Нет вестей с небес

Это город-призрак, это город теней. © Otto Dix «Город»

. Прибыли в Бедтаун, миновав все аванпосты. Снова этот город или подобие города: соломенные крыши; рыба, разбросанная синими тушками на не строганом прилавке; связки подгнивавших неспелых бананов; люди. Нет, некто, похожий на людей. Шевелящийся, двигающийся по подобию деревянной мостовой, но точно тени, заливающие горе своей жизни алкоголем, засыпающие белым порошком наркотиков. Герк вел девушек обратно в свою берлогу, на ходу кому-то отсалютовал. Его вовсе не шокировал человек возле берега мусорной реки, безуспешно пытающийся встать хотя бы на четвереньки. Не шокировала сцена возле местного публичного дома, похожего на сарай в гирляндах и приволоченной невесть откуда неоновой вывеской с розовым ободком, изображающим дамочку во фривольной позе. Этот силуэт выглядел более привлекательно, чем реальные обитательницы, одну из которых нещадно бил сутенер, рыча: — Где деньги, ***? Где мои деньги?! Другая тряслась крупной дрожью, а потом повалилась наземь, скорее всего, от передозировки. Но никто не собирался ей помогать, напротив: вскоре и на нее посыпались градом удары: — Вставай! И если приглядеться, то девушки были младше Джейс лет на семь, если не на десять. Но никого это не волновало, даже Дейзи отвела взгляд, будто если не смотреть, то все зло куда-нибудь исчезнет по велению волшебства. Одна только Джейс издала приглушенный всхлип, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскинуть винтовку, но это сулило лишние проблемы, нехорошие последствия. Она пообещала, что обязана вывести Дейзи с острова. Хоть кого-то. Еще бы Лизу. И приходилось возвращаться в этот проклятый город, сдавшийся город. Только человек за прилавком с рыбой натянуто беспрестанно улыбался, а выглядел мертвее, чем рыба, которую выставил на продажу. Джейс поймала его взгляд, а он, увидев ее, как-то уж совсем странно прошипел: — Я тебе ничего не продам. И рассмеялся, вторя гулкому гудению сытых крупных мух. Спрашивать, к кому он обращался и с какой целью, просто не имело смысла. Проклятый город. И много реальности, слишком много реальности в последнее время. И винтовка в руках. Никто не спрашивает, хочет ли человек взять винтовку, хочет ли убивать. Диктует правила тот, кто сильнее. Будто у них какое-то другое сознание. Наверное, другое. И идея стара как мир: деньги и власть развращают. Только кто придумал все это? И жара. Пот сочился по лицу и хлюпал в подмышках, на зубах скрипел песок. Хотелось смыть с себя всю грязь, выстирать одежду… Вот только становилось понято, что некую корку, некий каменный саркофаг с себя уже никогда не содрать, даже если наживую с кожей. — Слишком много крови! — кричал кто-то из-за спины, Джейс вздрогнула и обернулась: у стены возле курятника с дырявой крышей стоял человек, махавший руками, точно его одолевали насекомые, и он тоже смеялся. Но только смех здесь означал последнюю грань отчаяния. И в каждом слове белое являлось черным, да только черное никогда не становится белым. Дейзи молчала, ничего не рассказывала с тех пор, как выговорилась при встрече. Да, радости не было предела. Первый всплеск невероятной радости при встрече двух людей, которые считали друг друга давно мертвыми. Это почти как чудесное возвращение с того света. На этот, грубый и страшный, но относительно понятный. А потом вдруг пропали все слова. Джейс глядела на людей вокруг, не могла избавиться от ощущения того, что делали с Дейзи. Представить оказывалось несложно. И то ли за подругу становилось жутко, то ли от инстинктивной примерки на себя по глупой людской привычке. И Джейс проникалась невыразимым отвращением к себе за свое бессилие. Все хотелось содрать с себя вторую кожу, вырваться из нее. И вроде бы уже не ощущала стресса, не ощущала тошноты от страха, вроде бы преодолела животный страх, первый шок, панику. А стресс как-то иначе себя проявлял, точно медленно угнетая сознание и здравый рассудок. А Дейзи