Кто любит, тот любим. Кто светел, тот и свят. БГ «Аквариум» Настолько все очевидно, Что хочется в травы, в травы, Так хочется в травы, в травы, Так хочется в травы Мне…
Ночные снайперы/читай Диана Арбенина/ 1/Ото була весна/ Весна, весна идет, весне дорогу… Ночные снайперы
В этом году впервые весна пришла в Хогвартс неожиданно не только для мисс Грейнджер, но и для остальных двух с половиной тысяч учащихся. Почему-то в конце февраля, вместо обещанных колдометеорологами морозов. Гермиона оторвала взгляд от очередного учебника – и удивилась. Не тому, что все вокруг зазеленело, а тому, что у окружающих по этому поводу был такой же, как и у нее, пришибленный вид. Гарри нашелся на берегу озера – за каких-нибудь две недели это стало уже традицией. Он сидел неподвижно, тупо вперившись в одну точку, в то время как прямо перед лицом у него шевелил щупальцем гигантский кальмар. - Пошел вон, - отмахнулась Гермиона от твари. – Гарри, солнце, с тобой все в порядке? - спросила она, просто чтобы что-то спросить. Какой уж тут мог быть порядок, когда лучший друг ни с того ни с сего по уши втрескался в заклятого врага и слушать ничего не желал о помощи. Да и чем она могла ему помочь? Советом? В любовных заморочках Гермиона разбиралась ничем не лучше парня, иначе бы давно объяснила одному желчному… Ну не важно. Особенно теперь, когда с некоторых пор ее главной заботой стало предельно ясно дать понять Рону, что между ними ничего, кроме дружбы, нет и не может быть. - Ты был у Снейпа? Гарри кивнул. - И? - Ничего. - Гарри, это просто весна, гормоны… Грейнджер изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал ровно. - Знаешь, я почему-то чувствую себя так, будто все это со мной уже было, - Гарри машинально оправил мантию и, не глядя под ноги, поплелся в сторону замка. Он столько раз в уме говорил себе, чем все это может закончится, если вовремя не остановиться, что уже почти не боялся развязки, просто медленно шел к неизбежному, плавно, будто сквозь воду. В середине марта ситуация резко ухудшилась: впав в апатию, Гарри растерял где-то весь напор и теперь не смел возразить Малфою, отрывавшемуся на всю катушку по такому случаю. Гермиона в ужасе потрошила книги по психиатрии в перерывах между штудированием самоучителя болгарского - на Пасхальных каникулах обещал быть проездом Крам. Падма с Парвати неприятно ей улыбались и намекали, что все это едва ли стоит усилий. Иногда к ним присоединялась Лаванда с сакраментальным: - Может, тебе косметики одолжить? Вот тогда-то Грейнджер и захлопывала учебник, переключаясь на научные статьи о гомосексуализме. Самое любопытное, что это оказалась никакая не болезнь, а безобидный дефект внутриутробного развития. Благо безропотность Гарри в полной мере позволяла срывать зло на людях: место оппонента в повседневных перепалках с Малфоем Гермиона заняла с радостью, и никто не заметил подмены. Ее язык был остер, как жало. И как ни пытался слизеринский гаденыш платить ей той же монетой, женщины в словесных дуэлях всегда были более жестоки и изобретательны, а до применения силы ни разу не доходило. Впрочем, однажды Малфой чуть было не выхватил палочку, стоило Грейнджер недвусмысленно намекнула на его латентную гомосексуальность: - У тебя что, месячные что ли?! - Да, месячные, - нисколько не смутилась Гермиона. – А ты что, ко всему прочему еще и фетишист? Могу тампонов подкинуть… С этими словами гриффиндорка, порывшись в сумке, выхватила оттуда неиспользованный тампон и вставила в свободную руку офигевшего Малфоя. Смеялись все, даже Гарри. Впервые за несколько месяцев. - Не понимаю, что ты в нем нашел? – спросила Гермиона на другой день по пути к Хагриду. - У меня