Раба не твоя

Навеяно Valentine’s day. Ритм Marlin Manson–Coma white.

***

Умирать не больно, лишь вспышка, миг и обрыв связи с реальным миром. И тишина. Пустота и темно. Еще мгновение назад я шла на зеленый свет, спокойно, не спеша, слушая любимую музыку в наушниках, и была самой счастливой девушкой на свете. Визг тормозов, удар, и все померкло. Я и не я видела, как меня отшвырнуло к обочине, как кто-то закричал страшным истошным голосом, из машины, что сбила меня, вышел мужчина, он не пьян, у него горе — умер дорогой человек. Он рухнул на колени рядом с моим изломанным телом, никогда не думала, что человек может так кричать. Вой сирен, меня куда–то везут, мелькание ламп на потолке, гул голосов. — Мужчина, вам сюда нельзя, ждите, — голос врача. Меня переложили на стол. — Вентиляция легких, два кубика адреналина, анестезия действует, — в горло что-то просунулось, вроде трубка, холодный воздух проник в неподвижные легкие. — Срочно хирурга в операционную! — прогремел селектор. — Ну же, держись. Не закрывай глаза, — взволнованный голос рядом, надо мной склонилось женское лицо в маске медика. Добрые черные глаза, темная челка выбилась из–под медицинской шапочки. Моя душа поняла, что это тело уже не спасти, и начала отделяться, словно зуд мурашек, бьющих током по спине, а потом и по всему телу-не телу. — Дыхания нет, сердце остановилось. — Мы её теряем! Дефибриллятор, быстрее! Ну же, не сдавайся. Я с сожалением посмотрела на себя и не узнала в этой неподвижной фигуре, в кровавых подтеках на бледном лице, себя, не такая не полная жизни радостная девушка, какой помню себя, не я, уже нет. Пора идти, но сначала как там Макс? Вышла или выплыла в коридор, и сердце сжалось от горя и боли, не приведи боги вас увидеть, как плачут мужчины, это страшно и не правильно. Бледный жених сидел на мягком сиденье диванчика клиники, опустив голову. Руки безвольно лежат на коленях, рядом, вцепившись в короткие волосы пальцами, вышагивал перед дверьми тот, кто сбил меня. — Это я виноват. Она шла позади всех, а я гнал. Мне так хотелось умереть, а теперь я убил её, — хрипло сказал он, опершись на стену. — Она не сдастся, она выживет. Лиза никогда не сдается, — выдавил Макс как молитву, поднял голову, лицо искажено горем, губы дрожат. — Она собиралась обрадовать меня, сказала, это сюрприз, — он уронил голову и закрыл лицо руками, содрогаясь всем телом. Открылись двери операционной, вышла хирург, стянула марлевую маску, вздохнула, и надежда, разгоревшаяся на бескровных лицах мужчин, угасла. Водитель рухнул в кресло со сдавленным стоном, прикрыв глаза. — Нам не удалось её спасти. Сожалею. Она боролась до последнего, но слишком обширные повреждения и внутреннее кровотечение, — она вздохнула, судорожно, с сочувствием глядя на Макса. — Ваша невеста была на втором месяце беременности. Мне очень жаль. — Так вот чем она хотела порадовать меня. У нас же свадьба через неделю, — Макс обмер, не в силах пошевелиться, стоял посреди коридора и, как подкошенный, рухнул на пол. Засуетились медики, водитель так же был в шоковом состоянии. Жестокая шутка богов. Внезапно, призрачная я ощутила чей-то пристальный взгляд, обернулась, яркие рубиновые глаза сверкнули вспышкой, и нечто отправило меня пинком по темной пустоте. Летела, наверно, со скоростью во много раз превышающей световую. Темнота, тяжесть тела, чувства включались поочередно, проявляясь, как в старом телевизоре. Животом почувствовала твердую поверхность прохладного пола, щека прижималась к полу. Боль в запястьях — острая и ноющая, — запах солоноватый с оттенком железа… кровь. Перед приоткрытыми глазами, сквозь ресницы, увидела лужицу крови под рукой, толчками вытекающую из тонкого пореза. Взгляд зацепился за небольшой кинжал с тонким