шла рядом. И как будто та же Дейзи, что и вышла из порта, став капитаном изначально приготовленного пиратам злополучного корабля. И то ли сломать ее не удалось, то ли ломать оказалось нечего. Так что весь ужас теперь вместо нее переживала Джейс, плетясь позади всех, беспокойно озираясь. И не отпускало ощущение отвращения к себе. Ей вдруг стало до тошноты противно, как пахнет ее собственное тело. Тело, естественно, пахло не очень, местные хотя бы знали, в каких реках можно купаться, а она не знала. И в последние дни слишком уставала, чтобы задумываться о таких вещах. В последние дни она совершенно забыла о себе. Занималась самокопанием после изгнания и одновременно забыла. Точно пчела в разоренном улье. На таких вот умирающих пчел подгнивающего улья походили все обитатели Бедтауна. Возле дома Герка, над порогом которого неизменно распласталось чучело, по-прежнему сидел человек на трехногом табурете. То ли тот же, что и утром, то ли уже другой. — Слышал? — обратился он к Герку. — Что? — заинтересовался новостями хиппи. — Бака Хьюза убил кто-то, — заговорщическим тоном объявил человек. — Кто? — все больше интересовался Герк, хотя, при желании, видимо, и сам мог прикончить этого Хьюза. Наверное, того самого, который чуть не начал приставать к Джейс утром. — Парень какой-то, — прикладываясь к бутылке спиртного, пожал плечами человек. — Ну, и пусть провалится этот Бак, своих проблем, что ли, нет? — отмахнулся Герк, понимая, что ценность такой новости невелика. — Я бы удивился, если бы его убила девушка. — Да не, левый какой-то парень, — намекал на что-то человек, вскоре стало ясно, на что. — Не его раб, короче. Джейс снова окатило волной омерзения, точно наступал какой-то предел. Терпела-терпела. Хотелось бежать прочь. Прямо в джунгли. И не важно, что там ждали дикие звери и насекомые, но там не водились люди, которые так спокойно и безразлично говорят. Точно в этом Бедтауне собрались все людские пороки. И первый из них — равнодушие, а не гордыня. — Да хоть правый, мне-то что? Мне от этого ни горячо, ни холодно, — безразлично пожимал плечами Герк, переступая через порог, приглашая войти внутрь и своих спутниц. Дейзи повернула голову, кивнула и даже улыбнулась. Пусть. А Джейс не могла справиться с комом в горле, точно хотелось выплюнуть что-то наподобие комка шерсти, пережимавшего дыхание. — Ну, и мне. А кто закапывать или сжигать этого Бака будет? — Да хоть сам Хойт, хоть сам себя пусть закапывает, я не буду. Может, тебе не терпится? — Мне? Да по*** на него, пусть хоть сгниет в своем подвале. Гниль, все вокруг обволакивала гниль. Подвал, стены, плесень. Может, никогда и не видела их, но встали, как наяву. И только отовсюду сочилась гниль, черная, как на переспелых плодах, что порой попадались под ноги в траве. Плоды сжимались под подошвами и из них тек сок и вылезала мякоть, точно вывалившиеся внутренности из ран. И она знала, как они выглядят, слишком хорошо уже знала. Ноги подкосились, мрак жилища Герка вдобавок окатил ее запахом верещащих мартышек-смертников. — Джейс?! Ой, Джейс… Да ты вся избита! Что… Что с твоим пальцем?! Вот так и выходило, что спасать намеревалась Джейс, а ловили ее Герк и Дейзи. Снова случился приступ от всего пережитого. Вот так стремилась вперед, желала спасти Дейзи, утешала ее, когда подруга, выбившись из сил, выбралась на берег, суетилась вокруг нее. А теперь силы покинули. Организм вдруг сказал, что она — тоже человек, что ей слишком долго и слишком часто делали больно. И без постоянно притока бешеного адреналина не желал двигаться дальше. Джейс снова плыла в неясном тумане, перенесенная на раскладушку. Все плыло, то сменяясь снами, то вспыхивая реальностью. То ли во сне, то ли наяву множество людей в огне, вытекающий через нос и уши мозг убитого человека, жужжание черных мух. И одна смерть вокруг, и одни обломки… «Лиза!» — как игла, пронзила сознание яркая острая искра. Нет, еще не все было завершено. Как игла. Или и вправду игла?