Новичок

Назойливое пиликание будильника грубо вырвало меня из мира грез. Не глядя, я зашвырнул в настырный будильник подушкой. Попал. С трудом разлепив глаза, посмотрел на часы. Половина десятого. А линейка начинается в одиннадцать ровно. Еще полтора часа я могу спасть спокойно. Но не тут кобыла. — Сынок! Подъем! Сегодня первое сентября, не забыл? — Ну, мааам!.. — протянул я, когда она, дернув шнурок, раскрыла жалюзи, и яркий свет ударил прямо в глаза. — До линейки еще полтора часа, я могу спокойно спать! — Какой спать! Одежду погладить – раз! Цветы учительнице купить – два! Три… да вообще, много чего надо сделать! Давай, давай, поднимайся! Собственно, это моя мама – Валка Хэддок. Она самая замечательная мама на свете! По части всяких развлечений и праздников она лучше всех! Любой праздник у нас в классе, учителя непременно обращаются к ней. И она всегда соглашается, несмотря на работу. А работает она в какой-то компании по охране и заботе за редкими животными. Мой отец – Стоик Хэддок, работает начальником полиции. Очень, между прочим, подходящая ему работа. За глаза его зовут «Обширный», что ему тоже очень подходит. Если вы в толпе случайно его увидите, то точно отличите по огненно-рыжей бороде. Ну и я – Иккинг Хэддок. Я единственный ребенок в семье, и родители во мне души не чают. Я хилый и слабый и вообще, «рыбья кость», как любят называть меня одноклассники. Однако на контрольных, все без зазрения совести списывают у меня. Я почти отличник, и по всем предметам у меня пятерки. Ну, кроме физкультуры и математики.

***

Линейка, как обычно, была скучной, и я с нетерпением ждал классного часа и чаепития, переминаясь с ноги на ногу и размахивая уже немного растрепавшимся букетом. Наконец, второклашки спели какую-то песенку, все запустили шарики, и постепенно народ разбрелся по классам. Я уселся на свое обычное место – третья парта второго ряда, первый вариант. На этом месте я уже сижу третий год подряд. Место же справа три года пустует. Впрочем, мне даже лучше. Под локоть никто не толкает, не мешает, а на парте можно как угодно раскидаться. Вот и сейчас, я распластался на парте, заняв ее почти всю, и вполуха слушал учительницу, которая что-то говорила про то, как по нам соскучилась (ага, как же, по нам, оболтусам, соскучишься!), как мы за лето выросли, и как это ответственно – восьмой класс, все же. Остальная же моя часть находилась еще дома и размышляла о том, как я приду и зажую мороженку, которая лежит в морозильнике уже вторую неделю и о ней никто не вспомнил. — А это ваш новый одноклассник! — эти слова заставили меня поднять голову и посмотреть на новенького. — Дэн Уэлмор, прошу любить и жаловать. Новый одноклассник широко улыбнулся, продемонстрировав всем щербатые ряды зубов. Пф, беззубик, тоже мне… тем временем это чудо в перьях, взяв свой допотопный портфель, прихрамывая, подошло к моей парте. Что?! Он будет сидеть рядом со мной?! Блин! Я с неохотой собрал свои косточки в более-менее компактную кучку и дал новичку место. Иначе чем «чудо в перьях» его и не назовешь. Неприлично длинные для мальчишки черные как смоль волосы были собраны в неаккуратный пучок на затылке. Длинная челка постоянно падала на бледное лицо, и он то и дело сдувал ее. На нем была пыльная черная толстовка, немного даже белесая от пыли и такие же пыльные мятые брюки. Одежда висела на нем мешком и была явно размера на два больше чем нужно. Единственное, что было примечательным в это мальчишке – огромные зеленые глаза, как у кота. Я поморщился и отвернулся. Ну и счастье привалило!