Сокровище

      По освещённому солнечным светом Новому Орлеану катился фиакр, запряжённый двумя серыми в яблоках лошадьми. В то время, пока Джек Воробей о чём-то оживлённо болтал с аббатом де Керльоном, не переставая при этом восхищаться городом, Гектор Барбосса предпочёл погрузиться в свои мысли и не отвлекаться на пустые разговорчики. Что уж такого страшного могло случиться, если бы он взял с собой малыша Джека? Подумаешь, непоседливая обезьяна может навредить окружающим! Чем же? Тем, что кусок печенья отберет и клок волос выдерет? Так он же животное! Нет, нужно запереть его в клетке и оставить на «Жемчужине», и никакие уговоры и угрозы на странного аббата не действовали, а нахал Воробей только удовольствие получил. Что за недалёкие люди? И почему, собственно, нужно было вообще тащиться в пресловутый Новый Орлеан? Разве недостаточно Гектору тяжёлых воспоминаний, связанных с этим местом, так их нужно было разбудить по новой? Здесь родилась его надежда если не на счастье, то хотя бы на его видимость, и здесь же она оказалась погребена под толщей разочарования и досады. Но хуже всего, что Воробей знает всё, до мельчайших подробностей. Впрочем, сам виноват, старый дурень, исповедовался ему, как священнику. Кстати, насчёт священника. Гектор до сих пор был уверен, что де Керльон чего-то не договаривает. О чём-то он умалчивал на протяжении всего пути в Новый Орлеан, и умалчивает сейчас… Если только хитрожопый птах не выудил из него какую-нибудь ценную информацию, которую он может с лёгкостью использовать против него.        Впрочем, сейчас, возможно, Воробей просто нашёл себе интересного собеседника, вот и пристал к нему, как репей к штанам. По-другому объяснить эту бессвязную болтовню невозможно. Да и не зачем, ведь столько нужно обдумать. По крайней мере, прояснилась судьба Эммы, а хорошо это или плохо, Барбосса так до сих пор и не решил.        Фиакр остановился около небольшого, но вполне приличного дома с красивым, ухоженным садиком. -- Прошу месье, – обратился к капитанам де Керльон. – Вот мы и прибыли до места назначения. -- Очень хорошо, а то я уже думал, что засну. – проворчал Гектор. -- Так ты не спал? – шутливо удивился Джек. – Сидел тут, не проронивши ни слова, и в самом деле можно было принять тебя за спящего.        Барбосса сделал вид, будто не услышал шуточки. Сейчас его занимали более важные дела, так что обращать внимание на Воробья не было смысла. -- Ну и что это за дом? – спросил Гектор у аббата. – Здесь лежит то самое сокровище, которое мне оставила Эмма? -- Добро пожаловать в моё скромное жилище, господа. – ответил де Керльон. -- Полагаю, вы держите его здесь, у себя, для сохранности? – осведомился пират. -- Да, месье капитан, здесь оно в безопасности.        Внутреннее убранство дома отличалось простотой, но создавало впечатление уюта. Небольшие комнаты, скромная, но изящная мебель, огромный шкаф с редкими и не очень книгами, ваза с гвоздиками на подоконнике, а также фарфоровая фигура Девы Марии на полке и медное распятье на стене – всё это демонстрировало, что хозяин дома – человек порядочный и поддерживает свой статус. Жестом аббат пригласил обоих капитанов присесть за небольшой стол в его кабинете.        На столе в кабинете аббата стоял небольшой сундучок, украшенный причудливой резьбой. Кто знает, может, там внутри спрятаны драгоценные камни большой ценности, мелькнуло в голове Барбоссы, или документы на элитную недвижимость в Париже. В конце – концов, могла же Эмма что-то накопить за эти семнадцать лет. Вот только непонятно, почему она решила передать своё таинственное сокровище именно ему? Неужели за все эти годы, она не нашла никого, кто мог бы удостоится такой чести?        В дверях показалась полненькая креолка лет тридцати. Она поставила на стол поднос с вином, хлебом и фруктами, перекинулась парой фраз на французском с хозяином дома, после чего убежала по делам. Джек Воробей заметил эту мадам и отметил про себя, что она довольно симпатична. -- Хороший же у вас вкус, святой отец. – весело заявил он. -- Это мадмуазель Колетт, она помогает мне по хозяйству. – пояснил аббат. -- Признайтесь, месье аббат, она вам не только по хозяйству помогает. – продолжал фамильярничать Воробей.        