее, хотя я вся горела, и положила голову ему на плечо. - Думаешь, он когда-нибудь сможет пережить это? - Что? - Ее муж. Думаешь, однажды настанет день, в который он перестанет мечтать о смерти? Потому что мне кажется, что нет. Как вообще можно дышать после такого?. Каждое утро ты открываешь глаза, в надежде, что все это было лишь во сне. На какое-то мгновение ты забываешь. Но вот оно проходит, и ты переживаешь это снова. Еще раз, еще и еще. Каждый день оставшейся жизни, такой долгой, будто кто-то специально растягивает ее, чтобы ты сошел с ума.. Но каждое утро ты поднимаешься с постели и идешь куда-то. Туда, где ты никому не нужен. Ну, или нужен, но не настолько, чтобы становилось легче. А вечером приходишь домой и ложишься спать, потому что боль выматывает. И каждую ночь ты засыпаешь, моля Господа о прощении и смерти. Но каждое утро снова просыпаешься... Бесконечный круг, который рано или поздно становится частью нормальной жизни. Ты просто привыкаешь говорить, что у тебя все в порядке. Все нормально. Все в прошлом. Я уже с этим справился... И никто не может распознать в твоих словах ложь, потому что в конечном счете ты сам начинаешь верить в нее. И жизнь катится к чертям. Я сделала паузу. А он молчал, потому что мне не нужны были слова. Я не задала вопрос. Просто высказала все, что вертелось на языке целый день. - Думаешь, это того стоит? Любить кого-то и потерять? - тихо спросила я, вглядываясь в его бесконечные, словно Вселенная, глаза. - Да, это того стоит - также тихо ответил он и вытер слезинку, которая быстро катилась по моей щеке. И я знала, что он сказал правду. Так что снова положила голову ему на плечо, подогнула ноги под себя и закрыла глаза, позволяя унести себя в бесконечный океан полного спокойствия.

***

- Думаешь, это того стоит? Любить кого-то и потерять? - тихо спросила она. Ответ был известен мне с самого детства. Будучи семилетним мальчишкой, я повстречал старика. Он рассказал мне свою историю, мне - незнакомому ребенку - просто потому что рассказывать было больше некому. Он рано женился. На самой прекрасной девушке, которую повстречал и полюбил. Полюбил так сильно, что даже в самые плохие дни был готов смеяться для нее. Полюбил больше жизни. Но болезнь отняла у этого человека его любовь всего через три года. Старик плакал, и когда я спросил его, почему же он плачет, получил ответ, который навсегда запечатлелся в моей памяти: - У нас была одна душа на двоих, сынок. Она была прекрасной, молодой девушкой с целым списком планов. И каждый день каждого года я просыпался, чтобы исполнить их все. Я был в Норвегии, видел Северное сияние, любовался всеми красотами этого мира. Но ее красоту мог видеть лишь во снах. И в каждом месте оставлял ее портреты, чтобы хотя бы часть ее превосходства жила.. Жила на вершине горы, среди ярких цветов и голубого неба. Жила в уютном кафе где-то в глубинах Англии. Жила у Фонтана Желаний в Риме... В миг, когда ее сердце перестало биться, я потерял себя, малыш. Но я бы прожил каждое мгновение боли, что испытал за эти годы, чтобы еще хоть раз увидеть ее улыбку. Даже когда ее не стало, я продолжал дышать для нее. Я продолжал дышать для моей Эллисон... - Да, это того стоит.