***
В старинной церкви из красно-белого кирпича, расположенной в королевской резиденции Куртя-Веке, собрался весь цвет румынского общества. Разодетые вельможи, генералы, придворные и высшее духовенство помещались внутри, а именитые купцы и заслуженные горожане толпились в просторном внешнем дворе. Для церемонии восшествия на престол Дракула выбрал именно это место — со времени объединения княжеств Румынии все правители короновались здесь. С раннего утра били колокола, а ближе к полудню началось торжественное богослужение. Воздав почести и молитвы, будущий монарх с супругой степенно проследовали к алтарю. Смена правящей династии вызвала неоднозначное отношение в рядах столичной аристократии. Одни согласились с необходимостью перемен, другим было все равно, кому служить, третьи восприняли ситуацию в штыки. Приближенные к прежнему роду Брынковяну, в особенности те, кто сам мог претендовать на верховную власть, высказались резко отрицательно. Однако нестройное и неуверенное сопротивление быстро увяло. Кто-то отравился на званом обеде, кто-то невзначай свалился с лошади, а кто-то и вовсе без вести пропал. После того как изрядно поредевший боярский совет единогласно поддержал кандидатуру нового правителя, все недовольные прикусили языки. С армией проблем не возникло — авторитет главнокомандующего, победно завершившего войну с Османской империей, был предельно высок. Не последнюю роль сыграло и предсмертное благословение короля Константина. В простом народе восшествие на престол фаворита и освободителя Румынии приняли благосклонно и с воодушевлением. Приняв символы королевской власти и накинув опушенную соболями мантию, Дракула низко склонил голову. Под стройное хоровое пение митрополит торжественно возложил на него корону — старинный головной убор из золота и красного бархата, расшитый жемчугом и крупными рубинами. Новоявленный властитель повернулся к жене, опустившейся перед ним на колени, и собственноручно надел на нее венец поменьше. Поцеловав королю руку, бывшая графиня поднялась и вместе с ним выслушала окончание службы. Вслед за принятием присяги высшими чинами и министрами последовал роскошный пир в королевском дворце. Горожанам расставили столы с нехитрой снедью на дворцовой площади. Празднование продолжалось три дня, после которых Румынское королевство вступило в новую эпоху своего развития и дипломатических отношений с Российской империей и остальным миром.Глава 32. Возвращение домой
16 января 2021 г. в 12:04
Пока в Бухаресте праздновали победу, далеко на севере в Балтийском море произошли не менее значимые события. Сражение при Гренгаме произвело перелом в Северной войне, определив, наконец, господствующую морскую державу. Петербург ликовал, и шумные празднества в императорском дворце постепенно переместились в передние и салоны придворной знати, а также на городские улицы. Нескончаемые балы, пиры и попойки, салюты и народные гуляния наполняли столицу Российской Империи в течение нескольких недель. Казалось, не было ни одного человека, оставшегося равнодушным в эти дни, к какому бы сословию и состоянию он не принадлежал.
Графиня Дракула, последнее время гостившая у дальних родственников в предместье Петербурга, наблюдала за праздниками со стороны — легкая дурнота, ставшая почти привычной по утрам, не позволяла посещать приемы, что ежедневно устраивала столичная аристократия. Всем сердцем сорадуясь русским свершениям, она не могла не думать о том, что происходит на ее родине. Вестей оттуда почти не было. Все, что доставалось ей — лишь редкие слухи, которыми делился пожилой князь Волконский, довольно близкий ко двору и приходившийся ее мужу троюродным дядей. Однако не далее как вчера привезли письмо, подписанное румынским главнокомандующим и адресованное лично ей, а следом возвратился из дворца Михаил Волконский с потрясающими новостями. Обняв племянницу, он поздравил ее с победой над османами и заключенным союзом между Россией и Румынией, вскользь посетовав о безвременной кончине короля Константина и его наследника. Об этом говорили в приемной императора, и князь поспешил в свою очередь обрадовать графиню. Девушка засыпала его вопросами, вновь и вновь заставляя в подробностях пересказать все услышанное, а поздно вечером, оставшись одна, снова перечитала письмо супруга:
«Любимая, тебе первой хотелось бы сообщить о том, что Бухарест снова в наших руках, и мы имеем все основания надеяться на окончание военных действий. Однако, безмерно скучая и ожидая встречи, я прошу пока оставаться в России — это необходимо и для моего спокойствия, и для твоей безопасности. Но в скором времени я вновь напишу тебе, и тогда обещаю, мы больше никогда не расстанемся…»
Дальше шли признания, пылкие и нежные клятвы, словом, все то, что обыкновенно содержат в себе любовные послания. С той небольшой разницей, что за красивой формой скрывалось не менее искреннее содержание — в этом графиня ни капли не сомневалась.
— Что ж, — прошептала она, бережно сворачивая записку, — я подожду. Столько, сколько потребуется.