От услышанного глаза де Керльона округлились. Священнослужитель не привык к тому, чтобы с ним общались до такой степени развязно. -- Сын мой, ваши слова больно ранят, – обиженно сказал он. – Не говорите о том, чего не знаете. -- Святой отец, если бы я не знал, как это бывает, то и не говорил бы. – парировал Джек. -- Воробей, замолчи! – рявкнул Барбосса, и, тем самым, пресёк ненужный спор. – Это и есть то самое сокровище, которое завещала мне Эмма? – спросил капитан, указывая на сундук. -- Да, мадам Рушье просила передать вам содержимое этого сундука. – ответил аббат. -- Тогда откройте его, или дайте мне ключ, и я открою сундук сам. -- Не спешите, месье, сперва нужно уладить кое – какие формальности. -- Формальности? -- Да. Уверяю вас, много времени сия процедура не займёт.        Барбосса недовольно закатил глаза. Неужели нельзя обойтись без всех этих дурацких бюрократических проволочек? Тем более, что ждать пират совсем не любил. Воробей оживлённо заёрзал на стуле, чем ещё больше бесил своего напарника – соперника.       Де Керльон вытащил из ящика широкий лист бумаги, перо и чернильницу и протянул всё это Барбоссе. -- Я должен что-то написать? – спросил тот. -- Да, месье. -- Зачем? -- Чтобы беспрепятственно принять материальные ценности, завещанные вам мадам Рушье. -- Ну ладно, что писать-то?        Под диктовку аббата Гектор вывел неровным почерком следующие слова: «Я, Гектор Барбосса, согласен принять наследство, оставленное мне Эммой Рушье, подругой. Я предупреждён о том, что либо принимаю всё наследство, указанное вышеупомянутой особой, либо не принимаю ничего. Претензий по поводу физического состояния и ценности имущества, составляющего наследство, к исполнителю завещания не имею. Подписано лично мной 7 августа 1743 года. Гектор Барбосса». Ниже Джек также под диктовку написал следующее: «Своей подписью удостоверяю истинность вышеизложенного и подлинность сего документа. Документ составлен и подписан в моём присутствии 7 августа 1743 год. К. Джек Воробей».        Аббат прочитал написанное и сперва не понял подпись Джека. Тот объяснил ему, что литера К означает «капитан». Гектор старался держать себя в руках, но понимал, что рано или поздно терпение лопнет, и наглый птах близко познакомится с его кулаком. «Долго же он будет позорить меня, и позориться сам?», - пронеслось в голове капитана. Ну а Воробей не считал, что совершил что-то предосудительное, и был всё так же весел и спокоен. -- Мы закончили с формальностями? – спросил Барбосса, не скрывая своего угрюмого вида. -- Да, эти дела улажены, – ответил де Керльон. – Отныне вы вольны распоряжаться содержимым сундука. -- Любопытно было бы узнать, что там внутри. – выпалил Джек и снова словил полный ярости взгляд Гектора. -- Тебе, между прочим, на это должно бы наплевать! – возмутился последний. -- Зато тебе должно быть интересно. – парировал Воробей. -- Вот, возьмите, пожалуйста, – спокойно сказал де Керльон, протягивая Барбоссе ключ от сундука. Аббат уже привык к тому, что эти двое никак не угомонятся, поэтому решил не встревать в их разборки, чтобы ненароком не нарваться на грубость в свой адрес. – Теперь, месье Барбосса, вы полноправный владелец сего имущества. -- Эмма говорила, что там? – недоверчиво спросил Гектор, вертя ключ в руках. -- Нет, она всего лишь передала мне на хранение сундук. – ответил аббат. – Вскрывать его я не имею права. -- Гектор, не томи уже! – заверещал Воробей. – Открывай! -- Слушай, Джек, кто из нас сейчас наследство принял, ты или я? -- Вы, господин Барон Каспийского моря. -- Да ну? Судя по твоей прыти, дело обстоит с точностью наоборот! -- Открывай, не тяни время!        