Нет вестей с небес

Стремленье к свободе Всего лишь — жажда власти. Не зная исхода, Ты рвешь себя на части. © Артерия «Сам себе враг»

. Джейс гадала, кем может являться этот некто в белом костюме. Над ним даже какой-то пират отчаянно пытался держать выворачиваемый порывами ветра черный зонт. Но человек буравил взглядом пленника. И непривычнее всего в этом сборище выглядел Ваас. Да. Все тот же Ваас. Красная майка, ирокез, шрам, пистолеты. Нет сомнений — это он, враг. Вот только он стоял как-то поодаль, не участвуя в явно готовящейся казни, выжидал что-то. Нет, Джейс даже не могла описать, что именно в нем казалось непривычным. Может быть, куда-то подевалась его неизменная наглость, спесь, гордыня? Явно, что человеку в белом он не мог сказать, что он здесь «царь и бог». И тогда Джейс догадалась: человек в белом костюме — это Хойт. Босс Вааса. Наркобарон, хозяин южного острова, содержащий частную армию наемников, которые охраняли его и ныне в количестве трех людей с автоматами. И на фоне наемников в касках и бронежилетах пираты выглядели сбродом. Вот только что еще хотел знать агент Уиллис? Джейс осторожно вытащила из кармана небольшую камеру, которой ее снабдил агент. Укрытие среди сожженной конопли не казалось таким уж надежным, но разыгравшаяся природа не располагала к тому, чтобы искать невесть кого среди головешек, которые, на счастье Джейс, уже не дымились. Тем временем воина ракьят запихали в клетку, квадратную клетку, стальной ящик с одним только крошечным оконцем, сквозь которое едва виднелось лицо воина, с трудом помещавшегося в тесном плену темницы. Человек только восклицал в панике, пытаясь взмахнуть руками: — Ракьят не сдаются! Нет! Не сдаются! — Ну, что ж… не сдавайся. Наслаждайся! Наслаждайся этой болью! Каждым языком пламени! — слегка наклонился Хойт, и вскоре, обойдя стальной ящик, нажал на рычаг неизвестного устройства с блеском пиромана в расширившихся алчных глазах. Через миг клетку объяло пламя, вырвавшееся из-за решетки. Истошный вопль разорвал облака, потонув в раскате грома. Когда отзвуки непогоды на какое-то время стихли, из клетки уже не доносилось ничего, кроме запаха жженой плоти и ткани. Запаха страшнее вряд ли мог придумать человек, однако же измышлял порой и страшнее. Джейс вцепилась зубами в отвратительно шершавый воротник рубашки, затыкая себе рот, чтобы не закричать. Не тошнота мучила ее, а сдерживаемый в горле вой, ведь выворачивает только от страха за себя, ее же пробило насквозь ощущение, будто это ее сжигают заживо, а не воина ракьят. И все от бессилия. Нет страшнее в мире ощущения, нет ужаснее боли. И только пальцы колол холод, и сжималось сердце — пойманная в клетку ребер птица. Джейс осознала, что вот сейчас у нее появился шанс прикончить обоих главарей. Руки тряслись от гнева. Вот она — винтовка! Вот она, незамеченный снайпер! И на расстоянии выстрела причины всех бед двух островов. Вот только ее бы немедленно застрелили пираты, а о спасении Лизы и Дейзи не пошло бы и речи. И хотелось оправдать себя, что это ради них она не попыталась помочь пленнику. Но противоречия острыми щелчками разрывали голову. Она не понимала, как должна поступить. Если агент Уиллис говорил о том, что Хойт — только вершина айсберга, это означало, что на смену ему вполне мог прийти кто-то другой. И все-таки… Перед агентом Уиллисом, наверное, не сжигали заживо людей. А она теперь и такое увидела. Какие еще кошмары ей обещали явиться ночью? Если, конечно, следующая ночь вообще ждала ее. Здесь каждый миг сулил гибель, каждый шаг, каждое движение. Но от гнева страх от присутствия двоих боссов ощущался меньше. И так хотелось сказать себе, что не равнодушие повелело не спускать курок, а забота о ближних. Но одни противоречия. И четко осознала Джейс за время пребывания на острове в самой гуще фатальных событий, что в этой борьбе самое сложное не победить, не выжить, а остаться человеком. Свою человечность терять не хотелось, и оттого растерянность охватила ее, когда прямо перед прицелом маячили два главаря. Но обоих снять одним выстрелом ей бы не удалось. Убить Хойта — так Ваас станет править обоими островами. Убить Вааса — так Хойт найдет второго такого же. Хотя Джейс казалось, что среди пиратов похожих не обреталось. И только из раскаленной клетки поднимался к грохочущему небу едкий дым. Жженые кости, жженая ткань, жженое мясо. Если огонь — это благо, то всякое благо можно использовать как величайшее зло. — Знаешь, Ваас, эти дикари удивительно тупы, — говорил, плавно разводя руками некто в белом костюме. И Ваас на его фоне казался менее демоническим, может, потому, что от каждого слова и движения этого