отвратительный вкус, не отрицаю. Гарри улыбнулся. Он теперь все время улыбался после случая с тампоном – с влюбленными это случается: приступы тщетных надежд. - Все будет хорошо, Гермиона, - добавил он. – Вот увидишь! Все уже хорошо. На следующий день он совсем так не думал - весть о том, что Малфой переводится в Дурмстранг облетела школу, как и положено такой сплетне, со скоростью звука. Никто не знал, почему, зато все строили предположения. Но догадки на то и догадки – неубедительны. Сам Малфой нес какой-то вздор о чистоте и пользе болгарского воздуха и улыбался надменнее обычного. - А ты не думаешь, Гарри, что Волан-де-Морт планирует в Англии переворот? – беспокоилась Гермиона. – Малфой не единственный ребенок пожирателей, отправляющийся за рубеж по семейным обстоятельствам. То же самое с Флинтом и Лестрейнджем. И это только те, о которых мы знаем! Гарри не думал. - А Паркинсон? - он оторвал мутный взгляд от окна. Друзья шептались в астрономической башне – школьном приюте любви, - где с наступлением ночи… Какая ирония! Не далее, как вчера, спрятавшись за статуей Годрика Гриффиндора, Гарри видел Малфоя с Паркинсон на этом месте. Они целовались, бледные профили едва проступали на фоне полной луны, сливаясь в одно неясное пятно, отраженное в слезящихся глазах Гарри. Но теперь наступил день – блеклый желток солнца за окном медленно клонился ко сну. - Гарри, ты меня слушаешь?! – возмутилась Гермиона. - Поцелуй меня. - Что? - Поцелуй меня! Он прикрыл глаза и в тот момент, когда губы Гермионы коснулись его лба, осторожно, словно удостоверялись, не заболел ли он, тихонько заплакал. Слезы текли и текли по его щекам, чего не случалось с тех пор, как - дайте подумать… Со времени его последней стычки с Темным Лордом? Нет, Гарри совершенно не думал ни о Волан-де-Морте, ни о его гипотетических происках. Так что если это был какой-нибудь хитрый трюк с отводом глаз, младший Малфой справился на «ура». Гарри вообще ни о ком, кроме него, не думал – не мог, такая тоска охватывала при попытках отвлечься на кого-нибудь еще. Гермиона была красивой. Он всегда так считал. Взлохмаченные волосы не портили ее абсолютно. Гарри знал, многие девочки специально заплетают косички на влажные волосы, смоченные сливочным пивом, чтобы добиться такой же диковатой небрежности внешнего вида. А что до Браун и Патил, изводивших подругу почем зря, так они ей просто завидовали, он всегда это говорил. И еще Гермиона чудесно пахла. Гарри постоянно стеснялся спросить, чем именно. Забывал и стеснялся, стеснялся и забывал… Больше он не стеснялся. - Ну не надо, Гарри, все будет… - утешала Гермиона, слизывая слезы с его лица, ну точь-в-точь кошка и ее котенок. – Гарри?! Гермиона оторопела. Поттер замер. Но не поэтому. Через плечо лучшей подруги он отлично видел светловолосого юношу, медленно поднимавшегося с постамента между широко расставленных ног статуи бравого Годрика Гриффиндора. Юноша медленно – очень медленно, как в кино, - поднес к губам сигарету, затянулся и швырнул себе под ноги, не глядя, чтобы растоптать каблуком. Затем, все также медленно, словно ждал, что его окликнут, повернулся к гриффиндорцам спиной и зашагал прочь. Гарри прошиб холодный пот, он едва вспомнил, что для нормальной жизни необходимо дышать. - Что-то теперь будет, - пробормотала высвободившаяся Гермиона, глядя Малфою вслед. 1 Как ни странно, оказалось, что аммиак входит в состав многосущных зелий, только называется по-другому. Кроме того, оказалось, что, кроме аммиака, отбеливающими свойствами обладает перекись. - Е..