Барбосса устал спорить с Воробьём. В самом деле, препираясь с ним, он только терял время. Нужно было лишь повернуть ключ в замке, что он и сделал. Интересно, что же там внутри? Деньги? Самоцветы? Старинные вещицы большой ценности? Должно же там быть что-то, что не стыдно назвать сокровищем! Затаив дыхание, капитан откинул крышку сундука…        Его содержимое повергло Гектора в шок. Вместо вожделенного сокровища, его взору предстала куча ненужного хлама. Даже Джек вытаращил глаза от удивления. Поочередно капитаны вытащили из сундука пустую чернильницу, глиняную кружку, ёлочный шар, круглую расчёску, лошадиную подкову, дешёвенький веер, полупрозрачную бутылку, ступку, деревянную фигурку слона, кухонный ковш, курительную трубку и подставку под горячий котёл. На каждом из этих предметов была нарисована какая-то каляка. Пару минут Барбосса не мог собраться с мыслями. -- Что это? – наконец выдохнул он и растерянно заглянул де Керльону в лицо. -- Это наследство, оставленное вам госпожой Рушье. – осторожно ответил тот.        В воздухе снова повисла зловещая тишина. Наконец её нарушил громкий, задорный и совершенно искренний смех Джека Воробья. Барбосса же походил на пороховую бочку, в которую летел зажжённый факел. -- Но это куча мусора! – возмущённо заявил он. – Где обещанное сокровище? -- Видимо, мадам Рушье сочла уместным назвать все эти предметы сокровищем.        С надеждой Гектор заглянул в сундук, стараясь обнаружить в нём что-то действительно ценное. На дне не оказалось ничего, кроме маленького клочка бумаги. Выхватив его, пират развернул его и обнаружил одну – единственную фразу: «Место встречи изменить нельзя».       Джек перестал гомерически хохотать и вытер набежавшие от смеха слёзы. Взглянув на соперника – приятеля, он понял, что сейчас разразится буря. Барбосса находился в шаге от того, чтобы обрушить на аббата и Воробья весь переполнявший его гнев. Глаза его метали молнии, пальцы сжались в кулаки. -- Что вы мне подсунули? – прорычал он – Так вы выполнили последнюю волю Эммы, господин аббат? Вот этому всему место на свалке, а вы выдаёте этот хлам за сокровище. -- Но… -- Вы присвоили себе то, что принадлежит мне, не так ли? -- Гектор, ты же пять минут назад написал, что не имеешь претензий к исполнителю завещания. – попытался урезонить его Джек. -- Да, месье капитан, я тут совершенно ни при чём. Я лишь душеприказчик. – добавил де Керльон. -- Собственно, что тебе не нравится? – понесло Воробья – Все эти вещицы можно под что-нибудь приспособить. Посуду отнесём на камбуз – лишним не будет. Веер повесишь на стену – будет отличное украшение, а подкову можешь вместо дурацкого медальона на удачу носить. А слоник такой милый, самая нужная вещь в хозяйстве! Можно я его заберу?        Последняя реплика стала последней каплей, переполнившей чашу терпения Гектора. Он сорвался с места, словно ошпаренный. -- Да что же вы меня за идиота принимаете?! – взревел он. – Не могла мне Эмма всякую бесполезную хреноту завещать! Не верю! Не за этим я тащился в Новый Орлеан! -- Месье, я ничего не могу поделать. – спокойно промолвил аббат. – Таково было желание мадам Рушье.        Добрых минут десять Гектор метался по кабинету де Керльона, чертыхаясь во весь голос и с упоением костеря аббата, Воробья, Эмму и весь белый свет. Священнослужитель, покрасневший от ужаса, закрывал уши руками, а Джек вытаращил глаза и слушал, пожалуй, самый экспрессивный монолог в своей жизни, где самыми приличными словами были «в» и «на». Наконец фантазия Барбоссы иссякла, он плюхнулся на стул и принялся обмахиваться шляпой. Выдавив из себя улыбку, Джек заботливо протянул ему веер. -- Может, лучше этой вещицей воспользуешься? – спросил он посмеиваясь. – Она же теперь твоя.        Не удостоив Воробья ответом, Гектор вырвал веер у него из рук и швырнул вещь на стол. Будь его воля, он вообще бросил бы в огонь всю эту чушь, которую обманувший его аббат выдавал за сокровище. -- Вот видите, с кем мне приходится иметь дело. – подытожил Джек. -- Понимаю. – еле слышно выдохнул аббат. -- Впрочем, я уже привык, – продолжил Воробей. – Я даже иногда задаю себе вопрос, кто опаснее – голодный медведь или разозлённый ирландец? -- Мы закончили? – спросил Барбосса, наконец, успокоившись. – Теперь можно вернуться на Тортугу с драгоценной кучей мусора? -- Мы ещё не закончили, месье капитан. – ответил де Керльон, мысленно готовясь к новой порции отменной брани. -- Ещё хлама мне подкинуть хотите? -- Нет-нет, это немного другое. Дело касается только вас, месье капитан, и должно быть решено без свидетелей.        