другого человека, Хойта, веяло небывалым цинизмом, который, к сожалению, не такая уж редкость среди богачей. Цинизм, что позволяет играть людьми и странами, точно фигурами на шахматной доске. В Ваасе обретался, несомненно, садизм, помноженный на животную жестокость, но все ж на фоне Хойта он словно мерк, затухал. Выжидающе мерцал глазами исподлобья, непривычно сутулясь. Обычно это он являлся главным действующим лицом в его театре смерти, где он раздавал роли нестерпимой боли несчастным актерам. Быть может, сценарист и режиссер — тоже актер… — А чего ты от них ждешь, Хойт, они же обезьяны, — точно пытаясь угодить боссу, говорил Ваас, но словно не своим голосом и не свои мысли, что Хойту однозначно нравилось, однако он хмурился: — Пять полей! Пять моих полей! Что скажешь, Ваас? — Что этот у***к совсем охамел! — с немного вопросительной интонацией предполагал главарь. — Я ожидал чего-то более… оригинального, — покрутил недовольно кистями, перебирая пальцами, Хойт, точно призывая главаря пиратов немедленно сочинить что-то более интересное, а потом указал на него, впиваясь стальным бесстрастным взглядом акулы. — Зато я тебе скажу: ты не справляешься! Может, помощника прислать, раз ты разучился вести дела? Но голос босса не выражал желания реально помочь, скорее, издевку, намек на то, что помощник автоматически принизит авторитет главаря среди пиратов. — Нет, Хойт, не стоит, — отвечал Ваас, нервно переминаясь на месте, умеренно, но все-таки невпопад жестикулируя, точно плывя куда-то сквозь волны. Хойт выдохнул, вновь надевая на морщинистое обветренное лицо подобие жесткой мнимо благодушной улыбки, хотя вокруг него неотрывно витала страшная аура, на фоне которой даже главарь как-то съеживался, хоть и был выше довольно сухонького жилистого босса на полголовы. Босс глянул на небо, затем на вертолет, недовольно фыркнув с привычным выражением делового человека, типичного бизнесмена: — Я теряю время из-за этого ливня… Отвратительная погода. — Скоро акулы по небу поплывут, — наконец придумал, чем смягчить недовольство босса, главарь, с опаской ожидая реакции на шутку. Хойт вроде бы снисходительно ухмыльнулся: — Хе-хе. Тебе всегда есть что сказать, Ваас. Но главарь не торопился верить, что гнев сменился на милость: босс немного отошел, затем вновь развернулся к подчиненному, не используя ни одного матерного слова, с легкой усмешкой пропев слащавым тоном: — Кстати, не замечал? В последнее время у тебя что-то странное творится с товаром. — А что с ним? — каким-то не своим пришибленным голосом отвечал главарь настороженно, точно пес, втягивающий голову в ожидании удара хозяина. Цепной пес. — Покупатели недовольны что-то, — пространно посмеивался дальше некто. — Да с *** им быть недовольными? Все путем, Хойт, все путем! Торгуем, никакие *** не могут помешать, — пытался, очевидно, придумать что-то вроде новой шутки главарь, чтобы сгладить накаливавшуюся ситуацию, но фантазию отшибло в присутствии второго субъекта. Оба знали, о чем пойдет вскоре речь. Ваас нервно размазывал надоедливый дождь по лицу, покорно ожидая, хоть весь вид его показывал, насколько постыла ему эта покорность. И он злился. Злился на природу, что низвергает с неба дождь, злился на пиратов, злился на ракьят, злился на все живое и на себя заодно (если не в первую очередь). И Хойту это нравилось, нравилось рассматривать, как он подчинил себе неистового главаря, который, как сначала казалось, вообще не способен никому подчиняться. Но теперь уверенность в этом стремительно рушилась. — В этот раз ты убил двоих рабов, хотя был найден покупатель. Кажется, изначально речь шла только о «возвратах» и товаре, который не нашел покупателей? — стальным голосом отчеканил второй, доказывая, что он здесь главный. — Не пытайся отшучиваться. Да, ты отличный клоун. Только за это твоя башка пока не украшает мой кабинет в качестве трофея. Но, кажется, это башка начинает забывать правила! — Спокойно, Хойт. Спокойно! О'кей, Хойт. О-кей! Не повторится! — разводя плавно руками, говорил главарь, отчаянно пытаясь усмирить еще не начавшуюся бурю. Очевидно, он опасался этой бури. Не сказать, насколько. Ваас ждал, что еще скажет его босс, который отошел, укрываясь от бури, на узкую террасу пустующей хибарки, на балке которой болталась петля со свежим трупом, другим воином ракьят. Стало быть, деревню опустошили, жителей убили. По приказу этих двоих. Ваас вешал, а Хойт сжигал. Хотя вряд ли лично, все чужими руками. Ваас иногда и лично, а вот Хойт… — И что еще за Хромоножка объявился? — небрежно бросил босс. Тогда Джейс поняла, что речь зашла о ней, сжалась в своем укрытии, зарываясь в сажу, цепенея.