игловидным лезвием, валявшийся неподалеку. «Наверно, часть заколки», — отстранено подумала я, чувствуя легкое онемение по всему телу. Раздался звук быстрых тяжелых шагов, огромные сапоги из металла остановились перед лицом. — Проклятье. Что ты наделала, глупая самка? — прорычал кто-то грубым голосом. Треск разрываемой ткани, запястья перевязали, сильные руки подхватили, прижимая к горячей груди, я провалилась в беспамятство. Душа вроде крепко прицепилась за это тело, но оно явно не мое, ведь я умерла. Очнулась на мягком ложе, открыла глаза и задумчиво нахмурилась. Незнакомые запахи, странные щелчки и порыкивание рядом. Подтянулась руками за края полупрозрачных стенок, села и оглядела себя. На запястьях тонкие шрамы, стройные ноги, высокая грудь, не маленькая причем, но кожа, на мой взгляд, бледноватая, и ни одного мускула. Я чувствовала, что это тело, куда меня запихнули, было намного слабее моего. Я сидела в чем-то вроде люльки, память услужливо подсказала «медкапсула». Окружение как в фантастическом фильме: куча приборов, вдоль стен другие медкапсулы, тусклый свет и полумрак. Я повернула голову на источник странных звуков и обалдела, наверное, у меня здорово оквадратились глаза, потому как на меня смотрели два хища: один темно-коричневый, мускулистый, приземистый, ну, по их меркам, другой мощнее: литые мускулы, шкура желтоватая с черными полосами, яркие зеленые глаза внимательно смотрели на меня. Жвала у обоих странно шевелились, тот, повыше, наверно занимал высокое положение: на плечах темный плащ, скрепленный застежкой у наплечи. И украшений на дредах побольше. — Ты уверен, что уманка здорова? — поинтересовался высокий у другого, посматривая на меня с сомнением, а я, мысленно пожелав торпеду в задницу шутнику, что затолкал меня в эту тушку, вместо законного пребывания на небесах, попыталась вылезти из капсулы. — У неё были странные показатели поначалу. Электромагнитное возмущение очень высокое. Теперь все в норме. Так, свесили ноги и соскользнули на пол. Тело неуклюже начало заваливаться на бок, я ухватилась за край медкапсулы пальцами, выкинув руки в стороны. — Твою ж блин! Что за рухлядь мне подсунули?! — проворчала я, наконец совладав с телом. Коленки подгибались, голова слегка кружилась, наверное, много крови потеряла. — Она странно себя ведет, — рыкнул самец повыше. — Наверное, шок, — медик подошел ко мне, заглянул в глаза. От него странно пахло. Голубые глаза внимательно осмотрели меня, и тут я поняла, что стою голышом. Покраснела, прикрыла рукой груди, ну или попыталась. Такой веточкой только соски прикрыть. — Да в норме я, — нахмурилась я, вздохнула. — Что касается той девушки, она, наверное умерла. Меня засунули в это тело до того, как оно окончательно погибло. Надо было видеть их морды лица. По глазам видно, что щас психушку вызовут мне. — Вы что, про переселение душ не слышали? Душа — это высокоэнергетическая составляющая, фактически бессмертная, а тело лишь временное пристанище для неё. И дайте мне прикрыться уже! — выговорила я хмуро. Медик в ступоре протянул простынку, и я закуталась. — Тланкел’руеш? — неуверенно спросил высокий с какой-то тревогой в глазах. Осторожно приблизился. Медик, бормоча, возился у капсулы, лихорадочно перебирая когтистыми пальцами по панели перед ней. — Что? — не поняла я. — Меня зовут Лиза. Я с Земли. Ясно? .. И меня сбила машина, — вздохнула, пытаясь врубиться в ситуацию. — Я проверил, тот всплеск был очень необычным, вполне возможно, это не твоя наложница, — сказал медик, оторвавшись от приборов. — Кажется, это иная сущность. Тоже самка умана, но другая личность. Показатели мозговой активности совсем иные, более мощные, — пояснил он в ответ на слегка офигевший взгляд Вожака. — Если ты не она, то где моя