Мой "Новый год"

      После разговора с братом утром, я быстро оделся и поехал в педуниверситет, отделение ФХО, там, где учится Артем и где находится мой альфа, кстати, преподаватель ИЗО.       Я очень быстро добрался до отделения, и с такой же решимость дошел до аудитории Тараненко, однако, возле нее застыл. В аудитории стояла тишина, студенты сидели за мольбертами и рисовали обнаженную девушку-натурщицу. Когда я увидел ее, густо покраснел. Девушке на вид шестнадцать лет, совсем юная, длинные до ягодиц волосы частично прикрывали грудь, на бедрах, прикрывая сокровенную часть, висела ткань, смутно напоминающая простынь, подол которой аккуратно, как шлейф, лежал на полу. Она вытянула руки вверх, будто тянулась к солнцу и чуть запрокинула голову назад. Стоит девушка, словно статуя, а студенты, и девушки и парни, часто поднимают глаза и делают зарисовку. Видимо старшие курсы так сдают экзамен. Однако самого Владимира Павловича в аудитории не было, скорее всего, вышел. Я же с неподдельным интересом стоял и заглядывал в приоткрытую дверь, наслаждаясь внешностью девушки и стараниями студентов, работы которые у некоторых очень даже неплохо выходили.        - Извините, я могу вам чем-то помочь? - от голоса за спиной мое сердце пропустило удар. И я медленно повернулся, а передо мной стоял красивый мужчина, альфа. Высокий, где-то сто девяносто ростом, не сильно загорелая кожа, волосы светло-русые, янтарные глаза, греческий профиль, нос с легкой горбинкой, тонкие губы натянуты в ухмылке. Костюм-тройка очень хорошо подчеркивал его фигуру, довольно широкоплечий, только он был без пиджака. Черные жилетка и брюки хорошо подчеркивали талию и длинные ноги, белая рубашка, рукава которой были закатаны по локоть и лакированные туфли только подчеркивали его красоту. По возрасту ему лет тридцать, может чуть больше. Боже, какие у него руки, большие, накаченные. В его глазах играл задорный огонек, а на лице красовалась улыбка, больше напоминающая оскал. Я от смущения, что откровенно на него пялюсь, немного замялся, чувствуя, как горят щеки, а ком испуга перехватил горло. Нервно сглотнув, я-таки решил дать ответ.        - Эм... Вы Тараненко Владимир Павлович? - на что тот кивнул, а я тяжко вздохнул и протянул вперед уже замызганную шапку, практически всучил ее ему в руки и поспешил ретироваться. - Прошу прощения, что утащил ее, мне нужно идти, извините, - пробубнил я тихо, едва ли он меня услышал. Да только стоило мне с ним поравняться, как мою руку схватили железные тиски, я даже опешил.        - А ты ничего не хочешь мне сказать? - прошипел альфа, сдвигая брови, стараясь не привлекать студентов из аудитории.       Сильный запах хвои ударил мне в нос, ноги подкосились и я, вспыхнув как помидорка, попытался вырваться, да не тут-то было, меня резко развернули и потащили. Я не понял куда, так как мой взгляд был прикован к лицу Тараненко, которого взбесил, походу, мой неудачный побег.       Меня силой втолкнули в какой-то захламленный кабинет и закрыли за собой дверь. Комната была без окон, и тусклая лампочка едва освещала ее, в несколько рядов были сложены парты, лавочки, стулья, в других углах этой каморки стопками лежали работы студентов, картины, баннеры и прочий хлам. Пока я осматривал помещение, ко мне вплотную подошел Владимир Павлович, и коснулся моей щеки рукой, проводя пальцами до подбородка. Я весь напрягся и попятился назад, спиной к стопке баннеров, которые, наверно, доходили до потолка. От простого и казалось бы ничего не значащего прикосновения мужчины меня пробрало дрожью наслаждения. Я словно кот готов был замурлыкать от ласки дорогого хозяина.        - Не бойся меня. Я не причиню тебе никакого вреда, всего лишь хочу поговорить. Хорошо? - я кивнул в знак согласия, всматриваясь в напряженное лицо Тараненко, брови сведены, в глазах уже не просто огонек, а настоящее пламя, вперемешку со злостью и... Любопытством? Его взгляд будто сканировал меня, я кожей это чувствовал, так он осматривал меня несколько минут, потом повел по воздуху носом и, глубоко вздохнув, сделал небольшой шаг вперед. Я же покраснел от смущения и волнения, мало ли по какому вкусу ему придется мой запах. Он первый кто обратил на него внимание, ведь пахну я слабо. - Первый вопрос: кто ты такой и откуда здесь взялся? Потому как на своих лекция и парах я раньше тебя не видел.        - Я Дмитрий Шевчук, брат Артема Шевчука, он у вас на первом курсе учится. Я помогал ему с первой сессией, поэтому периодически здесь появлялся, а сам я учусь в НарХозе, на четвертом курсе, - от волнения я просто протараторил, словно отбивал чечетку, а альфа продолжил свое наступление, отрезая пути отхода.        - Хорошо. Это объясняет сразу несколько вопросов, например: почему ты здесь спал, Димочка. Второй вопрос: зачем ты стащил мою шапку? - альфа сделал еще шаг в мою сторону. Медленно, будто оценивая, когда я сорвусь в сторону выхода. Я же от вопроса вздрогнул, сердце стучало так, что наверно Тараненко его слышал, и отбивает мне в виски. Спиной я совсем вжался в стопку баннеров, густо покраснел и опустил глаза в пол, как нашкодивший кот.       - Потому что она пахнет моим любимым запахом, Новым годом, теплом и уютом, - я пробормотал эти слова себе под нос, но видно альфа их услышал. Пока я говорил, он подошел ко мне совсем вплотную, так что я почувствовал его жар всем телом, горячее дыхание над головой в самую макушку. Подняв голову, встретился с его глазами и соприкоснулся нос с носом. В его глазах уже не было злости или раздражения, а лишь озорной огонек и читалось облегчение. Вы бы видели это лицо, расплывшееся в улыбке.       Он наклонил голову к моему уху, а руками уперся в стопку позади меня.       - Любимым запахом... - промурлыкал Владимир Павлович мне на ухо, потом чуть отстранился и спросил. - Тогда чего ты сбежал? Я ведь перепугался, что больше тебя не увижу, весь институт поставил на уши, чтоб узнать, кто ты такой и как тебя найти, - взволновано проговорил мой альфа, вглядываясь в мое лицо.       Я задрожал, только уже не от страха. Он так близко, так пахнет, у меня просто голова закружилась, я видел его огонек уже с пеленой на глазах и, выдохнув, попытался сказать:       - Так у самого еще пары, а шапка... - мне не дали договорить. Владимир впился в мои губы, крепко прижал меня к себе, обняв за талию одной рукой, не давая другой избежать поцелуя, схватив за затылок. Поцелуй был нежный, ласковый и в тоже время чуть требовательный. Владимир очерчивал языком мой рот и губы, чуть покусывал, совсем аккуратно, прихватывал мой язык, посасывал и ласкал. Одну ногу он просунул между моих ног, чуть придавил и потерся бедром о мой пах. Я от такого задрожал, вцепился в его руку и плечо, выпустил стон в его губы и почти прикрыл глаза от удовольствия. Но альфа нехотя разорвал поцелуй и, уткнувшись кончиком носа в мою щеку, повел им по ней, опускаясь к шее, обдавая горячим сбившимся дыханием так, что по телу бегали взбесившиеся мурашки.       - Малы-ыш! Ты умопомрачительно пахнешь, я бы прямо здесь тебя взял, вижу, что ты сам хочешь. Но ЧЕРТ! У меня сейчас экзамен у пятого курса. Прошу, прости меня, но я не хочу в этом ужасном месте и, тем более, тебя точно услышат, - Владимир выпустил меня из объятий и уперся своим лбом в мой, прикрыв глаза, постарался успокоиться. Ни ему, ни мне не хотелось прекращать этот момент, но у меня еще пары, а у него так и вообще работы не початый край.       - Хорошо, ладно... - выдохнул я ему в губы и снова прикоснулся к ним легким поцелуем.       Мы постояли так еще немного, приводя свое дыхание в норму и себя в порядок, и вместе вышли из подсобки. Обменявшись номерами, мы пообещали друг другу созвониться и вечером встретиться. Я ушел из педунивера витая в облаках.