Только очень жди

      Военная тактика, приводившая в недоумение и негодование османское командование, в своем осуществлении требовала полной самоотдачи и максимального напряжения сил. Возглавив генеральный штаб, Дракула быстро собрал в своих руках все нити управления, перегруппировал полки, назначив новых командиров, и продумал сложную систему оповещения с помощью гонцов-посыльных. Одни координировали и согласовывали действия между отрядами, другие прятали в лесах горожан и крестьян, третьи занимались снабжением растущего войска и связью с заградительными группами, временами остававшимися на ключевых точках, чтобы задержать продвижение врага. Благодаря продуманной и четкой организации румынская армия превратилась в единый организм, подчиняющийся одной воле и стремящийся к одной цели. Все донесения стекались в главный штаб, где немедленно обрабатывались обер-секретарями. После чего следовало недолгое совещание или главнокомандующий лично подписывал приказ — и гонцам выдавались новые предписания, которые следовало доставить по назначению. Роль вен и артерий, по которым курсировала кровь информации, выполняли младшие офицеры и адъютанты полков. Старания стоили полученных результатов: к тому времени, как войска отступили к Карпатам, они почти полностью сумели объединиться, образовав три крупных военных формирования, которым надлежало отойти в горы по разным тропам.       Молодой Ван Хельсинг, брат графини Александры, служил адъютантом королевского кавалерийского полка и с самого начала находился на передовой. Обладая спокойным и взвешенным характером, а также великолепной стрелковой подготовкой, он подчас выполнял самые сложные и опасные поручения. К четырем часам пополудни он вернулся в лагерь, успешно выполнив задание по передаче письма с распоряжениями в соседний полк. Мужчина вымотался и сильно устал, его одежда насквозь пропиталась дорожной пылью, а на пальцах запеклись кровавые мозоли от кожаных ремней повода. Но довольная улыбка все равно играла на его губах: впереди ждал привал, незатейливый сытный ужин и отдых в палатке младших офицеров.       Въехав в расположение лагеря, он перекинулся с часовыми парой слов и спешился возле импровизированной конюшни — брезентового навеса над несколькими рядами коновязи. Дежуривший рядом солдат забрал поводья и подхватил коня под уздцы.       — Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — громко отчеканил он.       Ван Хельсинг рассеянно кивнул и пошел прочь. В приветствии рядового слышалось какое-то несоответствие, но сразу в голову ничего не пришло, а переспрашивать мужчина не стал. Он направился к большой прямоугольной палатке с эмблемой полка, принадлежавшей его командиру Мирче Милошу.       Проходя мимо двух солдат, пристроившихся на обломке бревна и развлекающих себя беседой в ожидании пересменки, он мимоходом окликнул их:       — Ребята, генерал у себя?       Бойцы вскочили на ноги и выпрямились, по-строевому подтянув к себе оружие, а один из них, постарше, бодро рапортовал:       — Так точно, ваше высокоблагородие!       Ван Хельсинг медленно перевел взгляд с одного на другого. Шутят, что ли? Звание поручика, которое он носил, всегда именовалось просто «благородием», и столь церемонно к нему не обращались даже молодые солдаты. «Снова стащили вино из офицерской» — подумал он и покачал головой. Сдавать боевых товарищей мужчина не собирался.       Но когда генеральская охрана также вытянулась перед ним по стойке смирно, Ван Хельсинг нахмурился. Происходящее нравилось все меньше, но в чем дело, он пока не знал. Возможно, разговор с командиром прояснит обстановку… Откинув брезентовый полог, адъютант решительно перешагнул порог.       Сквозь полупрозрачные сетчатые окна просачивался дневной свет, пронизывая внутреннее помещение косыми мутными лучами. Вдоль светлых полос плясали частички пыли и завивались тонкие струйки дыма, щедро растворенного в воздухе. Пахло табаком, потом и лошадиным навозом, который натаскали на подошвах сапог посетители и адъютанты. Мирча Милош, пожилой подтянутый мужчина с невероятно пышными бакенбардами и подернутой проседью густой бородой занимался разбором кипы бумаг, доставленной несколько часов назад. Подняв голову и увидев вошедшего, он сдержанно кивнул, не отвлекаясь от основной работы, и велел докладывать. Ван Хельсинг коротко отчитался в доставленном письме, рассказал об обстановке в соседнем полку и передал карту с отметками от тамошнего командира.       