Джек четырежды изменился в лице, прежде, чем смекнул, что происходит. Он никак не ожидал, что история с наследством получит продолжение, и в нём он не сможет принять участие. Капитан опустил голову с раздосадованным видом. Что же касается Барбоссы, то слова аббата его крайне заинтересовали. -- Ладно. – Гектор повернулся к Джеку. – Собери эту дребедень и жди меня на улице. -- Почему я должен следить за твоим барахлом? – недовольно выпалил Джек. -- Потому что мы теперь в одной связке, сам так сказал. – ответил Барбосса, наслаждаясь своим положением победителя.        Не скрывая недовольства, Джек небрежно сложил все предметы обратно в сундук. Он потянулся было за скомканной запиской, но собрат по оружию шлёпнул его по руке и спрятал бумажку у себя в кармане. Воробей подхватил сундук, молча отвесил реверанс аббату, и, нацепив любимую треуголку, вышел за порог дома. Теперь Гектор решил, что пришло время получить настоящий клад, и никакая птаха для этого не понадобится. -- Ну, что ещё осталось? – пирата распирало любопытство. – Надеюсь, настоящее сокровище припасли, а не чёрти что. -- Мадам Рушье именно так её и называла. – ответил аббат, стараясь сохранить спокойствие и дружелюбие. -- И для этого нужно было отсылать Воробья, чтобы передать мне его? -- Её. -- Хотя, можно было его вообще сюда не тащить, он и так много знает, а я ему не доверяю. – капитан вальяжно раскинулся на стуле. – Сокровище действительно ценное? -- Самое дорогое, что было у мадам Рушье. -- Ну вот с этого и нужно было начинать! – Барбосса уже представил себя властелином мира. – Так что там за особое сокровище? – Он налился себе полный бокал вина, не спрашивая разрешения у хозяина дома, и принялся с наслаждением потягивать напиток. -- Мадам Рушье просила вас позаботиться о её дочери. – промолвил аббат.        От этой новости глаза пирата округлились, он едва не пролил всё вино на себя. История наследия Эммы становилась всё запутаннее, и к такому сюрпризу Барбосса явно не был готов. -- Что? -- У мадам Рушье осталась несовершеннолетняя дочь. – объяснил де Керльон. – Девушке шестнадцать лет, и она очень мила. Госпожа Эмма называла её своим «сокровищем». -- А я тут при чём? – возмущённо поинтересовался Гектор. – Почему Эмма не обратилась к родственникам девчонки, скажем, к её отцу? -- Месье Барбосса, вы и есть отец дочери мадам Рушье.        Эта новость подействовала на Гектора так, будто в него только что ударила молния. На мгновение он даже позабыл собственное имя и лишился дара речи. Мысли в его голове безнадёжно перемешались. Столько всего навалилось на него за последние дни! -- Не верю,– выдохнул он. – Такого точно не может быть. Где доказательства того, что девчонка от меня? -- Вот, – аббат извлёк из ящика стола свиток бумаги. – Это копия записи из церковной книги регистрации обрядов. «Апреля двадцать второго числа одна тысяча семьсот двадцать седьмого года Anno Domini* в церкви Святой Елены, город Новый Орлеан, состоялось крещение Сюзанны Эдит Рушье, дитя женского пола, рождённой от Эммы Рушье и Гектора Барбоссы апреля десятого числа одна тысяча семьсот двадцать седьмого года Anno Domini…» - начал зачитывать он текст документа. Гектор выхватил свиток из рук аббата и уставился на написанное, надеясь увидеть в словах подвох. Ничего не поняв, он кинул бумагу обратно на стол. Пару минут пират лихорадочно соображал. -- Я не видел Эмму семнадцать лет, а девчонке – шестнадцать. – выдал он наконец. – Мисс Рушье могла понести и от другого, а не от меня. -- Простите, месье, но мадам Рушье указала именно вас отцом Сюзанны. -- Она могла и соврать. Ну, или ошибиться. Шутка ли, целый год разницы! -- Ошибки быть не может. Мадам Рушье сказала мне, что вы познакомились летом, не так ли? -- Да, так. -- Прибавьте к этому времени девятимесячный срок беременности. Всё сходится.        