пт, Поттер?! - Гарри, что с твоими волосами? Гарри чувствовал себя удивительно чистым, как после прохождения какого-нибудь ритуала. До тех пор, пока Гермиона не вцепилась в его рукав и не отвела подальше от глаз людских. Гарри вдруг абсолютно четко увидел себя в шарике для предсказаний в кабинете у Трелони, где они спрятались подальше от любопытных. Его осветленные волосы все равно отдавали желтизной – побочный эффект перехода из брюнета в блондина. Драко нравились блондинки, правда, благородных оттенков. Оставалось еще отрезать член – для полного сходства. - Что ты наделал? – орала Грейнджер. – Ты хоть понимаешь, что теперь добрая половина школы догадается о том, что ты гей? А тем, кто не догадаются, расскажут те, кто догадался. - Почему это? – недоумевал Поттер. - Да потому что нормальные мальчики не красят волосы, Гарри! Ситуацию неожиданно для всех спас Малфой, с опозданием появившийся на уроке Ухода. Толпа во главе с вездесущими Криви уже обступила Гарри. - Нет, Поттер, - брезгливо поджав губы в своей обычной манере, произнес слизеринский принц. – Можешь пытаться подражать мне, как заблагорассудится, но волосы не тронь – это святое. Мне их мама на День Рождения подарила. Малфой говорил с несвойственной ему серьезностью и… вкрадчивостью, что ли. Повисла пауза, да такая, что можно было услышать, как жужжат пробудившиеся от зимнего сна мухи. Хагрид появился очень кстати и вопреки обыкновению довольно бойко провел урок. Гарри – тоже вопреки обыкновению – слушал его очень внимательно и тихо диву давался – он никогда не думал, что будет так рад видеть лесника (при всей любви к добродушному великану). Перед уроком у Макгонагалл Малфой отвел Гарри вместе с увязавшейся хвостиком Гермионой в сторону. - Тебе не идет, - протягивая мешочек, сказал он, внимательно посмотрев на Поттера. - Что это? - А ты как думаешь? Ореховая краска. Она вернет твоим волосам естественный цвет. Не сразу, правда… Да, когда будешь смывать, бери лучше темное полотенце – краска натуральная, на основе древесной коры, это позволит хоть как-то реанимировать твои чудесные волосы. Не экспериментируй больше! Малфой был на редкость многословен. Гарри показалось, что он нервничает. - Так ты все-таки осветляешь волосы? – неожиданно для себя спросил он. - Да, - Драко покраснел. – Очень хочется понравиться одному человеку. - Ну и как успехи? - Не знаю. Ты мне скажи, - Малфой прищурился, А Поттер потупился. - Ну… - неуверенно начал он, ковыряя носком пол. – Если бы этим человеком был я, я бы считал, что ты классно выглядишь. Малфой улыбнулся, и улыбка получилась необычной: не такой кривой, как всегда, а… уязвимой? - Ты делаешь мне комплимент? - Понимай, как хочешь! – Гарри вспыхнул, короткая красная волна затопила его лицо и схлынула. - Я тебя понял, - Драко кивнул и добавил: – правильно. Гермионе только и оставалось, что переводить удивленный взгляд с одного из парней на другого в попытке произнести хоть слово – но слов не было. 2 В коридоре кисло-сладко пахло останками королевского бумсланга, что отнюдь не располагало к задушевной беседе, скорее, наоборот. - Гермиона! – устало взывал Гарри, используя малейшую неровность, чтобы споткнуться. – Оставь меня в покое, я сошел сума, и меня это устраивает. - И не проси! – гриффиндорка с воинственным видом продолжала тянуть друга за собой, так что к тишине коридора добавился яростный треск одежды. – Вот именно, что я не могу оставить тебя в таком состоянии! Неужели ты сам не видишь, что этот гад тебя околдовал? Гарри видел. Совсем не это. Он вдруг резко отклонился назад. Не потому, что Гермиона орала ему на ухо, а потому что ониксовые глаза, как молнии, взглядом прорезав полумрак подземелий, встретились с его глазами. - Добро пожаловать в лабораторию! – прошипел Снейп. – Мисс Грейнджер, не могли бы