Генерал выглядел довольным и благодушным.       — Благодарю за службу, — похвалил он подчиненного, — постарался…       — Разрешите идти? — адъютант ожидал отмашки, чтобы с чувством выполненного долга отправиться ужинать и отдыхать.       — Подожди, — остановил его командир и принялся копаться в бумажных завалах, — на тебя приказ пришел с переводом, сегодня в обед доставили. Жаль с тобой расставаться, но воля не моя. Поздравляю с повышением, не каждого судьба так милует! — усмехнувшись в густые усы, он протянул растерянному Ван Хельсингу сложенный вдвое плотный листок с печатью и длинной витиеватой росписью.       Развернув приказ, тот быстро пробежал глазами по строчкам: «Именем Его Величества короля Константина, самодержца Румынского, приказываю назначить графа Гэбриела Ван Хельсинга командующим соединенного полка лучников и арбалетчиков с присвоением полковничьего звания и чина. К исполнению обязанностей приступить немедленно по получению приказа». Дальше стояла дата и подпись: «Командующий войсками, генерал-аншеф, Владислав Дракула»       — Что за… — прошептал он, поднимая изумленные глаза на командира.       — Вот так, брат, — Милош похлопал недавнего адъютанта по плечу. — Впрочем, не удивлен, вы же с нашим главным в родстве состоите. Но если говорить честно, полностью согласен — не место тебе в посыльных с твоими-то талантами. Собирайся да поезжай в главную ставку, дела примешь, эполеты новые…       — Какие эполеты… — с досадой начал Ван Хельсинг, но тут же осекся, вспомнив, что разговаривает со старшим по званию. — Как прикажете, ваше превосходительство.       — Ступай-ступай, — напутственно проговорил Милош, — война ждать не будет.       Спрятав приказ в карман, мужчина покинул палатку генерала. Противоречивые чувства обуревали его, и разобраться в них было непросто. С одной стороны решения вышестоящего командования не подлежали обсуждению, ни мирное, ни военное время не позволяло солдату распоряжаться своей судьбой. Перемещения войск и их командиров осуществлялись постоянно, и в самом назначении не было ничего странного, вот только… с другой стороны… По пути к конюшне Ван Хельсинг ловил на себе любопытные взгляды рядовых — новость о повышении уже разлетелась по окружению полка. Все знали, что главнокомандующий приходится ему зятем, а значит, имеет место протекция и покровительство… одна эта мысль жгла новоявленного полковника будто огнем. Никогда, ни в чем не желал он быть обязанным Дракуле! После того, как вражда между ними затихла и перешла в равнодушное неприятие, он надеялся больше не пересекаться с мужем своей сестры.       Ситуация требовала немедленного разъяснения. Отвязав свежую лошадь, Ван Хельсинг вскочил в седло и погнал животное галопом, направляясь в главную ставку. Расположение короля и генеральное командование находилось на другом конце лагеря; путь туда через патрули и заставы занял не меньше часа. Спешившись возле длинного шатра с трепещущим румынским знаменем на шпиле, мужчина поискал глазами, кому бы передать повод. Прежде он никогда не бывал здесь и не знал местных порядков. С Владом Дракулой они практически не встречались, и подобное положение устраивало обоих. Но теперь генерал-аншеф становился непосредственным командиром Ван Хельсинга.       Подоспевший конюший увел коня, но в штабной шатер то и дело заходили другие офицеры, и мужчине пришлось ждать своей очереди.       — Как прикажете доложить? — осведомился солдат, охраняющий вход.       — Поруч… — Гэбриел поперхнулся и через силу выдавил. — Полковник Ван Хельсинг, прибыл по новому назначению указом главнокомандующего.       — Его высокопревосходительство примет вас через несколько минут, — сообщил докладчик, возвращаясь на свое место.       Вскоре Ван Хельсинга пригласили в помещение штаба. Солдат-привратник услужливо откинул полог и опустил за спиной посетителя, едва тот прошел внутрь.       Несмотря на все еще светлый день в просторном шатре царил полумрак. Стены покрывали вышитые гобелены, призванные немного скрасить походный быт, и большие карты с разноцветными отметками, показывающими передвижения собственных и вражеских войск. За полуширмой расположился внушительный арсенал: шпаги, мечи и тонкие изогнутые сабли опирались на деревянную полку. Судя по золоченому блеску гард оружие принадлежало далеко не простолюдинам. Несколько шкафов, в ящиках которых с трудом помещалось бумажное содержимое, и вытянутый стол с высокими стульями завершали обстановку генерального штаба румынской армии.       