Чёрт возьми, а святоша прав! Капитан познакомился с Эммой то ли в июле, то ли в августе, значит, по срокам всё совпадает. Но Барбосса не собирался так просто сдаваться. -- Я не всё время прятался в её жилище, да и она постоянно куда-то уходила. – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. -- Хотите сказать, что у вас не было интимной близости с мадам Рушье? – изумился священник. -- Конечно, была, притом по обоюдному согласию! – отрезал Гектор. – Более того, я был у неё первым. Но не думаю, что единственным. -- Быть может, месье, вы сомневаетесь от того, что не знакомы с вашей дочерью? – осторожно предположил де Керльон. -- С моей? – начал закипать Гектор. – Насчёт того, что дочь Эммы от меня, утверждение голословное! -- Я видел девушку, общался с ней, и могу заверить вас, что она не может быть ничьей другой дочерью, кроме как вашей. Судя по описанию, которое мне дала мадам Рушье насчёт вас, юная красавица похожа на отца, насколько я успел заметить. Вы должны познакомиться с ней.        Барбосса схватил бутылку с вином со стола и уничтожил её содержимое за несколько глотков. Кто знает, может этот чокнутый аббат прав, и ему нужно пообщаться с девчонкой, понять, что из себя представляет дочь Эммы? Пожалуй, так поступить будет разумно. -- Ладно, – произнёс Гектор, успокоившись. – Я поговорю с этой девицей, но дальше буду действовать по ситуации. Как вы сказали, её зовут? -- Сюзанна, её зовут Сюзанна. -- Она хоть нормальная? -- Девушка – ангел, чиста душой и прекрасна лицом, – аббат перестал улыбаться, и это насторожило капитана. – Вот только… - Что? - Ничего страшного. Она довольно ранимая особа, но я объясняю это её молодостью. - Где она сейчас? - В моём доме, в соседней комнате. Я привёз её сюда перед отъездом на Тортугу. - А она считает кого-то своим отцом? - Нет, она понятия не имеет, кто её отец.        Ещё один сюрприз! Похоже, все на этом свете сговорились, чтобы свести Гектора с ума! А что скажет Воробей, когда разведает про гипотетическую дочь, и вообразить страшно! Теперь можно будет с чистой совестью напиться до состояния нестояния, чтобы забыть этот кошмар, притом не заботясь о собственной репутации. -- Если вас это утешит, месье Барбосса, из сочувствия к горю несчастной девушки, я похоронил её мать в освящённой земле. – сообщил де Керльон. - Ага, очень утешило, – отозвался Барбосса. – Вы лучше скажите, как она отреагировала на смерть матери? - Как может сбившийся с праведного пути ребёнок отреагировать на смерть единственного близкого человека? У бедняжки случилась истерика. Я долго молился за неё. - Что значит «сбившийся с праведного пути ребёнок»? – с опаской спросил капитан. - Иногда мадмуазель Сюзанна очень остро реагирует на происходящие события и не всегда отдаёт себе отчёт в творимом, – пояснил аббат. – Как я говорил ранее, она очень ранима. Надеюсь, Господь будет милостив к ней. -- Так мне можно её увидеть? -- Разумеется, месье. Следуйте за мной.        Они подошли к комнате на втором этаже. Стоя перед дубовой дверью, Гектор всё гадал, не соврала ли Эмма аббату насчёт дочери. Раз уж ей удалось однажды обвести вокруг пальца пирата, то что ей стоило проделать то же самое с каким-то священнослужителем? Нет, всё-таки что-то здесь не чисто. -- Погодите-ка! – остановил он де Керльона, собирающегося открыть дверь. – Как вы представите меня девчонке? - Я скажу ей, что вы – её опекун, которого назначила её мать. - Опекун? – удивлённо переспросил Барбосса. – И всё? - Да. - То есть, вы не предупредили её, что собираетесь привезти Сюзанне её отца? - Я подумал, что вы сами сообщите ей эту приятную новость.        У Гектора не осталось сил на ярость. Вопросов в этот день возникло больше, чем было получено ответов. На последнюю реплику аббата, он не знал, как реагировать. Больше всего пирату хотелось развернуться и уйти прочь из этого дома, украсть первый же попавшийся корабль, и вернуться на Тортугу. Желательно, без Воробья. -- Сообщу, конечно, – выдохнул Барбосса. – Когда получу убедительные доказательства того, что девчонка действительно моя дочь. -- Надеюсь, это случится очень скоро. -- Но учтите, господин аббат, если я узнаю, что вы меня обманули – пощады не ждите.        Де Керльон ничего не ответил, всего лишь сглотнул слюну. До чего же опасный человек сейчас стоит рядом с ним! Как госпожа Рушье могла связаться с ним, и даже родить от него ребёнка? Ну да ладно, Бог ему судья. А сейчас настала пора представить мадмуазель Сюзанне её гостя.