Вы насиловать мистера Поттера потише? Я как раз варю зелье от волшебной глухоты, а оно страсть как не любит шума. - Прошу прощения, профессор, - Гермиона наспех выпутала пальцы из мантии Гарри и для наглядности отступила от него на три шага, мол, я не с ним и ничего такого не подумайте. Поттер сглотнул: - А я-то думал, Вы так шипите, потому что нас рады видеть! - И это тоже, - заметил Снейп все тем же свистящим шепотом, скрестив руки на груди. – Никак не пойму, Поттер, где у Вас юмор, а где его полное отсутствие. Ну что? – обратился он уже к Гермионе, которая сразу как будто уменьшилась или в землю слегка вросла. – Рискнете войти или так и будем здесь стоять? Гарри ни разу не был в лаборатории Снейпа до этого, слышал только, что администрация Хогвартса выделила зельевару пространство для занятий научной работой. По школе ходили слухи, что помещение Снейп использовал не по назначению: водил туда маленьких девочек, которые возвращались все в слезах и с побоями. Гарри этому верил – частично. То, что зельевар умел доводить до слез, сомнениям даже не подвергалось. То, что с крутой лестницы в подземелья в два счета можно свалиться (особенно находясь в растрепанных чувствах) и наставить себе синяков – тоже. Что же до извращенных пристрастий профессора зелий, то Гарри слишком хорошо знал тот фанатичный огонек, которым подчас загорались глаза профессора во время лекций. Так горели глаза Гермионы, когда речь заходила об историческом праве домашних эльфов на независимость от волшебников. Глаза отражали пылающий в голове огонь великой идеи, затмевающей все. Так, полгода назад Гарри был немало удивлен существованию людей, совершенно незаинтересованных в сексе, а уж тем более обнаружить среди них свою лучшую подругу (про ненавистного профессора герой догадывался). После этого открытия Гарри точно знал, что Рон имел основания быть недовольным Гермионой в постели. Но теперь он и сам, похоже, готов был вступить в их ряды: ему хотелось просто быть рядом с Малфоем, даже если никогда не придется рассчитывать на большее. - Мисс Грейнджер объяснила мне суть вопроса, - между тем заговорил зельевар. – К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Формула любви не открыта, хотя мессир Калиостро и потратил на изучение этого феномена последние годы жизни. Лекарства от Вашего недуга не существует, Поттер, - не без удовольствия заключил он. Гарри не слишком вслушивался в речь профессора, поскольку был занят тем, что шарил глазами по полкам. Убранство лаборатории практически не отличалось от кабинета Снейпа. Полки занимали все четыре стены небольшого помещения без окон. Посреди комнаты стоял прямоугольный дубовый стол, длиной с банкетный, напоминающий своим видом разделочную доску. На столе в странном порядке оказались составлены куча колбочек, пробирочек и горелочек. Гарри стало смешно при мысли о том, как Снейп, в порыве страсти опрокидывая на этот самый стол какую-нибудь малолетку, сметает с него свои драгоценные препараты, над которыми трясется словно Рон перед первым разом. А больше, кроме стола, в лаборатории и потрахаться-то толком было негде, разве что на холодном полу, но для пыточного антуража сплетников это как-то неинтересно и бедновато. Тем временем Снейп и Гермиона выясняли отношения. - Можно подумать, Вы верите в сплетни! – выплюнула Гермиона неожиданно зло. - Можно подумать, Вы не верите! – Снейп вскинул бровь. - Случай фатальный, - выпалила Гермиона. – Мы готовы к эксперименту. - Вы? – Снейп хмыкнул. – Что с Вами происходит, мисс Грейнджер? Гермиона поправила волосы. Казалось, она превзошла Снейпа в ядовитости, когда сказала: - Весна! Плюс период полового созревания. - Я рад, что