Прекрасным осенним днем, когда солнечные лучи беззаботно купались в кронах деревьев, окрашивая их листву нежными золотыми переливами, графиня Александра получила новое письмо. Поговорив с князьями Волконскими и от души поблагодарив за гостеприимство и доброе отношение, она распорядилась начинать сборы домой.
Спокойно и плавно катились кареты посреди русских полей со сжатыми хлебами, равномерно стучали конские подковы по накатанной дороге. Мирные и светлые мысли плескались в сознании, окрыленном надеждой и радостью скорой встречи. Свежий ветер врывался в открытые окна экипажей, трепал занавески, играл со складками одежды и ласковой кошкой сворачивался на коленях путников. Старик Ван Хельсинг мирно дремал, убаюканный движением и долгими разговорами с дочерью — после известия о гибели сына он привязался к ней еще больше. Аликс рассеянно смотрела в окно, подмечая мелочи, которые раньше казались несущественными: бугристые земляные кочки, покрытые дорожной пылью, острые пшеничные былинки, оставшиеся после покоса, причудливые завитки облаков, плывущих вслед за каретой. О серьезных вещах она старалась не думать. Будущее казалось слишком неопределенным и призрачным, слишком неомраченным после всего, что она пережила. Словно подарок феи-крестной, который нельзя разворачивать раньше полуночи, иначе он рассыплется прахом от первого прикосновения.
На границе кортеж графини ожидало торжественное сопровождение, высланное Владиславом Дракулой, и после нескольких дней путешествия процессия въехала в Бухарест. Аликс с огромным волнением рассматривала дома и улицы, а также знакомый проспект, который поворачивал к их особняку. Но вопреки ожиданиям девушки кареты пронеслись мимо, остановившись на дворцовой площади перед высокими ступенями, ведущими в резиденцию румынских монархов.
Сердце зашлось в неистовой скачке, вынуждая графиню прижать ладонь к груди, чтобы немного успокоить его ритм. Лакей в парадной ливрее отворил дверцу экипажа и склонился в почтительно низком поклоне. Граф стоял рядом, протягивая руку, предлагая девушке покинуть карету. Он совсем не изменился со времени последнего свидания, разве что пропала напряженность и усталость, временами наполнявшая взгляд. Он внимательно смотрел на нее, ласково и слегка насмешливо, словно не было никакой разлуки, никакой войны, и призрак османской переводчицы никогда не вставал между ними. Камзол из черного бархата подчеркивал гордую осанку, борта и широкие манжеты оплетало золотое шитье. На плечах красовались генеральские эполеты, а поперек груди протянулась золоченая перевязь, на которой висела шпага с рубиновым эфесом, показавшаяся девушке смутно знакомой. Придворный блеск подернулся сдержанностью военного чина, не затмевая, впрочем, достоинства верховного главнокомандующего.
Позади, на некотором отдалении, застыла рота почетного караула с мушкетами, прислоненными к левой стороне груди. Дыхание Аликс перехватило, и она поднялась, тяжело опираясь о подлокотники.
— Добро пожаловать домой, — произнес Дракула, принимая руку жены и чувствуя, как дрожат ее пальцы.
Спустившись по ступенькам кареты, девушка на мгновение остановилась и, наплевав на приличия этикета, бросилась в объятия мужа. Он крепко прижал ее к себе, и Аликс потерялась во внезапно нахлынувших чувствах. Счастье окатило с ног до головы, отдаваясь в ушах отдаленным звоном и растекаясь по телу волнами дрожи.
— …счастлив видеть вас в добром здравии, — сквозь ватную пелену пробился голос Дракулы, который беседовал с ее отцом. — Как прошло ваше путешествие?
— Дорога вышла дальней и слегка утомительной, — в некотором смущении отвечал Абрахам, — но мне радостно вновь оказаться здесь. Жаль, что город выглядит таким пустым…
— Всему свое время, — граф примирительно пожал плечами, не выпуская жену из объятий. — Война оставила свои следы, но годы сотрут их, и Бухарест предстанет перед нами в своем прежнем неизменном величии!
— Охотно в это верю, — согласился Ван Хельсинг.
— Дорогой тесть, надеюсь, вы окажете мне честь остановиться в королевском дворце? Лакей покажет ваши покои, в которых можно отдохнуть после дороги. Прошу, не стесняйтесь и ни в чем себе не отказывайте. Вечером ожидаю вас на совместном ужине.
— Во дворце? — старик окончательно растерялся, обводя взглядом величественное сооружение, в котором бывал несколько раз на важных королевских приемах.
— Именно, — граф не стал пускаться в пространные объяснения. — И… покорно прошу простить меня, но не могу проводить вас лично. Мне бы хотелось побеседовать с Аликс. Мы слишком долго не виделись, чтобы лишать друг друга этого удовольствия, — он перевел взгляд на девушку, которая ловила каждое его слово.
