Шлюха

Канда медленно очертил линию бедра на ноге Уолкера, победоносно улыбнувшись. Он понимал, что тому уже не выбраться из его жадных рук, которые хотели трогать везде. Он, как брошенный, ничтожный человек, искал ласки там, где ее не было. Ему нужно было все и прямо сейчас. Мояши отвращено повернул голову в сторону, не решаясь взглянуть в глаза Канде. Тот жадно упивался открывшейся ему картиной. Краснеющий, озлобленный маленький гороховый стручок с отвращением к самому себе смотрел куда-то в сторону. Голый торс, расстегнутые брюки, что вот-вот слетят с таких аппетитных ножек. Быстрое, но такое глубокое дыхание, сдержанные вздохи наслаждения от каждого прикосновения. Видит Бог, как ему это нравилось. Уолкер прикрыл свое покрасневшее лицо за рукой, но Канда быстро это заметил. И, убрав ее, приблизился к лицу паренька, выдыхая горячий воздух от сдерживаемой похоти прямо в губы. Потом будто ненароком прошелся своей щекой по щеке Аллена, приблизившись к уху. — Не стоит закрывать свое милое личико руками, — выдыхая и будто в это же мгновение вдыхая аромат человеческой ненависти к себе, к тому, что не может сам закончить то, что желает тело, он довольно ухмыльнулся и провел своим языком по ушной раковине Мояши. С его стороны послышался приглушенный стон уже хрипящим от возбуждения голосом. Эта реакция определенно понравилась мечнику. Он вобрал в рот мочку уха, слегка посасывая, иногда даже прикусывая, отчего Аллен уже не сдерживаясь вздыхал и что-то все время мямлил. — Не… нет… не… В глазах читался некий страх. До чего же ему этого не хотелось! Это был уже второй раз, когда Канда себе такое позволял. В прошлый раз они дошли до самой последней фазы, а потом Юу просто выгнал из своей обители ничего непонимающего Аллена. Тогда он чувствовал себя брошенным, испачканным и грязным. До чего же он чувствовал себя грязным! Мечник медленно отстранился от уха и обратил свое внимание на буквально стоящие соски горохового стручка. Недолго думая, он приблизился к ним и, ухмыльнувшись, завидев лицо своего партнера, осторожно провел языком по соску. Со стороны Аллена послышался стон, он из-под полуприкрытых век смотрел на того внимательным взглядом. Все было, как в прошлый раз. Тот же сценарий, те же действия. Только вот сейчас он не вырывается, как в прошлый раз. Да и зачем? Он сейчас чувствовал себя самым грязным на всем свете, но отчего-то он не мог все это прекратить. И поэтому он, как завороженный, все продолжал наблюдать. Юу, покрывая поцелуями от самой груди, спускаясь все ниже и ниже, продолжал с неким удовольствием улыбаться. До чего же был жалок этот маленький гороховый стручок в его руках. Его было так легко подчинить себе. Так легко прижать к кровати и впиться губами жадным поцелуем, забирая себе все его мысли. Дойдя до пупка, он очертил кружок и все так же языком, слегка прикасаясь к коже, добрался до самого главного. Он медленно отдернул штаны вниз, после чего убирая трусы, куда подальше, бросил их в сторону, показывая на свет достаточно возбужденную плоть. Из головки члена сочилась смазка. Юу осторожно провел подушечкой пальца по самому изголовью, избавляясь от нее. — А я смотрю, ты уже еле терпишь. Так давай же, скажи мне, что хочешь большего… — он приблизился к губам Мояши и продолжил: — А, Мояши? — Не-ет, — на выдохе произнес Аллен. Канда лишь ухмыльнулся чему-то своему и попытался страстно поцеловать этого надоедливого Шпенделя. Но тот, как назло, крепко зажал зубы и никак не хотел пропускать Канду внутрь. Юу не сдавался, он, проводя от самих сосков к члену, провел рукой по всему стволу, отчего Мояши на минуту расслабился, выпуская откровенный, пошлый и громкий стон. Мечник воспользовался этим и углубил поцелуй, прошелся по нёбу, по ровному ряду зубов, потом встретился с языком Мояши, переплетаясь с ним в неком страстном танце. Мечник отстранился от сладких губ, неровно и учащенно дыша. Воздуха не хватало обоим. Места в штанах становилось все меньше и меньше. Сил тянуть у него не было. Поэтому, не дожидаясь момента, когда Уолкер спокойно сможет дышать, он буквально затолкал ему в рот три своих пальца, жестко задав приказ: — Оближи. Аллен не стал сопротивляться, только маленькие капельки слез появились в уголках глаз. Было больно чувствовать себя какой-то подстилкой. Этот приказ он не мог игнорировать. Посчитав это достаточным, Канда протолкнул внутрь один палец, слегка растягивая Уолкера. Но тот шипел и грозил расцарапать всю спину Юу. — Расслабься, — тихонько послышалось от мучителя. Пусть тот и сказал это, все равно Аллену не становилось легче на душе. Но он понимал, будет больнее, если он не сделает того, что желает мечник. Он расслабился, и Канда ввел второй палец, теперь уже двумя растягивая Уолкера. Третий палец он вводить не стал, посчитав это достаточным, да и тем более терпеть он уже не мог. Это похотливое выражение лица, эти пошлые вздохи и стоны, что срывались с мокрых губ, он хотел этого больше, чем когда-либо, больше, чем кто-либо на этом свете. Пошлые шлепки, громкие стоны, просьбы остановиться охрипшим голосом. А после долгожданное мгновение исполнения всех мечтаний, что задумал на этот вечер Канда. После этого Юу не стал выгонять Уолкера, как в прошлый раз. Но от этого у того не исчезала мысль о том, что он грязный. Поэтому, дождавшись подходящего момента, когда искуситель уснул, Аллен медленно выскользнул из теплых объятий своего любовника. Он, не торопясь никуда, молча последовал в душевую вместе со своей одеждой, которую пришлось искать целых полчаса по всей комнате самурая. Зашел в душ, включил холодную воду, чтобы привести мысли в порядок, стал остервенело и быстро смывать с себя весь этот вечер. Места, где Канда целовал, он еще сильнее драл и спрашивал себя все время, почему же он не может это остановить. По внутренней стороне бедра стекла белая сперма, это чувство его заставило вздрогнуть и от ужаса задрожать. Он был грязный. И от этой грязи уже ничем не отмыться. Он чувствовал себя шлюхой. Тем, которого просто поимели и выгнали обратно на улицу, в грязь, окунув по самые уши. Он чувствовал, что был грязным. И от этого чертовски тошнило.