он у Вас наконец начался! - Гарри даже очки протер – Снейп улыбался. - А так ведь и не скажешь, правда? – Гермиона многозначительно дернула плечиком, Гарри потерял дар речи. Оказывается, у Гермионы была грудь! Еще и какая. - Вы меня не слушаете, - Снейп устало вздохнул. - Напротив, слушаю и очень внимательно, - Гермиона продолжила наступление. – А как же отворотные зелья? - Как правило, их состав – это комплексный антидот на основе приворотного зелья. Они не помогают тем, кого не приворожили! И Вам, мисс Грейнджер, как моей лучшей студентке, стыдно об этом не знать! - Вы так уверены, что его не приворожили? - Если бы это было так, уж поверьте, я бы об этом знал! Гарри и думать забыл о полках и реальности сплетен. И даже о Малфое – ненадолго. Где еще он мог увидеть такое? Гермиона со Снейпом просто орали друг на друга, как двое старых супругов. И Снейп – Снейп! – позволял повышать на себя голос. Он даже баллы за это не снял, только махнул палочкой и крошечный котелок, пыхтевший на одной из горелок опустел, а древесный уголь под ним погас. - Прощай, зелье от глухоты! А Вы что об этом думаете, мистер Поттер? – устало осведомился зельевар, когда все аргументы иссякли. - О зелье? – испугался Гарри. – Я должен буду сварить Вам заново?! - Мерлин избавь! Об исцелении любви экспериментальным путем. - Я… - Гарри окинул взглядом комнату, ни на чем особенно долго не задерживаясь, и наткнулся на ступу, в которой что-то толклось. В наступившей тишине стало слышно, что действие сопровождается стрекотом и хрустом. – Что это? Гарри нахмурился, а Снейп поморщился. - Научного названия Вы все равно не запомните, - снисходительно проинформировал он, брезгливо поджав губы. – А в быту этот вид называется рыжим тараканом, ну или еще прусаком обыкновенным. - Фу! Гадость какая! – Гарри тоже поморщился. – Вот уж не думал, что тараканы тоже могут входить в состав чего бы то ни было. - А как же! Ничто не отпугивает паразитов лучше, чем смерть представителей одного с ними вида, - ответил Снейп поучительно. -Данное правило не распространяется только на людей. - Люди не паразиты! – вступилась Гермиона за свое человеческое достоинство. - Вы так думаете? – Снейп опять вскинул бровь. Вопрос явно был риторический. – Так что с любовью, а, мистер Поттер? - Я не болен, чтобы лечиться. Большое спасибо за консультацию, сэр! - Не стоит, Поттер, всего Вам доброго. Глядя на тающую улыбку Снейпа, оказавшуюся полной неожиданностью, Гарри подумал, что начинает понимать мужскую солидарность, о которой столько говорят все вокруг. Во-первых, Снейп весьма искусно разрядил обстановку, во-вторых, не дал Гермионе сделать из него, Гарри, полного идиота. В-третьих, с зельеваром, оказывается, можно нормально поговорить. - А знаете, что самое любопытное? – словно невзначай заметил профессор. - Мистер Малфой поднимал эту тему недавно. Гарри сухо кивнул, потому что в горле тоже стало сухо. - И последний вопрос, сэр. Вы что, варите зелье от тараканов? – как можно небрежнее сменил тему он. - Да, Добби давно меня об этом просил. Если пройдет испытания хогвартской кухней, запатентую. Гарри вновь кивнул, вышел и уверенно двинулся по направлению к гриффиндорской гостиной. Гермиона, не удосужившаяся попрощаться со Снейпом и взглядом, плелась с ним рядом ни жива, ни мертва. Она опять, казалось, уменьшилась, но при этом была страшно зла – до потери речи. Однако Гарри, занятой своими мыслями, похоже, этого не заметил. - Напомни мне за завтраком, что у меня пост, - попросил он. На сей раз кивнула Гермиона. 