Мой "Новый год"

Дима       Боже нет, как же так, они должны были остаться у тетки, папа обещал. А теперь что? Стоит разъяренный отец, застукавший со мной альфу. Он же его похоронит. Ой, член Вовы еще во мне. Я аккуратно с него соскальзываю, едва сдерживая стон, тело еще подрагивает от последней вязки. От взгляда отца ужас охватывает, кровь стынет в жилах, сердце пропускает удар, и я чувствую, как под пристальным взглядом серых глаз холодеют мои руки и ноги. Мой альфа тоже весь напрягся, думаю, он готовится отбиваться.       - Ты - в ванну, а ты - ко мне, на кухню! - прорычал мой отец, указывая сначала на меня, потом на альфу и вышел, громко топая ногами. Папочка стоит в проходе прикрыв ручками ротик и во взгляде читается просьба его простить. Я потихоньку сползаю с кровати, кряхтя, тело не слушается, ноги ватные, внутри все клокочет, чуть не упал, когда попытался встать. Едва я успел дойти до прохода, папа подхватил меня под локти и повел в ванну. В прихожей на тумбе увидел большой букет белых роз, рядом сидел здоровый мягкий тигр-игрушка и несколько пакетов с вкусняшками, сердце при виде таких приятных подарков сразу начало успокаиваться, он очень старался, он любит меня, и надеюсь, отец тоже это понял. Наверно, только поэтому он сходу его не убил. Под струями теплого душа я полностью успокоил разум и тело. Папочка крутился возле меня, как младенца обмывая, успокаивая и заверяя, что он все понимает, и что я тоже давно не маленький, что в целом могу решать и за себя сам.       - А как он узнал, что Владимир у нас дома? - решил поинтересоваться я. - Мы же вчера все продумали? - сверлю я взглядом папу.       - Видимо не все. Темку-то мы не предупредили. Владимир, когда ворвался в дом, здорово его напугал, вот тот и позвонил сразу отцу. Костя мне и слова не дал вставить, а рванул сюда, пока ехали, я более-менее ему объяснил и успокоил. Уговорил сразу вас отпустить. Ох, тяжело ему будет разрешить тебе провести течку с этим альфой, - вздохнул папочка и, стреляя глазками по моему телу, выдал. – Мда-а... а он, я смотрю, себя не сдерживал... - констатировал факт мой папа. Я ведь весь покрыт засосами и ссадинами на бедрах, да еще и алая метка в основании шеи. Прав был Вова, он меня чуть не разорвал.       Помылся и оделся я очень быстро, течка с томлением снова давала о себе знать и нам очень быстро надо доехать до дома моего альфы, чтоб никто уже не прерывал. Зайдя на кухню, мы с папой чуть рот открыли. Отец сидит за столом и что-то доказывает Вове, перед ними стоит литровая бутылка водки, которую на половину уже пуста. Отец, не смотря на нас, вливает цельный граненый стакан водки в себя и продолжает твердить что-то Вове, а он смотрит неотрывно на наполовину наполненный стакан и просто кивает. Стоило альфе меня почувствовать, как он подорвался. Я прям видел, как его зрачки расширились, и яркий огонь в них заиграл. Вова мгновенно обрушился на меня и крепко обнял, почти в мертвой хватке, приподнимая над полом. Он уткнулся в мою макушку, с жадностью и шумом начал заполнять свои легкие ароматом любимого омеги.       - Увози его, пока я не передумал, а остальное...кхм... после течки, - отец пробасил и смущенно отвернулся. Я впервые вижу его в таком состоянии, как же он наверно переживает за нас любимых.        На слова альфа отреагировал сразу, дважды повторять не надо и, отпустив меня с большой неохотой, помчался собираться. Он за две минуты оделся и уже через мгновение мы стояли у подъезда. Почему через мгновение? Да я вообще не понял, как мы добрались до его дома. Запах моего альфы, МОЕГО возбужденного альфы, запах хвои и "нового года" сносил и без того затуманенный разум. Течка ударяла с новой силой, новой волной, и я в руках Вовы скулю и извиваюсь, прося и умоляя взять меня скорее. Еще мгновение и он пытается открыть дверь, а еще через секунду мы разносим всю прихожую пытаясь освободиться от ненужных вещей, вцепившись в друг друга умопомрачительным поцелуем. Мы просто не могли разорвать его. Ни ему, ни мне не хотелось отпускать свою половинку. До спальни мы сначала не дошли, а собирая все углы и неровности, добрались до зала, где в целом я полностью отдался на растерзание Вове.       Два дня безумной любви, страстной, поглощающей всецело, где мы даже покушать не успевали, потому что, как только доходили до кухни, снова проваливались в страсть, в поцелуи, обжигающую ласку. А через два дня этого урагана мой альфа доводил меня нежностями и ласками, просто доводил до исступления, и я умолял в слезах, чтобы меня поработили, взяли, использовали, были внутри меня. Он этими ласками почти пытал. А на пятые сутки течка полностью отпустила. Вова смог договориться с моим деканом, решить по поводу пропусков. Я же в телефоне обнаружил более двухсот пропущенных от моих друзей, половина которых принадлежала Андрею. И его сообщение, чтоб сразу возвращался в институт, через неделю концерт.        Концерт прошел на славу, я и наша группа очень постаралась, нам даже выдали какие то призы. Владимир тоже пришел, как и обещал, а после выступления он меня засыпал различными комплиментами и подарил цветы. А чуть позже я его порадовал, через две недели после концерта в Новый год. Подарил ему коробочку с тестом, использованным конечно, где ясно были отображены две полоски. Вы бы видели эту счастливую моську, как он прыгал от счастья и кружил меня. А потом его словно подменили, этот зараза-осеменитель почти шага не давал мне ступить, пылинки сдувал, а на пятом месяце еще и к гитаре запретил прикасаться. Мол, плохо будет малышу от шума над ухом. В целом я послушался, да и ребята меня поддержали.       Ах, да! Свадьбу мы сыграли сразу после Нового года, третьего января.