— Конечно-конечно, — Ван Хельсинг раскланялся с зятем и кивнул дочери, после чего поспешил за ожидавшим его лакеем. Тем временем прочая прислуга доставала чемоданы и пожитки, перенося их в королевскую резиденцию. Лошадей распрягли, освободив от дорожной упряжи, и отвели на конюшню.
— А ты пойдешь со мной, — прошептал граф, наклонившись к Аликс, и она невольно вздрогнула от прикосновения. Справившись с собой, прижалась к его плечу:
— С тобой — куда угодно!
Обняв жену за талию, Дракула поднялся с ней по парадной лестнице и повел по коридорам дворца, пустынным и гулким, мимо вытянувшейся в приветствии королевской стражи. Свернув в галерею с большими светлыми окнами, он остановился перед резной дверью.
— Расположимся в моем кабинете, — предложил он, отворяя двери и делая приглашающий жест.
— У тебя есть кабинет в королевском дворце? — Аликс переступила порог и осторожно прошла внутрь. Платье тихо шелестело, наполняя звуками небольшую комнату, обставленную со сдержанной роскошью придворного вкуса. Карминные портьеры опускались на окна, облекая помещение в приглушенный полумрак. Мягкие диваны и кресла покрывала золотая парча с длинной бахромой. Обитые шелком стены украшали картины, изображавшие покойных королей и живописные пейзажи окрестностей Бухареста. Два комода с книгами и бюро из драгоценного эбенового дерева составляли рабочую обстановку кабинета.
— Разумеется, — ответил граф, замыкая золоченый замок и поворачиваясь к девушке, — более того, теперь я здесь живу.
— Ты наместник, верно? — она прильнула к нему, побуждая снова обнять ее.
— Пока да, но на следующей неделе назначена коронация.
— И кто же будет новым королем?
По лицу графа пробежала тень легкого недоумения. Он приподнял брови, словно девушка спрашивала о чем-то странном и очевидном, что совершенно не требовало пояснения. Внимательно изучив выражение мужа, Аликс почувствовала, как холодок потянулся по ее спине: не доверяя предчувствию, она уже знала, что он ответит.
— Но… как? Разве у государя не осталось родственников?
— О ком ты говоришь? — поинтересовался Дракула. — О двоюродных братьях и племянниках, что бросились прочь из страны, едва над ней нависла военная угроза? Полагаешь, я отдам им Румынию после того, как мы защитили ее ценой крови и многих смертей?
— Ведь это не так просто… — Аликс старалась подобрать правильные слова. — Разве смену династии не должен одобрить боярский совет?
— О, он одобрил! — в темных глазах Дракулы полыхнули зловещие огоньки, и он нехорошо улыбнулся. — По крайней мере, те из них, кто сумел прийти на заседание палаты.
Графиня долго смотрела на мужа, а потом покачала головой:
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Но можешь не сомневаться, я поддержу любое твое решение.
— Ты станешь самой прекрасной королевой из всех, что вступали на румынский престол, — Дракула притянул к себе девушку и провел ладонью по ее волосам, пропуская между пальцами шелковистые белокурые пряди. Он словно вновь привыкал к ее присутствию, смакуя каждое мгновение, каждое когда-то привычное, а теперь казавшееся обновленным чувство.
— Влад, — глаза девушки мягко светились, отражая отблески полуденных лучей, стыдливо пробиравшихся сквозь опущенные портьеры, — пожалуй, и мне стоит быть откровенной с тобой… Я жду ребенка.
Граф замер и коротко выдохнул, после чего опустил взгляд на ее живот. Вышитый атласный корсет очерчивал тонкий стан графини, не подчеркивая никаких выпуклостей. Бережно коснувшись ее талии, он положил на нее ладонь.
— Сколько? — только и смог выговорить он.
— Почти три месяца, — кротко ответила Аликс, — с той ночи в Карпатских горах.
— Милая, однажды я ожидал этого, но…
Внезапно он улыбнулся, и напряженные черты лица разгладились:
— Но теперь мне не придется просить о наследниках, которые понадобятся румынскому престолу, — граф потянулся к жене, и она обвила его шею руками. — Благодарю за чудесный подарок к моей коронации!
Поцелуй, наполненный невыразимой нежностью, надолго связал их вместе, вытесняя посторонние мысли и эмоции. Горький привкус разлуки растворялся в счастье обладания, нотки былой тоски рассеивались в воздухе — отныне одном на двоих. Ароматы знакомых духов будоражили разум, расходясь по телу сладкими волнами тепла. Подобно мучимым жаждой они пили драгоценную влагу близости мелкими глотками, стараясь насладиться каждой ее каплей.
На мгновение отстранившись, граф произнес едва слышно:
— Александра, как долго мы не были вдвоем?
— Три месяца?
— Вечность…
Постепенно комната темнела и расплывалась, рассыпаясь ненужными отголосками реальности. Сознание больше не воспринимало окружение, открываясь иным чувствам, более сложным, тонким и многогранным, полностью захватившим графа и графиню вплоть до самого вечера.