3 С Драко Гарри столкнулся совершенно случайно. В туалете Плаксы Миртл, где блондин курил, а сам Поттер прятался от докучливых девчонок: "Ох, Гарри, ты теперь так быстро меняешься, успевай следить только. Что, ищешь себя?" - и все в таком духе. - Вот блин! – выдал Малфой вместо приветствия. - Да, я теперь кошу под Рона с твоей легкой подачи, - ухмыльнулся гриффиндорец. – Хорошо ты надо мной прикололся. После покраски «ореховой» краской Гарри стал каштановым с рыжеватым отливом. Причем отлив конкретно лег на его осветленные волосы и не вымывался, хоть ты умри. Все равно этот образ был лучше ходячей жертвы пероксида. И, вообще, все было бы хорошо, если бы не причитания Лаванды, чьи волосы стали точно такими же после покраски в «романтично красный», как этот тон обозвали в салоне: «Ах, Гарри, мы теперь прямо брат с сестрой; говорят, так и надо для удачного брака». Первые дня два Гарри готов был сквозь землю провалиться. Еще и Рон косился на него подозрительно. - А я тебе говорила! – торжествовала Гермиона. – От Малфоя жди западла! - Гарри, я… - Поттеру показалось, что его заавадили. Малфой растерялся. У него задрожали руки. – Я не нарочно, честное слово! Я не хотел, я… У меня просто ореховая и сандаловая краска в одинаковых мешочках, и… Я не хотел, чтобы так случилось! - Прекрати оправдываться! – разозлился Гарри. На себя. А получилось будто на Малфоя. – Да все нормально, я сам виноват. - Правда? – дрожащая рука коснулась окрашенной челки. Гриффиндорцу понадобилась вся сила духа, чтобы только ненароком не дернуться. Слизеринец, словно вознаграждая его за труды, облегченно вздохнул: - Все несложно исправить… - Правда? – глядя в туманные серые глаза, Гарри и думать забыл, что речь идет о его волосах. - Да. Несколько покрасок подряд – и цвет станет насыщеннее. Рыжинка совсем исчезнет. - Вот как? – Гарри был на грани отчаяния. Малфой стоял к нему слишком близко, чтобы внимать голосу рассудка, который буквально умолял не поддаваться на провокацию и до последнего сопротивляться потаенным грезам, хлынувшим в открытые шлюзы. – Стало быть, таким я тебе не нравлюсь? Серые глаза подернулись дымкой, губы Малфоя резко приблизились, приоткрылись, посылая по коже будоражащую волну судорожного вдоха: - Нра… - А я ему говорю, не пошел бы он со своим предложением… - увлеченные обсуждением «очередного козла» сестры Патил ввалились в туалет плаксы Миртл. Драко, как по команде, отпрянул от Гарри и улизнул смывать окурок в унитаз. - Ой, а вы здесь деретесь, да?! – раздалось ему вслед восторженное. - Нет, целуемся! – рыкнул Гарри и был таков, пока Патил глупо хихикали. Пожалуй, школьные стены еще не слышали подобных ругательств. 4 Преподаватели словно сговорились отвоевать у весны головы учащихся. Причем бой шел не на жизнь, а на смерть – на студентов сыпались тонны информации, грозя вот-вот погрести под собой все естественное и человеческое. И Гарри, признаться, был рад этому. Если раньше самые смелые его мечты не заходили дальше объятий, то теперь, после их несостоявшегося поцелуя, Гарри только и мог думать, как вытряхивает Драко из брюк, притом, что о дальнейших действиях герой имел пока весьма смутное представление. Насчет случившегося, к чести своей, Поттер не питал никаких иллюзий. Он знал одно: если бы Малфой был влюблен в него, он бы давно уже себя выдал. Гарри теперь и сам себе удивлялся, что смог протянуть так долго. А раз это точно не любовь, к чему гадать о скрытых мотивах? Именно поэтому Гарри было вдвойне неприятно ощущать себя похотливым самцом – это как-то, мягко говоря, плохо согласовывалось с его детскими представлениями о морали. Поэтому он старался как можно меньше думать об этом, чтобы не сойти с ума окончательно. Учеба здорово помогала. Гарри все чаще уединялся с книгами на берегу озера, где его в любой момент могла