Возле стола, небрежно покручивая в пальцах перо, сидел Владислав Дракула. Перед ним расстилалась еще одна карта, на которой он делал короткие пометки. Подняв голову на звук шагов, он посмотрел на гостя. «Стабильность — признак благополучия» — отчего-то вспомнилась Ван Хельсингу навязнувшая в зубах фраза. Ни сложные переходы, ни военные действия, ни, казалось, сама смерть не в силах были существенно изменить облик графа. Генеральский мундир с галунами и эполетами сидел на нем так же изящно, как прежде праздничный камзол; длинные волосы аккуратно собирались в хвост, а поза и выражение лица располагали больше к светской беседе, нежели к военному совещанию. Но все же в знакомом портрете появились и новые штрихи. Придворный лоск почти сошел на нет, красивые черты лица обострились, а под глазами пролегли едва заметные тени. Взгляд, и прежде не даривший собеседников теплом, сейчас казался просто ледяным. Место дипломата занял военачальник, за которым чувствовалась почти безграничная власть.       Молоденький обер-секретарь, почти незаметный среди отчетов и донесений, скромно пристроился на другом конце стола.       — Здравия желаю, — сдержанно произнес Ван Хельсинг, бегло осмотрев помещение и убедившись, что они не одни, — ваше высокопревосходительство…       — Здравствуй, — спокойно ответил граф, — оставим церемонии для посторонних.       Достав и развернув приказ о назначении, мужчина положил его перед зятем.       — Мне бы хотелось объяснений.       — Объяснений? — Дракула слегка откинулся на стуле. — Что из написанного здесь тебе непонятно?       — Из адъютантов в полковники слишком быстрый взлет, — с сомнением возразил Ван Хельсинг. — В нашей армии никогда не существовало стрелковых полков, и, создавая такой, ты назначаешь меня его командиром. Можно узнать, чем обязан столь внезапной милости?       — Тебе дали повышение, — невозмутимо пояснил граф. — Чем ты недоволен?       — Мне непонятно, к чему оно. Собираешь вокруг себя доверенных людей или… как поговаривают, ставишь родственников на руководящие посты?       — Надеюсь, ты шутишь, — Дракула удивленно приподнял брови, но глаза по-прежнему оставались бесстрастными.       — Что, по-твоему, мне следует думать?       — Гэбриел, — граф покачал головой, — мы больше месяца ведем войну против превосходящего противника, наши шансы на победу весьма призрачны и тянут скорее на чудо. Наши жизни — далеко не самое ценное, что мы можем потерять, и поверь, подписывая этот приказ, я меньше всего думал об Аликс и ее родне.       Слова зятя походили на правду, и Ван Хельсинг почувствовал некоторую неловкость. Но все же последние сомнения еще оставались, и их следовало разрешить:       — В войсках полно действующих полковников, которые обладают знаниями и опытом и служат не один год. Они окажутся полезнее, чем простой кавалерийский адъютант.       — Не скромничай… Ты один из лучших стрелков Румынии, и именно поэтому я счел нужным перевести тебя в стрелковый полк.       — Командиром?       — Я доверяю тебе, — произнес граф, и его губы тронула едва заметная улыбка. — Разве этого мало?       — После всего, что было между нами? — мрачно поинтересовался Ван Хельсинг.       — После всего, что знаю о тебе, — ответил граф. — Впрочем, если не желаешь принимать командование, то можешь отказаться. Разорви приказ, возвращайся на прежнее место службы, и мы оба сделаем вид, что нашего разговора никогда не было.       Стиснув зубы, мужчина нахмурился. Происходящее категорически ему не нравилось, но Дракула был прав — сейчас действительно не время выбирать должности и сослуживцев. Вздохнув, он глухо поинтересовался:       — Сколько людей под моим началом?       — Около трехсот опытных стрелков. Основная задача полка — прикрывать пехоту и мушкетеров.       Ван Хельсинг молча сгреб приказ обратно, сложил его и сунул в карман. После чего развернулся и, не прощаясь, покинул помещение штаба. Проводив его пристальным взглядом, Дракула вернулся к работе над картой.       Сутки спустя новоиспеченный полковник получил распоряжение собрать и вооружить подчиненный ему полк, разбить на боевые отряды и выдвигаться в расположение крепости Поэнари, которому немедленно последовал.