Тланкел’руеш? — прорычал он, слегка раздвинув жвала. — Не знаю, я не чувствую её. Только смутный отголосок чувств. Она ушла, — задумавшись, сказала я, прислушиваясь к себе. — Эмоции были очень сильны, осталось что-то вроде отпечатка души, — я подняла на него взгляд… м-да, ну и высокий же он. — Это ты довел её до самоубийства своим равнодушием. Она умерла с мыслью о тебе, и ей было очень больно! — слова падали, как лезвие ножа, меня взяла злость за прежнюю хозяйку тела, она любила этого гада. Он смотрел нахмурившись, жвала прижаты ко рту. — Мой Карк’клей, она и говорит иначе. И голос, и взгляд иные! — решил нарушить тишину медик, щелкнув. — Откуда у самки оказалось то оружие? — Да, я заметил. Это я подарил ей заколку. Не знал, что там спрятан нож. Уманке нравились украшения, — задумчиво прорычал Вожак, не сводя с меня взгляда. Ну надо же, поверили. — Это оружие гарема, таким убивают соперниц. Я читала, — хмыкнула я, нахмурилась. Чего он сказал? Кем она была? — А в каком это смысле наложница? — поинтересовалась я, краснея. Вожак смерил меня насмешливым взглядом. — Это значит, ты мне принадлежишь во всех смыслах. Краснеть дальше уже было некуда. Я аж поперхнулась. Ну дела! Смерила его взглядом сверху вниз, у меня талант, знаю, хмыкнула ему в тон, прищурившись. — Как-то сложно представить. У нас с тобой разные весовые категории, здоровяк. Вожак защелкал с легким шипением, кажется, это смех, внезапно посерьезнел, взял меня нежно за подбородок двумя пальцами, приблизил морду лица так, что наши глаза оказались на одном уровне, ноздри защекотал его терпкий маслянистый запах, по коже побежали мурашки. — Поверь, уманка, так и есть. И тебе это весьма нравилось, — он отстранился, с усмешкой глядя в глаза, а я не могла устаканить это у себя в голове. — Отведи уманку в комнату, позже я её проведаю, — Вожак щелкнул жвалами, окинув меня странным взглядом, от которого снова побежали мурашки, и вышел из медотсека. В каком это смысле «проведаю» интересно? Меня заколотила странная дрожь. — Попробуй пройтись, — попросил меня медик. Слегка пошатывало, но рост тот же, бесило то, что груди колышутся, когда иду. Прежде у меня было крепкое мускулистое тело, и подобная слабость вызывала отвращение. Я внимательно осмотрела себя сзади, ощупала: везде все мягко. Фу! Где мой пресс, где изящные мускулы? На пробу согнула руку, смерила взглядом мягкий бугорок на месте бицепса. Ну все, тушка, я уж тобой займусь, раз тут так накрепко застряла. — Ужас какой, — выговорила, вышагивая по медотсеку уже более уверено. — Это тело такое слабое. — Ты уманка, так и должно быть. А раньше кем ты была? — он внимательно следил за моими передвижениями, что-то отмечая в планшете в руках. — Ну, студентка на последнем курсе. Я дзюдо и самбо занималась. Ну, восточные единоборства, — пояснила я, заметив недоуменный взгляд. — Еще плавание и верховая езда, я была мускулистее этой, — фыркнула я, осмотрев свою округлую попу. — И ничего при ходьбе не тряслось, — я остановилась, задумавшись. — Значит, обладаешь навыками воина, — сделал вывод медик. Я пожала плечами. — Я знаю, чем обладала. У меня были планы на жизнь, мне сделал предложение парень полгода назад, через неделю свадьба должна была быть. Если бы не все это! — постепенно повышая голос, тараторила я. На глазах закипели слезы обиды и злости. — Я готовилась стать матерью! Я была самой счастливой женщиной на свете, и не собиралась застрять тут! — выкрикнула яростно, с силой пнув медкапсулу. Нервы грозили расшататься, кажется, это была истерика. Меня схватили за плечи, притянули к себе. Я разревелась, прижимаясь к сильной горячей груди хищника, он осторожно поглаживал по спине и голове, тихо урча. Потянулся куда-то рукой, шею что-то укололо, и я уснула.