отыскать Гермиона – на одном и том же месте - остальных он попросту не хотел видеть. А вокруг благоухала ароматами весна, тяжелая изумрудная трава наливалась соками, тянулась к солнцу, становясь выше и выше. Почки лопались, как мыльные пузыри несбыточных надежд. В каждом вдохе пробудившейся природы Гарри искал себя. И находил. И радовался, что пустота внутри отступает, пусть и ненадолго. Покончив с эссе для Снейпа, Гарри с секунду погрыз кончик пера, а потом аккуратно вывел в начале свитка: «Сладкие яды Средиземноморья». Поттер счел такое название остроумным, потому как все описанные в эссе яды, за небольшим исключением, относились к одному семейству и распознавались по приторному привкусу. Снейп был на удивление лоялен к нему в последнее время, и Гарри с удовольствием этим пользовался. Отложив работу, он встретился взглядом с улыбающейся Гермионой. Вот уж на кого весна оказывала воистину благостное воздействие: гриффиндорская староста хорошела день ото дня, давая Гарри лишний повод для радости – ведь для того и нужны друзья, чтобы приумножать хорошее настроение и приуменьшать плохое. - Отлично выглядишь, - заметила Грейнджер. – Надеюсь, такое счастье, как ты, достанется кому-то очень хорошему. - Я тоже на это надеюсь. - … И когда это случится, я вздохну с облегчением, - Гермиона присела. – По какому поводу веселишься? - Дописал домашку по зельям. Если хочешь, можем в Хогсмид сгонять. - Не можем, - Гермиона помотала головой. – У меня курсовик скоро. - Ну и ладно, - Гарри пожал плечами. – Что вообще в жизни нового? Гермиона вздохнула. Гарри знал этот вздох – на Тремудром турнире, прежде чем нырнуть в озеро, он и сам такое практиковал. - Что случилось? - Малфой пакует вещи, - Гермиона съежилась, как будто рассчитывала, что за такую новость Гарри тут же наложит на нее Круциатус. Вместо этого Поттер вскочил и побежал к замку, не разбирая дороги. Ему показалось, что его со всего размаху ударили кулаком в грудь, и легкие разучились дышать, поэтому нужно как можно скорее добраться до источника кислорода, иначе - смерть. - Гарри?! Гарри! Ну, куда ты! – отчаянно закричала Гермиона. Бесполезно. 5 Поттер никогда не думал, что проникнуть в слизеринскую гостиную, оказывается, настолько легко. Достаточно просто прихватить с собой мантию-невидимку и дождаться возвращавшейся из Хогсмида шумной компании студентов. О том же, какая из спален принадлежит старосте, предупредительно сообщала прикрепленная к двери табличка. - Алохомора! – прошептал Гарри, взмахнув палочкой под мантией, и дверь послушно поддалась. Склонившись над кроватью, Малфой уговаривал чемодан застегнуться. Сложно было придумать позу, в которой его пятая точка предстала бы в более выгодном свете. Усилием воли Гарри отогнал от себя пошлые мысли. Настало время подумать о более важном и насущном вопрос. Ну, хорошо, Гарри пришел, а дальше? В любви признаваться не имеет смысла. А немотивированной просьбы, чтобы задержать Малфоя, не хватит. Чтобы вообще отговорить ехать совсем – тем более. Зная Драко, если он что задумал, остановить блондина можно только физической силой и объективной причиной, лучше всем сразу. Причины у Гарри не было. да и физическая сила откровенно хромала. - Кто здесь?! – Малфой резко выпрямился, когда Гарри подошел вплотную, едва не коснувшись носом пахнущего земляникой затылка. Отросшие светлые волоски смешно кудрявились, топорщась в разные стороны – Драко не подбривал шею. Гарри шумно вдохнул его запах. Слизеринец запаниковал, резко развернулся и махнул рукой в воздухе, сбив с Поттера капюшон. - Ай! Больно же! – воскликнул Гарри, которому ребро малфоевской ладони пришлось по носу. - Прости! – Драко так растерялся, что сел на чемодан, который под его весом благополучно захлопнулся. Разговаривать с головой Поттера было немного слишком для его и без того истерзанной психики, а всего остального он видеть не мог, так как Гарри продолжал стоять, как дурак, в мантии. - О! – спохватился незваный гость, недоумевая, отчего это Драко смотрит так, как будто вместо груди у него пустое место. – Не удобнее ли воспользоваться сундуком? – осведомился он, исправив свое упущение. Мантия с тихим шелестом опустилась на пол. Драко проследил за ней, закусив губу. - О, как это мило с твоей стороны! Ты пришел помочь мне упаковать вещи, – Малфой фыркнул. – В сундук все не влазит. - Понятно, - Гарри кивнул задумчиво. – На самом деле это не так уж важно. Ты никуда не едешь. Он сказал это очень твердо и в упор посмотрел на Драко. Слизеринец вздрогнул, но быстро взял себя в руки. - Это почему это? – сварливо осведомился он. – Потому что ты так сказал? - Да! – неожиданно для себя выпалил Гарри. – В первую очередь, поэтому. «Главное, не давать ему думать, - билась в голове шальная мысль. – Не позволить ни на секунду задуматься о том, что…» Гарри и сам не понял, как так получилось, что он опрокинул Драко на кровать. А потом уже было поздно сдерживаться, потому что молния малфоевских брюк звякнула одновременно с осознанием содеянного. Конечно, Гарри совсем не так все себе представлял. Вернее, он совсем себе не представлял, что однажды отважится на такое. Драко дергался под ним, пыхтел, как вылупившийся огневик, и вырывался, но вместо того, чтобы пожалеть его, Гарри вдруг почувствовал сильную злость. На то, что вот, есть только здесь и сейчас, и никогда больше ничего не будет, потому что Малфой все равно уедет в свой дебильный Дурмстранг, потому что ему начхать, потому что он отчаянно красивый ублюдочный сукин сын, потенциальный УПС, если не действительный, и все, что ему может быть надо от героя, так это то, чтобы он, Гарри, поскорее сдох. Вспышка ярости ослепила Поттера, а вместе с ней пришло и чувство абсолютной свободы. Ведь раз все именно так, как есть, значит, нечего спасать, нечего портить, можно делать все, что заблагорассудится. Но в том-то и дело, что, чувствуя свое колено, раздвигающее ноги Малфоя, свои пальцы, обвивающиеся вокруг его запястий, Гарри не хотел ничего из того, что он извлечь из сложившейся ситуации. Поколебавшись несколько секунд, Поттер скрестил руки на груди и сел на постели, ожидая удара, крика – чего угодно, только не осторожных губ на своей шее, складывающихся в еле слышное «Не спеши». Драко улыбнулся очень застенчиво – краями губ – и, нашарив на тумбочке палочку, все также исподлобья глядя на Гарри, направил ее на дверь. Поттер же никак не мог оторвать взгляд от его рта, все еще не до конца понимая, что происходит. Губы дрогнули – у Гарри засосало под ложечкой и зазвенело в ушах. - Что?! – переспросил он. Драко тоже сел на постели, только сгорбился и обнял себя руками. - Что?! – повторил Поттер, склонившись к самому его уху, как будто то, что он плохо слышит Малфоя, могло быть взаимно. - Теперь никто не войдет, - прошептал Драко тихо и осторожно лизнул Гарри щеку. - Черт! – сказал Поттер зло и наконец-то прижал к груди свой белобрысый кошмар. - Черт! – повторил он изумленно, когда дрожащие пальцы Драко не с первого раза, но выпростали-таки его рубашку из джинсов и холодные ладони робко легли на живот. Драко густо покраснел и уткнулся носом Гарри в шею. - Что?! – раздраженно переспросил Поттер, чувствуя кожей, но не слыша, что Драко что-то сказал. - Я говорю, - снова тихо повторил Драко. – Не ругайся. Гарри изловчился и поймал его губы своими: - А я говорю, что можно сойти с ума!